мы имеем. Потому что мы действительно имеем очень многое. Торны — особая семья. И очень важно, что мы используем свое привилегированное положение, как мне кажется, правильно и мудро. Мы ни на минуту не должны забывать: так было всегда, но все это может оборваться, если мы не будем много и упорно трудиться, дабы быть достойными того, что нам оставлено. Это все, что я хотел сказать. Марк, ты, конечно, будешь рад услышать, что я не собираюсь тут выступать с речью.
— Но ведь ты как раз только что с ней выступил, папа, — возразил Марк, и все рассмеялись. Ричард жестом призвал гостей к молчанию.
— Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем… — За столом раздались дружные и нарочитые стоны. — Помогите! — театрально воскликнул Ричард; — Я чувствую себя как победивший адмирал Нельсон!
На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.
Ричард, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остановить. — Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта затаил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закричал: — Все к окну!
Несколько озадаченные, гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.
— Пожалуйста, выключите свет, — попросил Ричард, когда вся компания собралась у широкого окна. Комната погрузилась во мрак. Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, когда- либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огромные красочные буквы:
Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.
— В это невозможно поверить, папа! — воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.
Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства подобным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и всегда строго контролировались.
Единственным человеком, оставшимся ко всему этому пиротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бухер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему на ухо:
— Тринадцатилетие юноши многие расценивают как начало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означает «Сын Долга», или «Человек Долга».
Дэмьен никак не мог понять, что имеет в виду Бухер. Но мальчику ничего не оставалось, как продолжать игру в вежливость.
— Неужели? — спросил он, все еще не отрывая взгляда от фейерверка.
— Ты также будешь отмечен, — произнес Бухер. Дэмьен обернулся и поглядел на него. Глаза их встретились. Бухер мягко заговорил, он почти завораживал своим голосом: — Извини, мне придется процитировать из Библии: 'В «Первом Послании к коринфянам» говорится: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Время придет, и ты оставишь «младенческое» и столкнешься с тем, «кто ты».
— А кто я?
Бухер кивнул.
— Великий момент, Дэмьен. Ты, должно быть, уже чувствуешь его.
Дэмьена охватило волнение. Поначалу он решил, что Бухер добивается его расположения, чтобы как-то польстить Ричарду. Но именно Бухер только что выразил словами то глубокое беспокойство, которое испытывал Дэмьен последние несколько месяцев.
— Думаю, что да, — медленно произнес Дэмьен, — я чувствую… не уверен, но я ощущаю… что-то происходит со мной…
— Предчувствие судьбы, не так ли? — улыбнулся Бухер. — Оно у всех у нас есть. И у твоего отца, и у Билла Ахертона… и у меня. — Он помедлил, а затем с какой-то нарочитой драматичностью в голосе произнес: — Я тоже сирота, ты этого не знал?
Дэмьен отрицательно покачал головой.
— Поэтому я мог бы помочь тебе преодолеть возможные будущие препятствия. Кстати, ты ведь начал предчувствовать свою судьбу с прошлого июня, не так ли? Когда наступил твой
Дэмьен был ошеломлен, но не успел он открыть рот, как их позвал Ахертон:
— Эй вы, двое! Присоединяйтесь к нам!
Церемония по разрезанию торта была в самом разгаре.
— Дэмьен, иди же сюда! — нетерпеливо окликнул брата Марк. Он уже готовился задувать свечи.
— И не забудьте загадать желание! — напомнила мальчикам Анна..
Дэмьен бросился к Марку, испытывая облегчение от того, что отделался наконец от Бухера. Слишком тягостным казалось мальчику общение с этим человеком.
Марк и Дэмьен набрали в легкие воздух и, стремительно выдохнув его, задули все тринадцать свечей, расставленных на торте.
— Молодцы, мальчики, — воскликнула Анна. — Разрезайте теперь торт. А то мы все жутко проголодались!
— Да, пока мы не начали есть, — заметил Дэмьен, — у меня тут кое-что есть для Марка. — Он полез в карман.
— Ба-а, — хитро протянул Марк, — и я кое-что забыл отдать тебе. — С трудом сохраняя подобие серьезности, он тоже засунул руку в карман.
Размерами и очертаниями подарки мальчиков походили друг на друга как две капли воды. Даже оберточная бумага была одинаковой. Марк начал смеяться:
— Если ты приготовил для меня…
— То же самое, что я приготовил для тебя, — перебил его Дэмьен. Они взглянули на Анну и воскликнули:
— Мам!
Счастливо улыбаясь, Анна наблюдала за мальчиками, которые нетерпеливо распаковывали подарки. Наконец они вытащили наборы красивых армейских ножичков. На сверкающих клинках была выполнена гравировка. Раздались одобрительные возгласы.
— Я как раз такие хотел! — воскликнул Марк и легонько подтолкнул брата локтем.
— Я тоже! — заявил Дэмьен.
Мальчики решили обновить свое сокровище и разрезать праздничный торт. Но прежде чем они приступили к этому, Дэмьен своим ножичком неожиданно срезал с верхушки торта одного конькобежца. Затем вдвоем с Марком они вонзили ножи глубоко в торт под одобрительные возгласы окружающих.
На следующее утро лучи яркого солнца, отражаясь и дробясь в ледяном панцире озера Женева, заливали все вокруг сверкающим, радужным сиянием.
На свои собственные средства природа устроила восхитительное дневное шоу, перещеголяв вчерашний вечерний фейерверк.
Из озера вытекала речка; изгибаясь, она убегала далеко в лес. Именно здесь проходила сегодня хоккейная битва.
К полудню игра была в разгаре. Хоккейные команды составились, в основном, из служащих «Торн Индастриз».
На первый взгляд казалось, что хоккей на свежем воздухе — это всего-навсего чудесное
