— Входите.
Уоррен шагнул в холл, и мальчик прикрыл за ним дверь.
— Я передам ему, что вы здесь, — сказал он и направился в комнату.
Уоррен стряхнул с куртки снег.
— Там доктор Уоррен, — сообщил отцу Дэмьен.
— Чарльз? — Ричард обрадовался, но удивился. — Отлично! Так веди же его!
Но Уоррен, не вытерпев, уже сам входил следом за мальчиком.
— Попроси маму слепить еще один сэндвич для доктора Уоррена, — велел Ричард Дэмьену, который молча вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, Дэмьен дал волю своему бешенству. Ему не требовалось никакого объяснения, зачем здесь Уоррен и какова причина столь странного взгляда, каким ученый окинул в дверях мальчика. Но он ничего не мог сделать — пока… Дэмьен поспешил на кухню заказать еще один бутерброд, как ему было велено.
Пока Ричард наполнял коньяком два бокала, Уоррен размышлял, с чего начать.
Торн совершенно забыл о Марке, который все еще продолжал перематывать пленку. Мальчик находился в будке, откуда было слышно каждое слово беседы доктора Уоррена с отцом.
Чарльз взял предложенный Ричардом бокал с коньяком и отхлебнул такой большой глоток, что хозяин удивленно взглянул на него.
Алкоголь придал Уоррену храбрости, и он решил спросить Торна напрямик.
— Ричард, — начал он, — можно я спрошу тебя об одном очень деликатном деле?
— Чарльз, мы же друзья, — подбодрил приятеля Торн. — Продолжай.
Уоррен глубоко вздохнул и поинтересовался:
— Ты не мог бы мне сказать, что на самом деле произошло в Лондоне с твоим братом?
Голос и поведение Ричарда резко изменились, в них появилась та холодная твердость, которая пресекала все разговоры на подобную тему.
— Почему ты задал этот вопрос? — наконец выдавил из себя Ричард.
— Накануне я распечатал прелюбопытнейший сундучок, который нашел в Эйкре. Принадлежал он Бугенгагену. В этом сундучке содержались личные вещи археолога. А нашли его рядом со скелетом Бугенгагена.
— Ну и что? — выпалил Торн. В его голосе начинало звучать нетерпение.
Уоррен сделал еще один приличный глоток.
— Знал ли ты, что именно Бугенгаген вручил твоему брату кинжалы? Те самые, которыми Роберт пытался заколоть Дэмьена?
Торн резко оборвал друга.
— Что ты такое несешь, черт подери?
В проекционной будке Марк, холодея, вслушивался в разговор.
— Семь лет назад Бугенгаген написал тебе письмо, — продолжал Уоррен.
— Письмо? Мне? — Торн принялся взад-вперед ходить по комнате. — Я не получал никакого письма.
— Он не успел его отослать. Письмо находилось в сундучке.
— И ты его прочел? — произнес Торн обвиняющим тоном.
Уоррен как-то весь сжался.
— Ричард, — умоляюще вымолвил он. — Ты же знаешь меня. Я — человек рациональный. Но то, что я хочу тебе сейчас сказать, прозвучит наверняка совсем по-иному.
— Ну давай же, Уоррен, выкладывай все поскорее, ради Бога!
— Бугенгаген утверждает, что Дэмьен… — Уоррен судорожно сглотнул, — что Дэмьен… орудие Дьявола. Антихрист!
Торн уставился на Уоррена так, будто тот сошел с ума.
А в проекционной будке у Марка перехватило дыхание.
Уоррен тем временем продолжал:
— Он не человек, Ричард. Я понимаю, все это выглядит сумасшествием, но Бугенгаген утверждает, что Дэмьен — порождение шакала!
Торн рассмеялся.
— И ты не преминул тут же выложить мне все это? — Он мотнул головой и собрался уйти.
Уоррен осушил бокал и поставил его на стол.
— Твой брат все понял, — заговорил он, следуя за Торном. — Он приехал к Бугенгагену в отчаянии, не зная, что ему делать. Старик поведал Роберту, как покончить с мальчиком.
Торн с грохотом опустил на столик стакан и повернулся к Уоррену.
— Мой брат был болен, — ледяным тоном произнес он. — Болен психически. Смерть его жены…
— …вызвал Дэмьен! — закончил за Ричарда Чарльз. — И все остальные смерти… пять необъяснимых случаев. Кажется, это лишь часть тех предначертаний, что записаны в «Откровении Иоанна Богослова». — Уоррен понимал, что вступил на опасный путь, но продолжал, не обращая внимания на раздражение Торна. — Бугенгаген…
— Который, очевидно, свихнулся, — перебил Чарльза хозяин.
Уоррен в изнеможении покачал головой. Страх вновь овладел ученым.
— Я знаю, все это звучит безумно… — признался он.
— Но ты этому веришь, — возразил Ричард.
Уоррен вытащил из кармана письмо Бугенгагена и швырнул его на стол.
— Вот это письмо. Прочти его сам.
— Нет.
— Если Бугенгаген прав, — настаивал Чарльз, — то все мы в опасности. Ты, Анна, Марк — все мы. Вспомни-ка, что случилось с Джоан Харт — она знала.
Торн оставался несокрушимым.
— Я не намерен читать бредни старого маразматика! — произнес он.
— Ричард, — умолял Уоррен, — я знал Бугенгагена. Он не был старым маразматиком. Неужели ты не испытываешь ни малейшего подозрения? Неужели ничего странного…
— Нет! — заорал Торн.
Уоррену вдруг показалось, что Ричард его сейчас ударит, но он настойчиво продолжал: — Ты не замечал ничего такого, что показалось бы тебе странным? Ни в словах, ни в поведении мальчика?
— Я хочу, чтобы ты сейчас же ушел, Чарльз…
— Смерть уже не раз посетила нас…
— Убирайся! — Торна затрясло от ярости.
Но Уоррен уже не мог остановиться.
— Знаки слишком очевидны, Ричард. Да и совпадения что-то уж больно участились. Куда уж дальше. Почитай Библию — «Откровение Иоанна Богослова» — там все сказано! Нам придется испить чашу до дна!
— До какого дна?
— Стена Игаэля, — выдохнул Уоррен, тяжело дыша. — В письме Бугенгаген сообщает, что эта стена явилась последним доказательством, убедившим его. Сейчас стена Игаэля на пути в Нью-Йорк. И будет там со дня на день.
— Ты уже закопался в прошлом, — язвительно произнес Торн, — и превратился в религиозного маньяка, как и твоя приятельница Джоан Харт. Нет уж, я в этом не участвую. Сам поезжай и смотри на что хочешь!
— Я поеду, — мягко промолвил Чарльз и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Ричард, подавленный и оглушенный, опустился на стул. Он ощущал в словах Уоррена долю правды, но Торна обескураживало, что Чарли вообще обладал этими сведениями. Что касается всего остального… Ричард удрученно покачал головой. Он чувствовал, что потерял близкого друга, а почему — Ричард не понял.
