— Он упал! — бросил мальчик через плечо. — Я ему ничего не сделал!
Ричард отвернулся от убегающего Дэмьена и склонился над женой. Обхватив ее за плечи, он приподнял Анну. Удостоверившись, что она может стоять на ногах, Ричард наклонился и подхватил на руки тело своего мертвого сына.
Потом распрямился и в упор взглянул на Анну. Глаза его обвиняли.
Анна нервно дернула головой и, запинаясь, произнесла:
— Нет-нет, это не Дэмьен. Он не…
Но она так и не закончила фразу. Ричард отвернулся от жены и, прижимаясь щекой к окровавленному лицу своего погибшего сына, побрел прочь.
12
Фамильный склеп Торнов располагался на Северном берегу, неподалеку от поместья. Тут вместе со своей женой спал вечным сном Реджинальд Торн; первая, жена Ричарда, Мэри, была похоронена здесь же; да и тетя Мэрион обрела последний приют вблизи своего брата.
Марка похоронили рядом с матерью.
«Однажды, — подумал вдруг Ричард Торн, обводя невидящим взором собравшихся этим морозным и тоскливым днем вокруг небольшой могилы, — однажды я тоже окажусь здесь».
Анна с Ричардом были облачены в черное. Дэмьен, стоящий рядом с Анной, был одет просто — в синюю курсантскую форму с черной повязкой на рукаве.
Поль Бухер представлял на похоронах компанию «Торн Индастриз». Здесь же находился и сержант Нефф, прибывший из Академии с небольшим почетным караулом. Когда гроб опускали в могилу, курсанты взяли под козырек, а один из них выступил вперед и протрубил на горне сигнал, которым обычно Марк провожал всех ко сну.
Услышав звуки горна, Анна разрыдалась, Торну же, как ни странно, этот сигнал напомнил вдруг старую ковбойскую песенку. Давным-давно, когда он и его бра Роберт были еще детьми и учились в Академии, они собирались с другими курсантами вокруг костра и весело горланили эту песенку. Слезы выступили у Ричарда от этого воспоминания, и он заплакал. Впервые после гибели сына.
Когда священник приступил к проповеди, Ричард отвернулся. Что мог сказать о Марке совершенно незнакомый человек?
Священники вынуждены говорить штампами, а Ричарду меньше всего хотелось слышать сейчас какие-то банальности о Марке.
Взгляд Ричарда упал на Дэмьена, и то, что он вдруг уловил, привлекло его внимание. Мальчик уставился на Неффа, который, в свою очередь, пристально смотрел на Бухера. Взгляд же Бухера был сосредоточен на Дэмьене. Четкий, маленький треугольник.
Торн почувствовал, что его дернули за рукав. Он обернулся и увидел Анну. Ее лицо было залито слезами, а глаза молили не отвлекаться от церемонии.
Ричард погладил руку жены и снова взглянул на могилу, заставив себя вслушиваться в проповедь и отыскивая в ее словах хоть какой-нибудь смысл. Но вскоре опять мысленно перескочил к событиям последних лет.
Память возвратила его к разговору, состоявшемуся после вскрытия в кабинете доктора Фидлера.
— Как это могло произойти? — спросил Ричард врача. — Ведь вы наблюдали его с момента рождения. Неужели же не было ни единого признака?
Семейный врач грустно покачал головой.
— К сожалению. Мне уже как-то приходилось сталкиваться с подобным, — начал он. — Совершенно здоровый мальчик или мужчина, но эта штука уже сидит в организме, выжидая своего часа, какого-то непредвиденного напряжения. У него была очень тонкая артериальная стенка. Она-то и лопнула… — Врач широко развел руками — жест неизбежности и сострадания.
Анна перебила его:
— Значит, он был обречен с рождения?
Доктор Фидлер кивнул.
— Более чем вероятно, — мягко заверил он. — Я очень сожалею, очень.
Похоронная церемония закончилась, и траурная процессия двинулась прочь от могилы. Начинался сильный ливень, и с последними словами утешения все начали разбредаться но своим машинам.
Ричард принял от собравшихся соболезнования, ограничившиеся скупыми грустными улыбками и легкими прикосновениями рук, а затем рухнул на заднее сиденье автомобиля рядом с Анной и Дэмьеном. Он подал знак Мюррею, и лимузин медленно тронулся.
В один из поздних вечеров на следующей неделе в доме Торна раздался звонок. Звонил священник из Нью-Йорка и просил Ричарда немедленно приехать. Он сообщал также, что доктор Чарльз Уоррен находится в плохом состоянии и не перестает звать Ричарда Торна.
Несколько минут понадобилось Ричарду на сборы, он побросал в чемодан кое-какие вещи. Анна пыталась убедить мужа остаться хотя бы до утра, но он и слышать не хотел об этом. Он должен был ехать немедленно.
— Я не хочу ехать, — кричал он жене, — но я
Анна опустилась на кровать и потянулась за сигаретой. Ее руки дрожали.
— Почему ты не можешь поговорить с Чарльзом по телефону? — спросила она. — Зачем тебе ехать в Нью-Йорк? Чарльз в конце концов не самый твой близкий друг, чтобы сломя голову мчаться к нему на ночь глядя.
— Мне передали, что он в смертельной опасности и нуждается во мне, — перебил жену Ричард. Он окинул взглядом комнату, соображая, не забыл ли чего.
— Здесь ты нам тоже нужен, — тихо проговорила Анна.
Ричард повернулся и посмотрел на нее.
— Я вернусь как можно быстрее. — Он наклонился и, чмокнув ее в щеку, направился к двери.
— Что я завтра утром скажу Дэмьену? — спросила Анна.
Стоя в дверях, Ричард на мгновение заколебался. Он не подумал об этом.
— Скажи ему, — произнес Ричард, все еще соображая, — скажи, что мне надо помочь Чарльзу утрясти кое-какие таможенные дела в Нью-Йорке. Придумай что-нибудь. Только не говори ему правду! — И он поспешил из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Пока Ричард на цыпочках спускался по лестнице к ожидавшему его в лимузине шоферу, он, конечно же, не заметил, как приоткрылась дверь спальни Дэмьена. И взгляд желтых, как у кошки, глаз пронизал тьму.
Сразу после того, как шасси самолета отделились от взлетной полосы, Ричард включил над головой свет и вытащил из «дипломата» письмо Бугенгагена. Колоссальный объем информации, а времени в обрез. Торн глянул на часы. Половина пятого утра. В Нью-Йорке он будет в семь тридцать или, самое позднее, в восемь. Город в это время только начинает пробуждаться.
Ричард снова посмотрел на странички и уже в четвертый или пятый раз принялся читать:
«И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя».
Торн вздрогнул. За последние несколько месяцев произошло столько смертей — слишком много для банального совпадения. Отдельные части начинали, наконец, складываться в единое целое.
Первой в этой страшной цепочке оказалась тетушка Мэрион. Ее голос вдруг зазвучал в мозгу Торна.
'Дэмьен оказывает ужасное влияние, ты разве не замечаешь? — спрашивала тетушка Мэрион. — Ты хочешь, чтобы Марк
Потом эта журналистка Джоан Харт. Жуткая, жуткая гибель. Судя по той короткой газетной заметке,
