а если уж выставлять себя умалишенным, то непременно перед толпой неискушенных зрителей, которые еще не умеют различать, когда я дурачусь, а когда говорю и действую вполне серьезно…
Примерно с середины лестницы я учуял самый восхитительный запах на свете, запах свежеприготовленной еды! Кухня обнаружилась быстро. Некогда, вероятно, весьма просторное, сейчас это помещение производило впечатление склада: вся мебель была заставлена посудой (судя по всему, предназначенной не только для приготовления пищи), под потолком покачивались на сквозняке уже знакомые мне пучки трав вперемешку с гроздьями луковиц, ветками с россыпью засохших ягод, связками колосьев и растопыренных во все стороны корешков, на полу громоздились сундучки, мешочки, кувшины и фрэлл знает что еще. В общем, беспорядок, подчиненный строгой логике того, кто чаще всего пользуется кухней, — стиль, близкий к моему, поэтому я почувствовал себя как дома.
Доктор, засучив рукава и подпоясавшись кожаным фартуком, что-то шинковал на одном из углов огромного стола. А в противоположном углу стояла внушительных размеров миска, доверху — и даже с горкой! — наполненная горячими пирожками.
— Я возьму парочку? — Я повернулся к доктору, уже сжимая в каждой руке по пирожку.
— Почему бы и нет? — не отвлекаясь от процесса, пожал он плечами. — Налей еще себе молока и перекуси, пока я не закончу.
Потом я взял еще пирожок. И еще два. Но они были такие вкусные — с мясом, румяные, хрустящие! Даже если доктор и подглядывал за мной, протестов я не услышал.
Наконец мой временный «повелитель» стряхнул тонко порубленную зеленую массу в кастрюлю с водой, вытер руки полотенцем и подошел ко мне. Я в свою очередь слез со стола, на котором успел примоститься на время поглощения пищи. Знаю, нехорошо сидеть на столе, но это так удобно!
— Для начала давай познакомимся. Мое имя — Гизариус, я, как ты, наверное, уже догадался, лечу людей и животных, когда в том возникает необходимость.
— А когда не возникает, что вы делаете? — Я нарочито широко раскрыл глаза.
— Выдастся свободная минутка — расскажу, — усмехнулся доктор. — Позволь теперь узнать твое имя.
— Джерон.
— А дальше?
— Что, должно быть еще с десяток громких имен?
— А род занятий?
— Еще не определился. — Я хотел широко улыбнуться, но щека плохо отреагировала на эту попытку, только уголок рта дрогнул. Представляю, какая милая получилась улыбка…
Доктор протянул руку и провел пальцами по моему лицу.
— Все-таки не помогло…
— Не переживайте так! Поскольку я и ранее не отличался неземной красотой, то этот недостаток как-нибудь переживу.
— И все равно я попробую…
— К чему? Если бы вы избавили меня от самого клейма, это имело бы смысл, а так… Не тратьте время зря.
— Как знаешь, — качнул головой доктор. — Я останусь при своем мнении.
— Как вам будет угодно, — хмуро согласился я.
— Что ты умеешь делать?
— Считайте, что ничего.
— Позволь, но насчет письма и чтения…
— Ах, это… Грамоте я обучен.
— Ты так недовольно это сообщаешь…
— А чем гордиться? Лучше бы меня научили чему-то полезному…
— Резать людям глотки? — спросил он с живым интересом.
— Я не считаю это полезным, — холодно ответил я, не добавляя, впрочем, что как раз этому ремеслу меня пробовали учить. С переменным успехом.
— Человек с правилами? — усмехнулся доктор.
— С одним.
— И каким же?
— Я пока не сформулировал точно. Вот лет через двадцать, когда буду старым и больным и настанет время для философских измышлений…
Доктор понял, что я над ним издеваюсь, и усмехнулся:
— Ладно, оставим эту тему… Ближе к осени для тебя найдется весьма увлекательное занятие. — Он широким жестом обвел кухню. — Видишь эти травы? Их нужно будет рассортировать, упаковать должным образом и составить подробную опись.
— И много у Вас… сена?
— Не очень, — усмехнулся доктор. — По всему дому да еще в дворовых пристройках.
— Я работы не боюсь. Надеюсь, что и она отнесется ко мне благосклонно, — отшутился я в ответ на выпад.
— Отрадно слышать. — Он не обиделся. — Я бы поручил тебе и заготовку, но…
— Даже не думайте, — поспешил предупредить я. — Никогда не увлекался составлением гербариев, и если вы хотите получить от меня более-менее разумные результаты, вам придется либо объяснять, либо…
— У меня есть чудесный рукописный «Травник» в нескольких десятках томов. — Доктор расплылся в улыбке. — Будешь изучать в свободное время.
— А что я буду делать в «несвободное» время? — нахмурился я. Возможно, он и считает возню с травками необременительной, но мне вгрызаться в толстенный справочник — худшее наказание. Особенно если от предмета изучения меня воротит…
— Пока точно не знаю, — пожал плечами доктор. — Впрочем, для начала ты мог бы прибраться в доме… Да и двор, чего греха таить, нуждается во внимании. Так что ты мог бы, например, вымыть террасу.
Что ж, занятие не из самых «благородных», но вполне приемлемое. Я выяснил, какое из ведер мне можно позаимствовать для мытья полов, получил на руки мочалку из колючих то ли веток, то ли ошметков тростника, склянку с мутной жидкостью — настой мыльнянки, так, что ли, он называется? — и пошел на свежий воздух.
Двор был небольшой, давно не метенный, но не такой уж заброшенный. Усадьба лекаря включала в себя двухэтажное здание и два низеньких флигеля, крыльями расходящихся в стороны. За правым флигелем располагался огород, граничивший с опушкой леса, за левым — луг, спускавшийся к реке. Широкая дощатая терраса шла почти вдоль всего дома, свободным оставался только небольшой участок правого флигеля. М-да, фронт работ внушительный. Ну что, попробуем навести красоту хотя бы на дворе, если уж на собственных душе и теле я поставил жирный крест? Попробуем!
Колодец нашелся на границе огорода и двора — ну и правильно, идти недалеко и оттуда и отсюда. Рядом с колодцем была установлена громоздкая лохань для набора воды. Несколько минут я потратил на раздумья: таскать по одному ведру прямо из колодца или сразу налить несколько «про запас»? После долгих и мучительных умозаключений был одобрен второй вариант действий. Почему? Я не так уж силен, и когда наползаюсь по полу, согнувшись в три погибели, вряд ли буду в состоянии крутить тяжелый ворот…
…На десятом ведре я решил приостановиться. Лохань не была заполнена и наполовину, но для моего задания такого количества воды более чем достаточно. А если не хватит на ополаскивание, я как- нибудь пересилю себя и наберу еще пару ведер…
А еще воды хватило для того, чтобы я, мельком заглянув в ее трепетное зеркало, имел удовольствие увидеть свое отражение — не самое четкое, но заставившее меня схватиться обеими руками за край лохани, потому что колени предательски задрожали. Наступил тот самый роковой миг, когда я в полной мере осознал, что произошло. После выхода из Нэгарры я был слишком увлечен трепотней с самим собой и
