Я не торопился возвращаться, но ноги сами собой бодро шагали по лесной тропинке, чуть ли не пританцовывая. Веселыми пузырьками в крови сновало злорадство. Так вот чего вы так боитесь, дорогие и любимые родственнички! Как просто и… как странно. Если я представляю собой столь страшную угрозу для любых существ, чья жизнь проходит сразу в нескольких Пластах, то почему, фрэлл подери?! Почему я до сих пор жив? Почему меня не придушили еще в колыбели? Зачем такому чудовищу позволено ходить по земле? Как-то не складывается, не вяжется и не вырисовывается логичное объяснение происходящего, не находите? Высвобожденная из границ и форм, лишенная управления и цели магия — жуткая перспектива, так и к гадалке ходить не нужно. Магия разумная и не-разумная. Порядок и Хаос. Две стороны Зеркала Бытия. Два Пути, по которым может двигаться мир. А там, где развилка… ваш покорный слуга. Если повезет, то именно здесь, на кресте Выбора, я и останусь распятым. Если же не повезет… Жаль только, что я не смогу насладиться изысканным зрелищем в лице сумасшедшей Мантии. Хотя, если учесть, что и сейчас мы с ней — не слишком-то нормальны…
И все-таки почему? Кому-то может показаться, что я излишне подозрителен. Пожалуй. Виновато воспитание, все то, чем меня пичкали в детстве и юности. «Что бы тебе ни говорили, знай: тебе говорят не всю правду…» — таков девиз, начертанный на моем гербе. Правда, еще там есть ослиные уши… Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Точнее — ни одного ответа. Ни одного готового ответа. Как мне надоело думать! Почему даже в самой простой ситуации никто не подскажет решение?
…Я уныло вожу пальцем по лакированной поверхности стола. Смотреть в раскрытый фолиант больше нет сил. Скучно. До жути. И дело даже не в том, что автор текста старался казаться умнее, чем был, и его измышления невозможно понять ни с первого, ни со второго раза… Просто — плохое настроение. И рука ноет. Просто зверски. С одной стороны, это даже неплохо: на пару недель я избавлен от такой повинности, как занятия в фехтовальном зале. Но с другой… Перелома, конечно, нет, зато я получил трещину в кости немногим выше запястья и очередное напоминание о том, насколько хрупким является мое тело. А всего-то ничего — удар. И не сильный. И меч был деревянный. И… Я, как всегда, оказался растяпой. Хорошо еще, что наставника за это не накажут (сильно сомневаюсь, что кого-то тронут мои несчастья), а то к муторной боли добавились бы угрызения совести — в сущности, он вовсе не обязан был со мной заниматься. Даже более того: он не хотел учить меня фехтованию. Ввиду полной бесполезности сего действа. Не знаю, кто его уговорил, но, подозреваю, что тут не обошлось без очень большой взятки…
Магрит присела на край стола и несколько минут рассматривала мою руку, стянутую тугой повязкой.
— Больно было?
— Почему — «было»? — огрызаюсь я. — И сейчас болит. И еще несколько дней будет болеть.
— Надеюсь, ты извлечешь урок из случившегося.
— Угу. Брошу фехтовать. Навсегда.
Она качает головой:
— Неправильный ответ.
— А каков правильный?
— Решай сам.
Я захлопнул книгу. Над столом закружились рваные облачка пыли.
— Как я могу решить сам, если не знаю, каким образом это делается?
— Учись, — пожала плечами Магрит.
— Как?!
— Думай. Анализируй. Просчитывай варианты. Выбирай лучшее из доступного.
— Лучшее — для кого?
— Для себя, конечно же. Ты и этого не понимаешь?
— Не понимаю.
— А вот лгать не нужно. Ложь — обоюдоострое оружие: вынутая из ножен, она рано или поздно ударит по тебе самому.
— Почему вы обвиняете меня во лжи? — Не люблю такие беседы: они заставляют обнажать душу, а это куда больнее, чем любые ушибы…
— Потому что так оно и есть. Никогда не лги. Никому. Или учись лгать так, чтобы твой собеседник не догадался, что в твоих словах нет и капельки правды…
— Я не лгал!
— Разве? — Она улыбнулась, но от этой улыбки захотелось убежать подальше.
Магрит обошла вокруг стола. Я почувствовал ее дыхание на затылке, а в следующее мгновение вскрикнул, потому что тонкие пальцы сестры сдавили мое ноющее предплечье.
— Не спорь, пока не научишься делать это должным образом, — голос звучал ровно и ласково. А я задыхался от боли.
— За… чем?
Она отпустила руку, и боль приобрела новые оттенки.
— Ты пренебрегаешь знаниями. Ты плохо учишься.
— Как могу, так и учусь… — Я не знаю, куда пристроить руку, чтобы хоть немного уменьшить пламя, с новой силой вспыхнувшее в том месте, куда утром пришелся удар деревянного меча.
— Если бы ты был совершеннейшим дурачком, я не стала бы заставлять тебя. Но поскольку это не так… — О, Магрит признает у меня наличие умственных способностей? Надо же… — Почему ты рассеян и невнимателен?
— Какая разница? — В самом деле, какая? Я ничему не научусь достаточно хорошо, и она прекрасно это знает.
— Мне любопытно. — Пальцы скользнули по столу совсем рядом, и я вздрогнул.
— Ищите развлечение в другом месте. — Грубо, конечно. Но больше не могу сдерживаться. До каких же пор она будет считать меня своей игрушкой? Десять лет назад я не мог возразить, потому что просто не догадывался, насколько странно и зыбко мое положение в Семье. Но время идет, и кое-что меняется. Если даже реки прокладывают новые русла в нагромождении скал, то что уж говорить о моем терпении, которое давно уже на грани истощения?!
— Мне доступно больше развлечений, чем ты можешь представить. — Тон голоса не изменился: все то же спокойствие, незыблемое, как обещание встречи со смертью.
— А мне недоступно ВСЕ! — Я срываюсь на крик. Бешенство, умело подогретое сестренкой, выплескивается наружу вместе с внезапно проснувшейся обидой.
— Отчасти ты сам в этом виноват.
Что?! Я — виноват?! Да как она… Как у нее язык только повернулся…
Магрит усмехается, с легкостью прочитав мои мысли:
— Прежде чем обвинять других, нужно справедливо оценить собственные действия.
— Какие действия?
— Вот именно — какие? Ты ничего не делаешь. Даже хуже: ты ничего не желаешь делать.
— Я…
— Сегодня утром ты был на волоске от того, чтобы получить серьезную рану. Исключительно по собственной глупости и невнимательности.
Я молчу. В чем-то она права… Но в тот миг мне было совершенно все равно, что произойдет, хотя я и предполагал, чем закончится поединок…
— Ты знал, в какое место направлена атака, но не предпринял попытки уйти от удара или остановить его. Почему? Откуда это равнодушие? Нельзя начинать поединок, если тебя не интересует результат! Хорошо еще, что ваши мечи были деревянными, иначе ты бы остался без руки…
— Ну и что? Кому это интересно? Да хоть без головы! Все только вздохнут свободнее, задвинув мой труп в уголок фамильного склепа!
— Никогда так не говори! — Гнев в ее глазах дрожит лавиной, готовой сорваться с горного склона и похоронить под собой все, что окажется на пути.
— Я не прав? — Магрит довела меня: я рассвирепел, и все чувства слились в единую, совершенно
