— Из вас получится замечательный Учитель, ma’daeni. Когда вы начнете преподавать в Академии, я прослежу, чтобы молодежь посещала ваши лекции.
— Какие лекции? — взвился я. — Какая еще Академия?!
— Та самая, символ которой вы носите…
Я впился взглядом в его лицо:
— Что означают эти руны?
— Право, я не…
— Что они означают? Отвечайте!
— Я позволю себе не выполнить этот приказ, ma’daeni. — Он ответил спокойно, чуть извиняющимся тоном.
— Почему? Что кроется за этим узором? — Я почти дрожу от нетерпения.
— Я не могу утверждать…
— Ну же!
— Одно из толкований может означать «собственность» или «принадлежность». — Тихий голос мягко выделил слова «одно из».
— «Собственность» или «принадлежность»… — задумчиво повторил я.
— Как вам будет угодно.
— Угодно… Чего-то подобного я ожидал… Но что это за Академия?
— Вы не знаете? — Он удивился. На самом деле удивился.
— Представьте себе! На меня вывалили груду знаний, но не научили жить… вы расскажете мне?
— Нет, ma’daeni. Пусть это огорчит вас, но я вынужден принять сей грех на свою душу.
— В чем причина отказа?
— Вам будет куда интереснее узнать все самому. — Теперь он улыбается. Можно подумать, отгадывание загадок — мое наилюбимейшее занятие!
— Вы хотите бросить меня в омут боя, не объяснив, кто — враг, а кто — друг?
Старик укоризненно покачал головой:
— Со временем вы поймете, кто есть кто.
— Со временем… Чем больше у меня времени, тем больше ошибок я ухитряюсь совершить!
— И тем больше ошибок вы успеваете исправить.
— Хотелось бы в это верить… — Я вздохнул и тут же ругнулся, подхватывая шнурок, который все же улучил момент, чтобы соскользнуть вниз.
— Вы позволите? — Шадд’а-раф протянул руку.
Я вложил незадачливые «путы» в подставленную ладонь.
— Что вы намереваетесь сделать?
— Терпение, ma’daeni, терпение… — Старик ловко сложил плетеную полосу пополам, еще раз и еще, протянул петли друг в друга, что-то подцепил, что-то завязал. Спустя несколько мгновений странный, но красивый браслет плотно обхватил мое правое запястье. Я повертел рукой, но так и не смог понять, в каком месте узел и как его развязать.
— Что сие означает?
— О, сущую малость… — В золотистых глазах прыгают ехидные искорки.
— Не темните! — Я чувствую подвох и горю желанием выяснить, в чем он состоит.
— Ношение этого браслета означает, что вы приняли на себя исполнение Долга.
— Какого еще Долга?! — Ах ты, старый мерзавец!
— Любого. По моему выбору.
— Я на это не соглашался!
— Помните, вы сказали, что согласны принять любое наказание?
— Я сказал, что вы можете «назначить» любое наказание, но не утверждал, что приму его! — В принципе, я был совершенно прав, но упустил момент: конечно, можно взять нож поострее и порезать шнурок на мелкие кусочки… Правда, это будет бесчестным поступком. Не сказать, что не могу себе позволить нарушить кое-какие традиции, особенно при столь смягчающих обстоятельствах! — но, пожалуй, не буду ничего менять.
— Как бы то ни было, я вынес решение, ma’daeni.
— Дурацкое решение! Что я могу сделать, чтобы оплатить Долг? Вы же прекрасно знаете, что от меня пользы меньше, чем от козла — молока!
— Иногда и совершенно бесполезный предмет оказывается жизненно необходимым.
— Вы сравниваете меня с предметом?
— «Козел» вам нравится больше?
Я задохнулся от негодования. Еще и издевается! Мало того что вынудил согласиться на невыполнимое обещание, так теперь… И пусть кто-нибудь докажет мне, что мои желания имеют хоть какой-то вес в подлунном мире!
— Ну, хорошо же… — процедил я сквозь зубы. — Ждите, когда я смогу быть вам полезным. Я события ускорять не собираюсь!
— Как вам будет угодно, ma’daeni. — Старик склонил голову. Вот так всегда: сначала тебя оскорбят и унизят, а потом делают вид, что испытывают глубокое почтение…
— Один вопрос. — Пора уходить, но неудовлетворенное любопытство держит лучше любой привязи.
— К вашим услугам, ma’daeni.
— Эта женщина, которую… я убил. Что она делала в Западном Шеме? Кто заставил ее нацепить накры? Зачем она напала на юного принца?
— Это не один вопрос, ma’daeni, — поправил меня шадд’а-раф.
— Не важно! Вы можете ответить?
— Не на все…
— Ну, хоть на что-то?
— Она потеряла своего единственного племянника.
— Потеряла? И от чего он умер?
— Он не умер. Он потерялся. И тетушка пыталась его найти.
Глупость какая! Как может потеряться оборотень, если он жив? Его След всегда можно нащупать во втором Пласте…
— Это невозможно!
— К сожалению, возможно, ma’daeni.
— И каким же образом?
— Если некоторое, достаточно продолжительное время оборотень находится в хорошо закрытом Пространстве, не имея возможности «обернуться», Связь ослабевает. Почти прерывается. Я могу сказать только, что он все еще жив. Но отыскать его своими силами — не могу.
— Сожалею… А вы не пробовали искать обычными способами?
— Это очень трудно, ma’daeni. В здешних краях к нам относятся настороженно, почти враждебно. А пользоваться услугами человеческих ищеек… Я не имею такой возможности.
— Почему же?
— Позвольте не отвечать, ma’daeni. Это зависит не от меня.
— Ладно, допустим… — Меня осенило. Как все просто! — И вы, услышав от Лэни, где меня искать, явились сюда, чтобы навязать мне именно этот Долг? Я прав?
Старик не ответил, но смежил веки, признавая поражение.
— Вы понимаете, что поступили, в сущности, бесчестно?
— У меня не было выбора, ma’daeni…
— Выбор есть всегда! — Я с силой стукнул по перилам моста. — И вы — вы же мне внушали это с самого детства!
— Перед ТАКИМ выбором я сам оказался только теперь… Мне очень жаль, что я принудил вас…
— Ай, бросьте! Меня невозможно принудить, и вы это очень хорошо знаете. Либо я соглашаюсь,
