Адольф закусил губу.
– Нет необходимости, – заявил он.
– Означает ли это, что вы сами будете себя защищать? – спросил председатель.
Вместо ответа Адольф молча наклонил голову.
Судья тут же сделал ему замечание. В ходе процесса подсудимый должен четко и ясно отвечать на все вопросы – как судей, так и обвинителя. При этом он должен вставать… но не обязательно по стойке «смирно» (при последних словах губы председателя тронула ироническая усмешка).
Адольф почувствовал, как кровь бросается ему в голову.
– Есть ли у вас претензии к личности членов суда или общественного обвинителя? – поинтересовался председатель суда.
Адольф снисходительно пожал плечами.
И заработал второе предупреждение за нарушение правил поведения.
«Ха, да пусть хоть сто предупреждений!» – подумал Адольф. Что это изменит? Меня что – досрочно расстреляют прямо здесь, если я не буду подчиняться их требованиям?!.
Между тем судья перешел к уточнению личности подсудимого:
– Назовите свои имя и фамилию.
Вот болваны! На кой черт мне тогда пришивали на спину арестантской робы табличку с именем и фамилией? Крупными буквами!..
Адольф приподнялся, опираясь на деревянный барьер.
– Адольф Гитлер! – рявкнул он, как в старые добрые времена, когда только что прибыл на фронт и представлялся ротному фельдфебелю. – Рейхсканцлер! Фюрер Германии! Верховный главнокомандующий германскими вооруженными силами!..
– Бывший, – ласково улыбаясь, поправил его председательствующий. – Вы хотели сказать: бывший канцлер, бывший фюрер, бывший главнокомандующий…
Он так явно издевался над Адольфом, что того бросило в дрожь.
«Ладно, господа, пусть я самый гнусный и мерзкий преступник, но так просто я вам не дамся! Вы у меня еще попотеете!..»
– К тому же, – продолжал председательствующий, – по-моему, вы вводите высокий суд в заблуждение… Гитлер – это что, ваша настоящая фамилия?
– А какая же еще? – угрюмо процедил бывший фюрер. – Я никогда не опускался до присвоения чужих фамилий или до псевдонимов!
– А вот у нас имеются все основания полагать, что ваша настоящая фамилия – Шиклырубер, – вкрадчиво наклонил голову председательствующий. – Что вы на это скажете, подсудимый?
Ах, вот оно что!.. Идиоты, они даже не удосужились изучить как следует его биографию!
– Я скажу, что суду не стоит пользоваться непроверенными слухами, которые активно распространялись обо мне политическими оппонентами и зарубежными пропагандистами! – запальчиво возразил Адольф. – Моего отца звали Алоис Гитлер, и я всегда носил его фамилию! Мария Шикельгрубер была матерью моего отца, и к ее девичьей фамилии я не имею никакого отношения!
Вопреки его ожиданиям, председатель не смутился. Наоборот, он просиял так, будто Адольф оказался способным учеником, оправдывающим надежды своего учителя.
Заседание продолжалось. После ряда вопросов, уточняющих личность Адольфа и кое-какие подробности его биографии, председательствующий собрался было дать слово обвинителю, нетерпеливо ерзавшему на своем кресле с высокой спинкой, увенчанной гербом в виде голубой планеты, обрамленной голубыми же колосьями каких-то злаков, но Адольф его опередил.
– Господа судьи, – сказал он, поднимаясь со своей жесткой скамьи, – я хотел бы сделать очень важное заявление! Прошу слова!
Председатель запнулся на полуслове. Было очевидно, что непредвиденный демарш подсудимого застал его врасплох. Настолько, что он принялся шепотом совещаться со своими коллегами.
– Я протестую, высокий суд! – тем временем выкрикнул обвинитель. Голова его задергалась так, что казалось, еще немного, и она сорвется с плеч и покатится по паркетному полу. – Это нарушение процедурного регламента!
Судьи наконец закончили совещаться, и председатель откашлялся.
– Суд считает, что, ввиду особого характера данного дела, из правил судебной процедуры можно делать исключения, – объявил он, не глядя на обвинителя. – Сколько времени вам необходимо, подсудимый?
– Три минуты! – по-военному отчеканил Адольф.
– Хорошо, – пожал плечами председатель. – Мы вас внимательно слушаем.
Прежде чем говорить, Адольф привычно сцепил кисти рук перед собой, словно прикрывая пах от возможного пинка, и сдвинул белесые брови.
– Мое заявление заключается в следующем, – начал он гортанным и чуть хрипловатым от волнения голосом. – Я имел возможность бегло ознакомиться с материалами так называемого Нюрнбергского процесса, в ходе которого военному суду был подвергнут ряд моих бывших подчиненных. Всем им вменялось в вину совершение преступлений против мира, военных преступлений, преступлений против человечности, а также участие в осуществлении общего плана или заговора для совершения этих преступлений. Как вам, должно быть, известно, Международный военный трибунал констатировал, что все они участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств. Многие из тех, кто оказался тогда на скамье подсудимых, были признаны виновными в убийствах и жестоком обращении с военнопленными и гражданским населением, в угоне мирных жителей в рабство. – (Председатель предупреждающим жестом поднял было свой молоток, но Адольф жестом показал, что он уже переходит непосредственно к делу). – В итоге подавляющее большинство из них понесли справедливое наказание за то, что на протяжении многих лет попирали все нормы права и морали. Всему миру известно, что нацистская партия, являвшаяся правящей и единственной партией в Германии с 1933 года, стала идейным подстрекателем вышеупомянутых преступлений. Остается спросить: кем был в Германии Адольф Гитлер? С 1921 года он единолично руководил национал-социалистической партией, присвоив себе титул ее фюрера. Более того, с 1933 года он единолично осуществлял и всю полноту власти в стране, являясь главнокомандующим вооруженными силами и фюрером всей Германии!.. Разве не ясно следует отсюда, что как единоличный правитель он должен нести всю ответственность за то, что творилось в период его власти в стране и на территориях, оккупированных Германией? Разве требует доказательства тот факт, что именно он явился непосредственным инициатором развязывания агрессивных войн против соседних государств с целью их захвата? И разве не было уже доказано на Нюрнбергском процессе, что процесс массового истребления евреев, славян и многих других национальностей был задуман и начат именно им, Адольфом Гитлером?
В этом месте Адольф сделал эффектную паузу и, глядя поверх голов судей, спокойно продолжал:
– Нюрнбергский процесс длился почти год. В его рамках было проведено свыше четырехсот судебных заседаний. Так зачем же вам терять столько времени на переливание из пустого в порожнее, если истина очевидна еще ДО судебного разбирательства?! Что толку напрасно марать бумагу никому не нужными протоколами и затрачивать массу энергии, которая может пригодиться для других, действительных, а не фиктивных целей?.. – Он неожиданно подался всем корпусом вперед и возвысил голос почти до крика: – НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО! Я УЖЕ ЗНАЮ, КАКИМ БУДЕТ ВАШ ПРИГОВОР ПО МОЕМУ ДЕЛУ, ТАК ОГЛАСИТЕ ЖЕ ЕГО ПРЯМО СЕЙЧАС, БЕЗ БЮРОКРАТИИ И ПРОВОЛОЧЕК! Я НЕ ПРОШУ ВАС О МИЛОСТИ И СОСТРАДАНИИ. Я ПРОШУ: ПРОЯВИТЕ РАЗУМ И ПОНИМАНИЕ!..
Он умолк, вцепившись пальцами в барьер и ощущая, как струйки пота противно сбегают по коже под одеждой. Как бывало и прежде, после подобных колоссальных затрат нервной энергии, тело его ослабло, а ноги отказывались слушаться.
В зале и раньше было тихо, а теперь тишина стала абсолютной.
На несколько мгновений члены суда словно оцепенели в своих креслах. Даже охранники – и те застыли неподвижно, устремив взгляды на Адольфа.
