дом. Когда же город стал свободным, ни одно здание не было разрушено.
Дочь коммерсантам 19-летняя Фыок, студентка Университета Хюэ, познакомила меня с лидерами различных религиозных общин в Дананге. О чем думали и каковы были настроения этих людей, влияние которых на многих данангцев оставалось довольно сильным? (Обратите внимание: я брал интервью далеко не у «вьетконговцев», искал разные мнения.)
Архиепископ католической церкви Нгуен Куант Сюен рассказал о том, как в ночь с 27 на 28 марта в его квартире раздался звонок от командующего первой корпусной зоны генерала Чыонга. Он потребовал срочно собирать вещи и эвакуироваться в Сайгон. Пожилой архиепископ отказался покинуть город.
– Мы заставим вас силой, – кричал генерал, – высылаю наряд солдат!..
Сюен повесил трубку, поцеловал на прощание родных и близких, ушел из дому. Он укрылся у одного из прихожан. И только когда в город вошли части Народной армии, он свободно вышел на улицы Дананга.
– В Дананге более десяти тысяч католиков, – говорил мне Сюен. – И почти все они остались в городе, доказали свое лояльное отношение к новым органам власти.
Глава каодаистской общины[12], насчитывавшей в городе не менее 12 тысяч человек, Хо Тан Синь, считал, что бегство сайгонской военщины и приход патриотов стали спасением для Дананга. «Мы верим, – подчеркнул он, – что при новой власти никогда иностранные захватчики не ступят на нашу землю. За этой властью – будущее».
…На данангской улице Ли Тхай То в доме номер 139 проживал торговец Чыонг Мац. 28 марта 1975 года под дулами автоматов вместе с тысячью других данангцев он был загнан в трюм баржи, которую взял на буксир эсминец. На его борту белел номер 240.
– При посадке на баржу упали и утонули около пятидесяти человек – главным образом дети, – рассказывал Ман. – Когда баржа удалилась от берега примерно на двадцать километров, сайгонские солдаты бросили людей в открытое море. Три дня и три ночи более тысячи человек, среди которых свыше шестисот детей, оставались без питьевой воды и пищи, были предоставлены воле ветра и волн.
У нас уже не оставалось надежд на спасение, – говорил Ман, – если бы случайно не подобрали нас моряки Армии освобождения.
Склады с оружием под Чамскими холмами
Каменные чамские храмы[13] все ближе подступали к дороге номер 1, как бы возвещая о приближении к Нячангу – главному городу провинции Фукхань. Чамские храмы, насчитывающие до двух тысячелетий, – молчаливые свидетели многочисленных войн, развертывавшихся на этих землях, сменявшихся цивилизаций.
Во всех туристских путеводителях по Индокитаю Нячанг всегда рекламировался как город с золотыми песками пляжей, с живописным устьем реки Кай. Под Нячангом простирались обширные каучуковые плантации, чудесные сады, рощи кокосовых пальм, леса с ценными породами деревьев, плантации сахарного тростника. Но в 60-х город был превращен в военную базу, с многочисленными артиллерийскими позициями, складами, радарными установками. К побережью подходила взлетная площадка военного аэродрома. Золотые пляжи были заминированы, затянуты колючей проволокой. Нячанг при сайгонском режиме считался главным шпионским центром Индокитая. Здесь проходили спецподготовку стажеры из всех стран Юго-Восточной Азии.
После освобождения Нячанга 3 апреля 1975 года – города с 200-тысячным населением, входившего в военную третью корпусную зону Южного Вьетнама, – народная власть приступила к ликвидации последствий войны. За первые месяцы было обнаружено более 3 тысяч мин только на побережье.
В Нячанге, пожалуй, более быстрыми темпами, чем в других городах Южного Вьетнама, нормализовалась жизнь. Это объяснялось тем, что патриоты сумели заблаговременно «поработать» в частях марионеточной армии. Бывший капитан медицинской службы сайгонского режима, а ныне врач- терапевт центральной городской больницы Чан Куи Кан рассказывал мне о том, как вели патриоты подпольную работу среди сайгонских солдат. Сам он окончил медицинский институт и был призван в армию. Однажды в госпиталь при парашютной дивизии пришел старый друг семьи Май Ба и после недолгого разговора сказал:
– Ты помнишь, что перед смертью завещал твой отец? Он пожелал тебе счастья и сказал, что оно возможно лишь в условиях полной свободы и единства Вьетнама. Готов ли ты служить своей Родине?
Кан знал, что Май Ба в начале 50-х годов сражался вместе с отцом в одном полку Народной армии против колонизаторов. Знал, что сайгонский режим заочно приговорил его к смертной казни. Понимал, с каким риском связан его приход в расположение воинской части. Но если Май Ба решился на встречу с ним, то, видимо, это было вызвано особыми причинами. Капитан сознавал, что каждая минута промедления грозила другу отца опасностью. И он спросил:
– Что я должен делать?
– Быть в курсе всех военных планов дивизии и передавать сведения связному, который будет приходить к тебе каждую неделю.
Так произошла вербовка. Не на «материальной» основе. На основе чувства патриотизма, достоинства, чести.
Так Кан встал на путь подпольной борьбы. Его связным оказался молодой лейтенант-пехотинец. Трудно подсчитать, сколько жизней патриотов спас капитан, поддерживавший «дружеский контакт» со старшими офицерами парашютной дивизии. Переброска каждого подразделения, все планы карательных операций попадали в руки патриотов. А когда 3 апреля 1975 года передовые части Народных вооруженных сил вошли в Нячанг, Кан встретил Май Ба – друга и однополчанина отца, который стал одним из руководителей городского народно-революционного комитета.
С апреля 1975-го Нячанг вступил в новую жизнь. На северной окраине города высится древний храм – один из ансамбля башен древнего государства Чампа. Французы называли этот храм «Пох Нагар», вьетнамцы – «Тхиен Иана» – храм «Девушки в небесной одежде». Храм за долгие годы войны не пострадал. Его охраняли и «белые» и «красные». Настоятель, пожилой человек в традиционном коричневом одеянии, поведал древнюю легенду об истории возникновения храма. Когда-то здесь была деревушка Дайдиен. В ней жил старый крестьянин, выращивавший арбузы. Однажды на рассвете он обнаружил, что плоды его кропотливого труда стали пропадать, и решил выследить похитителя арбузов. Ночью при свете луны он неожиданно увидел девочку удивительной красоты. Старик привел малышку домой и удочерил. Спустя несколько лет началось сильное наводнение. Спасаясь от разбушевавшихся вод, девушка обнаружила на небольшом холме сандаловое дерево с дуплом. Иана – так звали девочку – взобралась на дерево и проникла в дупло, из которого не смогла выбраться. Люди пытались помочь ей, но были не в силах разбить ствол.
Об этой истории прослышал принц Северного моря Бакхай. Он приехал в деревушку и едва прикоснулся к стволу сандала, как тот приобрел чарующий запах. Принц велел погрузить ствол в свою колесницу и увез во дворец.
Вечером, как только поднялась луна, из ствола появилась прекрасная девушка – Тхиен Иана. Она полюбила принца и согласилась стать его женой. Но перед свадьбой пожелала девушка непременно посетить приемного отца из деревни Дайдиен. Принц согласился. Но старик умер, не дождался приемной дочери. Иана в память о нем поставила храм, а затем обхватила руками шею аиста, жившего на доме отца, и улетела в поднебесье. С тех пор люди так и стали называть этот храм – храм «Девушки в небесной одежде».
Переборки храма сделаны из ценного сорта дерева чам хыонг, который сейчас уже редко встречается во вьетнамских лесах. Это дерево выделяет ароматные смолы, имеющие целебные свойства. С давних пор дерево чам хыонг – дерево Ианы используется в народной традиционной медицине. Иана – «Девушка в небесной одежде» стала «покровительницей ценных пород деревьев» в районе Нячанга, таких, как черное, тик, камсе. Тхиен Иана «покровительствует» десяткам лекарственных трав, которые используются фармацевтами. Из растения ты би делаются дезинфицирующие средства. Листья травы са
