страшным несчастиям того времени: «На Италию обрушиваются беды, каких она не знала никогда или не видела уже с незапамятных времен: цветущие побережья Кампании где затоплены морем, где погребены под лавой и пеплом». По общепризнанному мнению геологов, Везувий возник из морского дна еще в доисторическую эпоху, в одно время с прибрежными западными холмами Средней и Нижней Италии.
Сейчас над заливом высится абсолютно правильный конус Везувия, однако его контуры до 79 года были совершенно иными. Везувий был живописной горой, величественно возвышавшейся над Неаполитанским заливом, поднявшись на 1300 метров над уровнем моря. Но рано утром 24 августа 79 года над Везувием вдруг поднялось облако необычайной формы. Если сравнить его с деревьями, то больше всего оно походило на пинию – итальянскую сосну. Огромный ствол пинии вздымался вверх и расходился в вершине своей ветвистой кроной, которую будто поддерживали восходящие потоки воздуха. Потом, словно этот поток стал иссякать, ствол дерева начал растворяться, временами становясь то белым, то приобретая цвет грязи. Это зависело от того, выбрасывал вулкан пепел или землю. Так описал в письме к римскому историку Тациту извержение Везувия римский писатель Плиний Младший, который гостил в то время в Мизено – имении своего дяди на берегу Неаполитанского залива. Хотя письмо главным образом касалось смерти его дяди и покровителя Плиния Старшего, оно тем не менее является важным документом.
Поначалу мало кто обратил внимание на поднявшееся над вулканом облако из пепла и пара. До I века нашей эры римляне считали свой Везувий бездействующим вулканом.
Наступил благословенный день 24 августа, на который были назначены очередные бои гладиаторов. Около часа пополудни сестра Плиния Старшего заметила облако, клубившееся над Везувием. Небо внезапно сделалось грозным, облако становилось все темнее и темнее… За обильным пеплопадом полностью скрылось солнце, и наступила кромешная тьма. Это еще больше усилило тревогу и замешательство людей. На улицу нельзя было выйти, не прикрыв голову подушкой, так как вместе с пеплом на голову падали тяжелые камни.
Плиний Старший в 79 году командовал римским флотом в северо-западной части Неаполитанского залива, но у него сразу же пробудился исследовательский интерес, и он приказал приготовить судно, которое доставило бы его к месту извержения. Между тем уже стали раздаваться крики о помощи, приходили посланцы из селений у подножия горы. Плиний изменил свои планы и распорядился выйти в море нескольким судам на случай, если необходима будет эвакуация. Остальные суда он направил к селениям, а сам направился ближе к вулкану.
Недооценив масштабы катастрофы и мощь разбушевавшегося Везувия, демонстрируя «свою неустрашимость» перед бегущими в панике жителями Стабии, Плиний Старший погиб на третий день извержения вулкана. Его племянник в своем письме сообщал Тациту: «Запах серы и жар рассеяли остатки группы. Плиний с трудом встал, поддерживаемый двумя слугами, но тотчас упал наземь мертвым». Плиний Младший не сомневался, что его дядя был отравлен газами.
Город Помпеи был достаточно близко расположен к вулкану. Богатые жители вовремя поняли, чем им может грозить начавшееся извержение, и постарались побыстрее уйти в безопасное место. Не успели покинуть Геркуланум и Помпеи только те, кто не очень верил в катастрофу даже тогда, когда она уже началась, да рабы, которых оставили специально – беречь домашнее имущество, и отбывавшие наказание воины. Всех их накрыло пеплом и затопило лавой, спастись не смог никто.
К тому времени, когда пришедшие в ужас жители осознали всю серьезность и опасность своего положения, улицы были уже погребены под толстым слоем пепла, а он все падал и падал с неба. Мягкий пепел на земле, низвергающийся пепел с неба, сернистые пары в воздухе…
Люди, обезумевшие от страха и ужаса, бежали, оступались и падали, погибая прямо на улицах, и их мгновенно засыпал пепел. Некоторые из них решили оставаться в домах, где пепла не было, но дома быстро заполнялись ядовитыми парами, и сотни людей погибали от удушья. Многие нашли свою гибель под развалинами собственных домов, были раздавлены крышами, которые обрушивались под тяжестью пепла.
Извержение Везувия полностью уничтожило Помпеи. Город скрылся под слоем пепла, достигавшим толщины трех метров. Когда в середине XVIII века начались раскопки Помпей, в переулке, названном археологами Улицей скелетов, были найдены останки многих погибших людей. Среди них – женщина, лежащая на боку и как будто спокойно спящая; рядом – девушка в вышитых сандалиях, замершая в позе глубокого отчаяния. Около них – увязший в пепле огромного роста мужчина, который так и застыл в последнем усилии встать на ноги.
Впоследствии археологи восстановили и картину гибели жрецов храма Исиды. Начало извержения застало их в триклинии за скромной трапезой. На столе потом были найдены яичная скорлупа и остатки рыбы. Не заботясь о личном спасении и глубоко веруя в потустороннюю жизнь, они бросились спасать статую Исиды и священную утварь. Самый сильный из них, с тяжелым полотняным мешком на спине, наполненном драгоценными реликвиями, первый упал недалеко от храма. Остальные, подобрав рассыпанные сокровища, двинулись к форуму, где на них и рухнула колонна портика. Подобрав упавшие золотые блюда, они решили искать убежище в доме, где все и погибли.
Многих жителей погубила привязанность к любимым или ценным вещам. Владельцы знаменитого дома Фавна вместо того, чтобы спасать свою жизнь, потеряли много времени на упаковку драгоценностей.
В казарме гладиаторов навеки осталась богато одетая, украшенная драгоценностями молодая матрона, выбравшая именно этот день для встречи со своим возлюбленным. Во время самого извержения многие помпеянцы сидели в театрах, где проходили игры, драматические представления или бой гладиаторов. У них не было времени спастись, и они нашли свою смерть там, куда пришли за удовольствием.
Расположенный по другую сторону от Везувия город Геркуланум не был засыпан падающим с неба пеплом, но он тоже был обречен и исчез с лица земли. Высоко на склонах вулкана скопилось огромное количество пепла, грозившее в любой момент обрушиться вниз. И когда прошел проливной дождь, эти массы пепла размокли и начали оползать. По склонам понеслись полужидкие грязевые потоки, которые и затопили Геркуланум. Глубина некоторых из этих потоков достигала пятнадцати метров. Но к тому времени большая часть населения уже успела покинуть город.
Когда наконец Везувий затих, небо над Кампанией вновь озарилось солнцем, но лучи его уже не нашли своей любимой страны. На месте маслин и зеленых виноградников, на мраморных виллах и на всем городе лежали пепел и волнообразная лава.
КОГДА НИЛ ИЗНЫВАЕТ ОТ ЖАЖДЫ…
В начале 1200 года жители Багдада обратили внимание на то, что из Египта к ним стало прибывать много изможденных и исхудавших людей. Мало кто из них приезжал на арбе, запряженной истощенными волами. Больше было тех, кто просто тащился пешком. Добравшись до Багдада, они уже едва держались на ногах, а некоторые падали прямо у городских ворот и просили о помощи. Одним давали воды и лепешку, других укрывали одеялами, так как они почти не подавали признаков жизни. Более крепкие и те, у которых имелись деньги, останавливались в городе на несколько дней, а затем продолжали свой путь дальше. Все намеревались попасть в сытые и богатые страны – Аравию, Йемен и Сирию.
На вопрос «Что же послужило причиной столь внезапного исхода из своей страны?» – все прибывавшие отвечали одно: в долине Нила прекратились дожди. Беженцы рассказывали, что в тот год заметно снизился уровень воды в Ниле, началось его обмеление, которое привело к обширной засухе и гибели всего урожая. Река превратилась в жалкий ручей. Воды нет, одна грязь осталась, пить нечего. Среди жителей Египта начались страшный голод и мор. Голодают все, голод вошел и во дворец султана.
Вначале феллахи закололи и съели всех имевшихся у них домашних животных, потом переловили всех птиц в округе. Но это не спасло. Голод и жажда достигли таких размеров, что началось каннибальство и люди принялись убивать друг друга. В стране воцарились раздор и произвол, оставаться там больше нельзя, люди могут просто сожрать друг друга.
Один из хронистов того времени записал следующий рассказ прибывшего египтянина. «Я
