гостью, которая заявилась ко мне во дворец в самый напряженный момент действа. Анастасия Зимина, она же богиня Артемида, она же графиня де Вильруа стояла в окружении вооруженных до зубов вакханок и липовых эльфов и скалила в нашу сторону белоснежные зубы патентованной хищницы. По правую руку от нее располагался Гаркушин, он же Гераклус, он же Гракх, сбежавший с поля боя, а по левую – Антуан де Шаузель, из-за спины которого выглядывал сир Франсуа де Мелазон.
– Только я тебя умоляю, Настя, – бросился к ней навстречу Ираклий, – давай обойдемся без грома и молний. Ты погубишь мой спектакль.
– И поставлю в твоих декорациях свой, – надменно заявила Артемида, после чего ткнула наманикюренным пальцем в мою сторону: – Убей его, Аполлон!
Жест был воистину царский, но почему-то не произвел на господина Гиперборейского никакого впечатления.
– Зачем? – спросил он, не прекращая трапезы. – Он же отдал мне Машку. Правда, она пока в гробу.
– Вот, – торжественно указал пальцем на Аполлона драматург, – истинный артист, понимающий толк в искусстве. А ты Анастасия меня просто разочаровываешь. Злодей папа у нас уже раскаялся и пообещал заплатить алименты, правда, ему еще предстоит посыпать голову пеплом в финале. Вакханок мы переделаем в муз. В конце концов, Аполлону нужна подтанцовка. Не может же он у нас все время находится в одиночестве, пока его невеста спит в хрустальном саркофаге. Эльфов так и оставим эльфами, только отберем у них оружие. А Анастасию сделаем их королевой. Это она укажет Ромео путь к гробу любимой девушки.
– Не слушай их, Аполлон, они хотят тебя погубить, как погубили твою мать, – вскричала неугомонная Артемида и взмахом руки бросила на нас своих вооруженных до зубов эльфов.
Мне пришлось таки встать из-за стола и произнести свое заветное «Мкрткртрчак», после чего сверкнула молния, грянул гром, и все стоявшие на ногах гости попадали на пол за исключением меня, Аполлона Гиперборейского и занятого творческим поиском Ираклия Моравы.
– Очень хорошо, – кивнул головой Морава. – Реплику Артемиды мы, пожалуй, оставим, гром и молнию тоже. А вот исполнитель роли отца ни к черту не годится. Ты как думаешь тезка?
– Слабоват, – кивнул головой Аполлон.
– Введем на эту роль Ключевского. Все-таки для того, чтобы сыграть чистосердечное раскаяние большой талант требуется.
– Главное, чтобы зритель поверил, – сказал Аполлон.
– Именно, – возликовал Морава. – Магия театра, она хорошей подготовки требует.
Честно говоря, мне не совсем понятно было, чего хочет добиться драматург, ставя этот дурацкий спектакль. В конце концов, нам сейчас было не до развлечений. Требовалось в короткий срок решить задачу спасения нашей цивилизации, которую Аполлон Гиперборейский мог погубить одним мановением руки.
– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – не согласился со мной Морава. – А потом, причем здесь рука. У нас о любви речь идет, а не рукоприкладстве. И вообще, чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь, Чарнота?
– Ерундой, – мрачно сказал Василий, целивший в толпу эльфов и служебного пистолета.
– Не ерундой, милостивый государь, а магией. Вы о магии театра слышали? Вот я вам сейчас ее и демонстрирую.
– Ираклий прав, – заступился за драматурга Ключевский. – В этом что-то есть.
Ох, уж эти мне актеры, им бы только роль получить да задвинуть подальше конкурента, который, между прочим, является истинным отцом героя, что и подтвердила экспертиза. Я уже собрался высказать эти свои горькие претензии сиру Марку де Мелассу, но тут мне в голову пришла еще одна куда более плодотворная мысль. Ведь Аполлон Гиперборейский у нас как-никак тоже деятель искусства, и, возможно, он относится к затеянному Моравой балагану совсем иначе, чем я. Не говоря уже о том, что я и сам неоднократно прибегал к магии театра в затруднительных ситуациях, и эта театральная магия срабатывала ничуть не хуже, чем та, которую весьма условно можно назвать магией жизни.
– Стоп, – сказал я, – эти гекатонхейры ведь тоже были скоморохи. И их магия тоже насквозь театральная.
– А я тебе о чем толкую, – усмехнулся Ираклий. – Аполлон Гиперборейский и Марья Моревна умрут под слезы и аплодисменты зрителей, а Иван и Мария Царевы останутся.
– Но богов нельзя убить безнаказанно, – крикнула ошеломленная коварством драматурга Артемида, – их смерть повлечет за собой вселенскую катастрофу.
– А они воскреснут, – торжествующе воскликнул Ираклий, – на следующий же день. Чтобы вновь умереть на глазах потрясенных зрителей. И так будет продолжаться до тех пор, пока им самим не надоест или пока не рассеется след дракона Крада.
– Гениально, – зааплодировал Ключевский. – Браво, Морава, ты у нас драматург еще почище Шекспира. Позволь тебя расцеловать от лица всего человечества.
– А успех будет? – ревниво спросил Аполлон.
– Публика будет рыдать и кашлять, – поддержал Ключевского Вацлав Карлович Крафт. – Весь мир будет у ваших ног, молодой человек.
Я сомневался, то есть надеялся конечно, рассчитывал, что все обойдется, но никак не предполагал, что обойдется с таким успехом и с такой прибылью для Серапиона Павлиновича Поклюйского и всех участвующих в грандиозном проекте лиц. А лица были практически те же самые, что присутствовали при зарождении спектакля. И уж, конечно, ни богиня Макошь, ни богиня Артемида не упустили своего шанса прогреметь по всему миру. Боря Мащенко бросил строительный бизнес и занялся постановочной частью вместо уволенного с треском Кости Прищепкина. Крафт подвязался на административной работе. Сеня- Мордред из воров переквалифицировался в эльфы, там же подвязался Агапид. Василий с Михаилом взяли на себя охрану грандиозного проекта, не порвав при этом со своим ведомством, которое, естественно, бдело. Я тоже бдел. В том смысле, что наблюдение за поведением как действующих лиц, так и зрителей было поручено мне. И поручено не только Поклюйским, но и, как вы догадываетесь, кое-кем рангом повыше. На всякий случай и во избежание. Ибо кто же еще мог совладать с заигравшимися богами, кроме самого Велеса. На какое-то время мне пришлось оставить Апландиию, прихватив с собой жену и детей. Но я клятвенно обещал Маргарите вернуться в замок де Руж, как только спектакль «Аполлон и Марья» будет снят с репертуара, а исполнители главных ролей подарят мне внука. Тоже, наверное, артиста или великого мага, что в сущности одно и то же.
