не передаст другим свою силу.
'Президент Вильсон предложил свои прекрасные четырнадцать пунктов. Однако он заявил: «В конце концов, если эта наша попытка добиться мира не удастся, у нас есть наше оружие, к которому мы сможем прибегнуть». А я хочу изменить этот взгляд и скажу: «Наше оружие до сих пор оказывалось бесплодным; теперь давайте изыщем что-нибудь новое, давайте испробуем силу любви и силу Бога, который есть Истина. Добившись этого, мы не будем нуждаться ни в чем другом».
Благодаря тому, что Махатма обучил тысячи истинных
С помощью ненасильственных средств Ганди уже добился большего количества политических уступок для своей страны, чем любой другой вождь прочих стран, включая, конечно, военные столкновения. Ненасильственные средства были с поразительным успехом применены для искоренения всех недостатков и зол не только на политической арене, но также и в тонкой и запутанной области индийских социальных реформ. Ганди и его последователи устранили множество распрей между индийцами и мусульманами, существовавших с давних пор. Сотни тысяч мусульман считали Махатму своим вождем. Неприкасаемые нашли в нем своего неустрашимого и успешного защитника. «Если мне придется родиться еще раз,– писал Ганди,– я хотел бы родиться среди неприкасаемых, ибо благодаря этому я смог бы оказать им более действенные услуги».
Махатма Ганди – это поистине «великая душа»; но именно неграмотные миллионы распознали в нем человека, достойного такого титула. Этот смиренный пророк достиг почитания в своем отечестве. Самые темные крестьяне оказались способны откликнуться на возвышенный призыв Ганди. Махатма искренне верит в прирожденное благородство человека: его никогда не разочаровывали неизбежные неудачи. 'Даже если оппонент обманывает его двадцать раз,– писал он,–
Один из критиков заметил: «Махатмаджи, вы – исключительный человек. Вы не должны ждать, что мир будет действовать так, как действуете вы».
«Как странно мы заблуждаемся, воображая, что можно укрепить тело, но нельзя вызвать к жизни скрытые силы души,– отвечал Ганди.– Я все время хочу показать вам, что если у меня и имеются некоторые из этих сил, то я остаюсь таким же хрупким смертным, как и любой из вас, что во мне никогда не было и нет ничего сверхъестественного. Я простой человек, подверженный заблуждению, подобно всякому другому смертному. Однако я обладаю тем качеством, что у меня достаточно смирения для признания своих ошибок и устремления своей деятельности по другому пути. Я обладаю нерушимой верой в Бога и Его доброту, ненасытной страстью к Истине и Любви. Но разве эти качества не присущи каждому человеку, хотя бы в зачаточной форме?» Он прибавил: «Если мы смогли совершить новые феноменальные открытия, предложить новые изобретения в области феноменального мира, разве мы должны объявлять о своем банкротстве в духовной области? Разве невозможно умножать исключения до тех пор, пока они станут правилом. Разве человек всегда должен быть сначала животным, а потом уже человеком? Разве он должен вообще оставаться животным?»18
Американцы могут с гордостью припомнить успешный эксперимент в области ненасилия, произведенный Уильямом Пенном в XVII веке. Он основал колонию в Пенсильвании, где не было ни крепостей, ни солдат, ни народного ополчения, даже не было оружия. Среди жестоких пограничных войн и кровопролитий, между новыми поселенцами и краснокожими только пенсильванские квакеры не знали мучений. «Других людей убивали, избивали; но их никто не трогал, ни одна женщина из поселений квакеров не подверглась нападению, ни один ребенок не был убит, ни один мужчина не был подвергнут пыткам». Когда же наконец квакеры были вынуждены уступить управление штатом людям других убеждений, «вспыхнула война, и многие пенсильванцы были убиты. Но среди убитых было только три квакера, да и то эти трое оказались отпавшими от веры и взявшими оружие для самозащиты».
«Обращение к силе во время первой мировой войны не смогло принести спокойствия,– заявил Франклин Делано Рузвельт.– И победа и поражение оказались одинаково бесплодным. Мир должен усвоить этот урок».
«Чем больше орудий насилия, тем больше несчастья для людей,– учил Лао-Цзы.– Триумф насилия кончается погребальным плачем».
'Я борюсь за мир во всем мире, меньшего я и не желаю,– заявил Ганди.– Если индийское движение придет к успеху, на основе
Прежде чем отбросить прочь учение Ганди, назвав его непрактичным и мечтательным, пусть западный читатель сначала поразмыслит над следующим определением
'Вы слышали что сказано: «око за око, и зуб за зуб». (Исход, 21, 24).
«А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».19
Эпоха Ганди с поразительной точностью космического хронометра превратилась в век человечества, уже повергнутого в отчаяние и приведенного в запустение двумя мировыми войнами. Теперь на гранитных стенах его жизни является божественная рука, которая чертит предупреждение против дальнейшего братоубийства и кровопролития.