В результате длительных наблюдений люди со временем обнаружили, что звук – это тоже очень сложная сила. Если говорить о самом низком уровне, то вольно или невольно испускать звуки способно каждое существо. Каждый звук представляет какое-то присущее ему искони содержание, некий имманентный смысл. У животных испускаемые звуки и промежутки между ними приучают их к взаимодействию и взаимоограничению. Например, громкое пение одной птицы может вызвать целый птичий хор, а когда мышь слышит мяуканье кошки, она прячется и затаивается в норе. Это самый низкий уровень понимания истоков «заклинания звуками».На более же высоком уровне они гораздо сложнее и таинственнее. В особых звуках заключена невидимая для людей сила, обычному человеку это трудно понять, но она действительно существует, действительно действует. Это очень высокое мастерство. //245// «Заклинание звуком», о котором мы здесь рассказываем, очень отличается от того, что люди обычно называют «звукоподражанием». «Звукоподражание» – это простая имитация некоторых звуков, она не содержит «внутренней мощи». А «заклинание звуком» – это вид внутренней энергии, испускаемой при посредстве голоса. Благодаря движению разных внутренних энергий Ци слышимые звуки одинаковы или сходны, но их «внутренняя мощь» совершенно различна и воздействие также различно. На еще более высоком этапе испускание звуков вообще становится делом второстепенным. Иногда звуки могут и вообще не испускаться, благодаря вибрации внутренних органов наружу изливаются лишь потоки Ци, но в них-то и заключена гигантская мощь, которая распространяется на далекие расстояния. Эти потоки Ци способны сотрясать соответствующие внутренние органы человека и другие вещи. С помощью таких приемов можно человека лечить, а можно его и подчинять. Они относятся к числу начальных приемов «заклинания». «Заклинания» становятся эффективными лишь на определенной ступени совершенствования внутреннего мастерства, это внутреннее мастерство высшего класса, то. что люди обычно называют «одушевлением неодушевленного». Ты произносишь те же самые слова, те же самые звуки, но если в тебе не заложена основа внутреннего мастерства, то «силы»в них нет, они не «одушевлены». А если их произносит человек, такую основу имеющий, то в них есть и «сила» и «одушевленность». Совершенно так же обстоит дело и с «магическими начертаниями». Почему даосы делают такой упор на совершенствовании «сердечной природы», на выплавлении внутреннего мастерства? Как раз из=за этого. Совершенствование «сердечной природы» есть правильное закладывание корня, когда все приемы имеют своим источником Великое Дао и служат Великому Дао. В эти врата не войдут те, чье сердце неправо, чья сердечная природа нечиста. Самое элементарное требование здесь – не губить живого, не использовать приемы ради своекорыстия, ради причинения зла. А благодаря совершенствованию в выплавлении внутреннего мастерства можно освоить тысячи, миллионы приемов, эти приемы, как ступеньки лестницы, они ведут к высшему миру. Тот, кто останавливается на каком-то одном виде приемов, занимается только одним, тот не понимает Великого Дао. «Заклинание звуком» может быть одним из приемов взаимовлияния и взаимообмена информацией между человеком и человеком, между человеком и животными, человеком и другими силами. На самом низком уровне с его помощью можно призывать или, наоборот, прогонять людей, можно привлекать или, наоборот, отпугивать животных. Наука сейчас начала обращать на это внимание, начала изучать «язык животных». Хотя есть тут немало «учености», с точки зрения даосизма, это все еще очень низкий уровень. Даосы не пренебрегали исследованиями такого уровня, но они их далеко превзошли. Они стремятся вложить в «звучание» гораздо большее, придать ему более важное назначение. А еще стремятся с помощью испускания беззвучного «звучания» передавать более непостижимую энергию, делать немыслимые вещи. Неизвестно, сколько десятков тысячелетий существует человечество. Но можно сказать наверняка, что в процессе его развития был как прогресс, так и регресс. Чтобы выжить в трудных условиях первобытного существования и развиться до нынешнего состояния, человечество наверняка должно было обладать совсем иными способностями, чем те, которые нужны для выживания нынешнему человеку. Пять органов чувств – глаза, уши, нос, язык, тело – их главная функция состоит в чувственном познании материального, или феноменального мира. А существуют ли у человека какие-нибудь другие органы чувств? Ведь феноменальный мир совсем не простое образование, а сложный многоаспектный и многофакторный комплекс, овладеть им с помощью одного только чувственного познания одного его аспекта или фактора через органы чувств далеко не возможно. А органы чувств, хотя и способны к чувственному познанию, без «ума», без «мозга» не могут вынести «суждения», это чувствительность без чувства. Нечего и говорить, что для восприятия сверхчувственных феноменов необходимы сверхчувственные средства и способности. То, что человечество обладает средствами и способностями сверхчувственного восприятия, уже несомненно. Только у некоторых людей они в «проявленном» состоянии, у других же в «скрытом» или «подспудном». Даосы настаивают на совершенствовании в выплавлении как раз для того, чтобы «скрытое» превратить в «явное», и это не сказки, а реальность. Благодаря этим средствам и способностям даосы исследуют более широкий, более богатый, более удивительный мир, они делают великое дело, которое имеет чрезвычайно важное значение как для настоящего, так и для будущего человечества. //247// Совершенствуясь в «заклинании звуком» и искусстве призывания зверей, Ван Липин глубоко ощутил, что между человеком и животными и даже больше, всем живым, в действительности существует теснейшая связь. Между человеком и природой нет рва и нет стены, человек и природа связаны общими интересами, и человек может проникать вглубь любой природной области и сливаться с природой в одно. Природа есть мать человечества, человечество есть дитя природы. Человек – душа Тьмы вещей, а Тьма вещей, в свою очередь, наставник человечества. Г-н Ван Липин сказал авторам этой книги: Хотя у меня есть Дед и Отцы-Учителя, в действительности наставников, известных и неизвестных, у меня гораздо больше. Среди них есть и живущие, и давно ушедшие; есть животные, а есть и растения: есть «живое», а есть и «неживое», в их числе даже солнце, луна, планеты и созвездия. То, чему они меня научили, трудно перечесть, они учили меня наяву, а больше всего во сне. Целый мир меня наставлял. Здесь, взглянув на иву за окном, г-н Ван Липин с чувством воскликнул: «Это дерево. как и человек, обладает чувствами!». Он сказал это так, как будто перед ним был его старый-престарый друг, как будто он видел перед собой старшего, мудрого наставника или очень уважаемого человека. Осень в Чанбайшане длится недолго, зима наступает быстро. Глазом не успеешь моргнуть, как задуют холодные ветры, все покроется льдом и снегом, горы и леса в одно мгновение потонут в тумане. Учителя и ученик провели ночь, медитируя в горной пещере, и заранее знали, что будет туман и снег. На другой день вышел Ван Липин на рассвете – и точно, весь мир перед ним был укутан серебряным покрывалом. Сосны стояли в снежных шапках, повсюду высились нефритовые сугробы, как тут не обрадоваться? Он побежал по благодатному снегу, вспомнилось детство, как играл с друзьями в снежки, лепил снежных баб. Не мог удержаться, налепил снежков и стал бросать их вдаль. //248// Наигравшись же, подумал, что трое его стариков в таких уже годах, мороз ведь стоит, а одежонка у них тонкая, без ватной подкладки, им должно быть холодно, надо бы хворосту набрать и отнести, чтобы обогреться. Наставник Чистая Пустота, увидев, что Ван Липин волочит в пещеру охапку сухих веток, спросил его: «Зачем ты эту штуку тащишь?» «Да костер разжечь. Разве Учителям не холодно?» Учитель-Отец рассмеялся: «В такую-то теплую погоду, да еще огонь разжигать? Ты не боишься нас изжарить?» Ван Липин не ответил, а про себя подумал что Учитель опять насмешничает. В пещере он пощупал у всех руки, они были холодны, как лед. Тогда он заорал: «Все скоро в ледышки превратитесь, а еще говорите, что тепло».
