— Моя смена заканчивается после шестьсот шестьдесят четвертого бита.
— Ага, — медленно кивнул я, пытаясь понять, что бы это могло означать.
— Можно встретиться в точке «зет—сорок восемь».
— А где это?
Эйна глянула на меня так, что я понял: девушке стоило большого труда, чтобы снова не рассмеяться.
— Там же, где и всегда, — ответила она.
— А какие-нибудь ориентиры рядом имеются? — вкрадчиво поинтересовался я. — Ну, в смысле, памятник искусства, музей, кафе?..
Эйна наклонила голову и тихонько прыснула в кулак.
— Еще один подобный вопрос, Саша, и я решу, что вы пытаетесь выставить меня дурочкой.
— Ни в коем разе! — Я клятвенно прижал руку к сердцу.
— Выходит, о встрече мы уже договорились. Осталось только уладить формальности.
Эйна ловко поймала мою руку, которую я все еще держал на груди, прижала ее к стойке и махнула сканером над темпоральным модулятором.
— Ого! — На это раз она была по-настоящему удивлена. — Триста двадцать два бита! Должно быть, у вас очень милые предки.
— Предки что надо, — натянуто улыбнулся я, поскольку опять не понял, о чем идет речь.
Эйна пробежалась пальцами по клавиатуре, выдернула из кассового аппарата пластиковую карточку и с улыбкой протянула ее мне.
— Я рада, что мое первое впечатление о вас, Саша, оказалось ошибочным. Поначалу вы не производите впечатление серьезного человека.
— А уж я-то как рад, — пробормотал я, вконец растерявшись.
— Ну так не забудьте: точка «зет—сорок восемь», после шестьсот шестьдесят четвертого бита. — Эйна сунула карточку мне в руку. — До встречи, Саша.
— До встречи, — обескураженно кивнул я, поскольку понятия не имел, где и когда вновь смогу увидеть приглянувшуюся мне девушку.
Но задавать дальнейшие вопросы было совсем уж глупо.
Обернувшись, я посмотрел на даму в шляпке со страусовыми перьями, которая, как и все остальные, старательно делала вид, что не замечает меня, и уныло поплелся к выходу. Надо же, подумал я, за все то время, что я пытался заигрывать с Эйной, никто, ни единый человек в очереди не начал возмущенно ворчать по поводу того, что я всех задерживаю. Все стояли и терпеливо ждали, когда я освобожу место у стойки. Что это — проявление фантастической выдержки или полнейшего безразличия ко всему, что происходит вокруг?
Дверь из темного тонированного стекла отъехала в сторону прежде, чем я успел ее коснуться. Я сделал шаг вперед и замер, пораженный, на пороге. Мир, распахнувшийся предо мной, был нереален настолько, насколько только может быть нереальным реально существующий мир.
Непонятно?
Ясное дело, такое сразу и не вообразишь.
Помните, одно время были популярны картинки, на первый взгляд представляющие собой совершенно бессмысленное нагромождение разноцветных пятен и штрихов. Для того чтобы увидеть спрятанное внутри этой мазни трехмерное изображение, нужно отнести рисунок на строго определенное расстояние от глаз и постараться максимально расфокусировать взгляд. Вспомнили? Теперь представьте, что такая вот картина, спрятанная среди хаотичного сочетания полупрозрачных мазков, нарисована не на бумаге, а на стекле. На огромном стекле, заслоняющем собой всю перспективу. И за этим стеклом стоит еще одно, с другой картинкой, но такое же огромное. За вторым — третье, за третьим — четвертое... И так до бесконечности. А хитроумная система подсветки выделяет одну картину за другой. Причем смена изображений происходит с такой скоростью, что вы не успеваете как следует рассмотреть ни одно из них.
Ощущение, скажу я вам, не из приятных. Сначала появляется мысль, что ты оказался в месте, где собрались миражи со всего мира, и каждый старается продемонстрировать себя во всей красе. Высотные дома из стали и стекла, готические соборы с напряженно замершими на карнизах горгульями, цветущие вишневые сады, полуразрушенные мегалитические святилища — все плывет, сливается в одну совершенно бессмысленную картину, растворяется в пустоте и снова возникает. День мгновенно сменяет ночь, лето — зиму, дождь не успевает пролиться на землю, как солнце уже превращает его в легкую дымку, воспаряющую к облакам, из которых тотчас же начинает сыпать снег. Все меняется с такой быстротой, что взгляд не успевает ни за что уцепиться. Забавным это не кажется, потому что очень скоро ты начинаешь чувствовать головокружение, следом за которым появляется ощущение полной дезориентации в пространстве. Ты не можешь понять, где верх, а где низ, чтобы устоять на ногах, непременно нужно уцепиться рукой за какую-нибудь опору. Сердце начинает стучать, как сумасшедшее, в коленях возникает предательская дрожь, во рту сухо так, что, кажется, глоток воды застрянет.
Мне каким-то образом удалось сделать шаг в сторону и прижаться спиной к стене здания. То и дело из дверей выходили люди и тут же исчезали в призрачном мареве. Изредка кто-то из них бросал взгляд в мою сторону. Но то ли они не замечали, в сколь бедственном положении я нахожусь, то ли им просто не было до меня дела, только ни один из них даже на секунду не задержался, чтобы спросить, не нужна ли мне помощь. Быть может, они и в самом деле не понимали, что со мной происходит? В отличие от меня они привыкли жить в мире постоянно изменяющейся реальности. Я же даже не мог думать о том, что за безумием охвачен мир будущего. На меня вдруг накатил приступ паники: что, если здание, в котором находятся кабинки для путешествия во времени, затеряется среди постоянно ускользающих образов иллюзорного мира? Как я тогда отыщу дорогу назад?
Должно быть, в этот момент я все-таки закричал. Потому что непонятно откуда рядом со мной появились двое молодых ребят, одетые в голубую униформу, очень похожую на ту, что была на девушке, которой я назначил свидание. Только если Эйна в своей форме была похожа на стюардессу, то эти двое смахивали на санитаров из психушки. Сходство усиливалось тем, что на плечах у них, как погоны, были нашиты красные кресты.
— Проблемы? — спросил один из них, заходя ко мне слева.
— Да вроде того, — с трудом выговорил я.
Другой встал прямо напротив и уставился мне в глаза, как будто решил заняться иридодиагностикой.
Тот, что зашел слева, быстро схватил меня за запястье, поднял руку и что-то нажал на темпоральном модуляторе.
— Только что прибыл, — сообщил он напарнику.
— Двадцатый? — спросил тот.
— Начало двадцать первого.
Парень, изображавший из себя иридодиагноста, с пониманием кивнул.
— Не можешь сориентироваться? — Это уже вопрос ко мне.
Какое там сориентироваться, если я уже и говорить-то не мог. Вело меня непонятно куда со страшной силой, поэтому я только руками беспомощно развел.
— Ясненько. — Парень заложил руки за спину. — Неинверсированное время — оно, понятное дело, затягивает.
— Стабилизируй, — посоветовал мне другой.
— Что? — прохрипел я.
— Временной поток. — Как?
Должно быть, вид у меня при этом был настолько растерянный, что парень невольно усмехнулся.
— Ну и затянуло тебя, — с сочувствием покачал он головой.
— Карточку активируй, — сказал другой.
— Как?.. — это снова я сиплю.
Стоявший слева от меня тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на своего напарника. Тот ответил
