Другая история Московского царства

стольникам, и стряпчим и дворяном московским и из городов дворяном и детям боярским и всяких чинов русским людям поместным всяких земель не покупать и не менять и в заклад, и сдачею и в наём на многие годы не имать». Лишь в имперский период отношения стали другими: уже Пётр I заявил в 1720-е годы И. К. Кириллову о необходимости окончательного покорения «этого самовольного народа».

Сходным образом были организованы отношения с другим «членом федерации», например, Войском Донским, где вплоть до Пугачёвщины существовала формула «с Дону выдачи нет». На «Великой Перми» крещённые Пелымские и Кондинские князья продолжали оставаться в своих землях самостоятельными правителями до 1740-х годов. Документы говорят, что они имели собственное войско, администрацию, законы; ходили в походы против недружественных соседних племён, не уведомляя об этом русскую администрацию, полностью распоряжались имуществом и жизнью своих подданных.

Эта оригинальная федерация по принципам построения во многом напоминала и канувшую в Лету Византийскую (Ромейскую) империю, и так называемую «Орду». Чуть позже к федерации присоединился Смоленск, ранее остававшийся предметом спора с Литовской (Белой) Русью, по случаю чего в 1589 году к девяти шатрам Иерусалима (так называли тогда храм Василия Блаженного) был пристроен десятый.

Важнейшей предпосылкой, обеспечившей Москве победу в борьбе за лидерство, стал монархический строй.

Любая страна характеризуется своим климатом, размерами, определённым экономическим развитием. Эти параметры являются как бы граничными условиями, в которых функционирует государство, и живут его граждане. Подобно тому, как закреплённая с двух сторон струна может издавать звуки не любой частоты, так и при определённых граничных условиях далеко не любой общественный строй может существовать в конкретной стране. Управлять общими делами большой страны с суровыми природными условиями можно только централизованно, а не с помощью «говорильни», пусть даже самой наидемократической. А вот «на местах» монархическая страна может, и даже должна позволить любую демократию.

Вообще монархия и демократия – понятия, лежащие в разных плоскостях. Польша, со своим выборным королём была, по сути, республикой, Речью Посполитой, где король правил по общественному согласию. Поэтому Польша и не смогла объединить Русь под своим контролем, хотя такие попытки и предпринимались. Не смог стать объединителем Руси и демократический Новгород. Напротив, образование Владимирской Руси стало как раз результатом отхода от боярской демократии; зато та же Польша, войдя в состав России, и присоединённая позже Финляндия имели собственные конституции. И мало того, – финская письменность и литература появились лишь после перехода Финляндии от Швеции к России.

Но это более поздняя история.

Взятие Казани

Земли объединял ещё отец Иоанна, Василий III, но это не было созданием единого государства, ибо феодальная аристократия не желала терять свои права и привилегии. Извечный вопрос: что создаёт единую страну? Земли с народами, или народы с землями?

Для понимания весьма важны выработанные в ходе эволюции принципы взаимоотношений личности, общества и государства. Разброс цивилизаций на основе этих принципов очень широк.

На одном крайнем фланге окажутся общества, в которых развит принцип предельного индивидуализма. В идеале – это общество анархистов, где должна быть обеспечена полная свобода личности, но – подкреплённая абсолютным верховенством закона, который выше любого должностного лица.

На другом крайнем фланге расположены общества, стоящие на принципах абсолютного коллективизма, то есть полного подчинения личности обществу, его канонам. К числу таких относится Россия.

Промежуточное положение займёт всё разнообразие остальных форм взаимоотношений отдельной личности и общества.

Такое ранжирование цивилизаций, конечно, условно. В каждом обществе имеются многочисленные нюансы во взаимоотношениях личности и семьи, личности и разнообразных общественных структур. К тому же надо учитывать, что, невзирая ни на какие принципы, попадали во власть и дураки, и негодяи.

Но наша тема – Россия. Страна «абсолютного коллективизма». Как это ни парадоксально, оптимальный способ руководства такой страной – абсолютная монархия. Мы пытались уже показать: Москва стала центром, объединила все окружающие земли именно потому, что здесь, в лесах, подальше от всех былых центров, долгое время отрабатывалась именно такая система власти. А попутно выработалось интуитивное понимание каждым человеком, а значит, и все народом роли и места его национального государства. Для русского крестьянина, и не только крестьянина, всегда было важно, чтобы, по формулировке Пушкина, был в России человек, стоящий выше всего – даже выше закона. Чтобы где-то наверху был человек, заранее освобождённый от всяких соблазнов лежащей во зле земли, для которого по праву его рождения и по долгу его рождения ничего, кроме блага русского народа, больше не нужно. Так писал Иван Солоневич: «я знаю, что Русский Престол – это не дансинг, а это почти Голгофа».

Иоанн IV был царём, который ввёл Россию в рамки Закона.

В феврале 1549 года, в восемнадцатилетнем возрасте, он собрал первый Земский собор с участием верхушки церкви и высших представителей боярства и дворянства. Царь обвинил бояр в злоупотреблениях и насилиях, но призвал забыть все обиды и действовать всем вместе на общее благо. Было объявлено о намеченных реформах и подготовке нового Судебника. Решением собора дворяне были освобождены от суда бояр-наместников, и получили право на суд самого царя.

1550.– Вышел «Судебник» Иоанна IV, ограничивший власть наместников, отменивший податные льготы монастырей, ограничивший переходы крестьян двумя неделями (неделя до и после Юрьева дня). Появилось Уложение о военной службе дворян и детей боярских. Учреждено стрелецкое войско.

В усилении государства были заинтересованы практически все слои общества, то есть реформы проводились не в угоду какому-либо одному сословию, и не против какого-либо сословия. Реформы означали формирование Русского сословно-представительного государства. При этом подразумевалось и осуществлялось на практике разумное равновесие в распределении власти между рядом сословий (Земские соборы), правительством (Избранная Рада) и царём.

1551.– Московский собор принимает и обнародует «Стоглав», кодекс правовых норм русской церкви («Стоглавый собор» духовенства и боярства проходил в 1550—1551 годы). Двуперстие для крёстного знамения утверждено в качестве догмата. Боярская дума собирается отныне крайне редко, – её заменяет узкий круг советников, Избранная рада, во главе с А. Ф. Адашёвым. Эпидемия чумы. Перепись земель. Финансовая реформа (продолжалась до 1552).

При подготовке к Собору проводилась сверка богослужебных книг с «греческими книгами», и если сегодня учебники сообщают: «Некоторые ошибки Стоглавого Собора были внесены в богослужебные книги и сделались главными началами для последующего церковного раскола», – а мы знаем, что через сто лет, при начале церковной реформы Никона в Москве не могли вообще найти какие-либо «греческие книги», то следует спросить себя: насколько достоверны традиционные представления об истории религий?

В Свияжске в соборе, построенном как раз в 1551 году, сохранились уникальные свидетельства религиозных воззрений тех лет: во-первых, единственное полное фресковое византийское оформление церкви, с четырёхконечными равносторонними крестами (никаких шести– или восьмиконечных), с единственной сохранившейся в нашей стране, не замалёванной фреской Св. Христофора со звериной головой, опёршегося на меч, и с единственным же прижизненным портретом самого 28-летнего царя Иоанна.

Об изображении Св. Христофора ныне спорят. Неужели это христианская фреска? Да, вполне. Мученика Христофора обычно представляли с пёсьей головой, а в

Свияжске он – то ли с пёсьей, то ли с лошадиной. Сейчас таких изображений практически нигде не