оправляя вуаль. – Всем, чего я достигла, я обязана своей вере, благочестию и добродетели. Создатель видит мои страдания и мою крепость, и он отвечает мне. Пусть я не тону в золоте, за то никто не скажет, что Мирабелла Окделл обязана сво им положением кэналлийскому мерзавцу.
Серая вуаль, серое лицо, серая жизнь… Это оправдывает, но лишь до известной степени. Надорская страдалица подняла хвост на синеглазого герцога, и обитавшая в душе капитанши закатная тварь выпустила когти.
– Сударыня, – прошипела Луиза, – своим положе нием вы обязаны именно мерзавцу. Только не кэналлий скому, а надорскому.
Мирабелла дернула щекой и всплеснула руками, Луиза осталась сидеть. Летучую мышь в гневе она уже видела и не раз, а удаляться герцогиня не хочет, в этом дочь Аглаи Кредон не сомневалась.
– Как ты смеешь оскорблять герцога Эгмонта?! – А говорят, нетопыри не визжат. Визжат, и еще как! – Ты, навозница, навязанная моей дочери Катариной Ариго…
– Ее величеством Катариной, – с достоинством перебила Луиза. – Я могу быть хоть жабой, хоть выходцем, только Эгмонт все равно дурак и мерзавец! Только дурак сделает несчастными двух женщин вместо одной. Только мерзавец поставит невесте такие условия, до которых ни один навозник не додумается. Только дурак сбежит из дома на войну, которая никому даром не нужна. И только мерзавец бросит жену с детьми на милость врагов и удерет в Закат.
– Откуда?! Кто сказал?! – Скрюченные пальцы рванулись вперед, но капитанша не собиралась дожидаться, пока в нее вцепятся, и тем более выдавать Эйвона.
Эгмонт любил поговорить о благородстве, – отрезала госпожа Арамона, сдвигаясь в сторону. – Герцогиня, если вы решитесь на рукоприкладство в храме, грех ляжет на вас. И учтите, я сильнее.
Мирабелла не ответила. Теперь она походила не на летучую мышь, а на выброшенную на берег треску. Задыхающаяся рыба, которую никто никогда не любил.
Циллу тоже мало любили, и она умерла, а мать Айри на первый взгляд жива. На всякий случай Луиза глянула на герцогиню, за спиной Мирабеллы скрючилась честная тень.
– Кто вам сказал про Эгмонта? – Больше Мирабеллу не занимало ничего. – Кто?! Я должна знать!
– Ее величество Катарина, – соврала Луиза, – когда поручила мне сопровождать Айрис в Надор. Ее величество просила Айрис простить вас, потому что вы несчастны, но не сочла возможным раскрыть юной девушке истинной величины вашего несчастья.
– Вы лжете, – выдохнула герцогиня. – Лжете! Катарина Ариго не может знать…
– Ее величество принимала вас и уверилась в вашем горе. – Выдержать взгляд зеленоватых гляделок было нетрудно. – О нем же говорила и графиня Рафиано…
– Айрис! – Мирабелла топнула ногой не хуже дочери. – Айрис Хейл, будь она проклята! Навозница… Это она! Она… Кто еще знает?!
– А вам не все равно? – прикрикнула Луиза. – Про то, что мой супруг тащил в постель все, что толще удочки, знали все. Ну и что? Он дал мне детей, и довольно с него! Не хватало из-за мерзавца себя хоронить, а вы хороните. Хорошо, Ричард с Айрис вырвались, а Дейдри и Эдит? Они чем виноваты? Дети безгрешны, если вы забыли. За что им такое? Отец сбежал, мать хуже мачехи, голод, холод, пыль, моль, тряпки эти серые…
– Замолчи! – Мирабелла уже не визжала, а лаяла. – Навозница! Лицемерная дрянь! Еретичка… Твое место в Закате!
– Эрэа, – нанесла последний удар Луиза, – я не Айрис Хейл и даже не лесничиха Дженни, а вы не Последний Судия. Уймитесь, пока не поздно!
Айрис, ВАША ДОЧЬ Айрис знает, что не вы убили ее лошадь. Девочка скоро уедет, дайте ей понять, что вы – мать, а не мармалюка. И, ради Создателя, отдайте Эдит и Дейдри подарки сестры…
– Уйдите. – Мирабелла сжимала молитвенник, как чужое горло, только чье – собеседницы? Соперницы? Мужа? – Уйдите… Немедленно…
3
Отряд был не большим, но и не слишком маленьким. В самый раз, чтобы проехать ограбленными деревнями до Кольца Эрнани и вернуться. Разбойники и обиженные на полсотни хорошо вооруженных всадников не бросятся, а Придд… Он обещал вернуть Дикона и не трогать посланных к нему, этого довольно.
– Монсеньор, я обещал доложить вам о некоем обстоятельстве. – Облаченный в дорожную меховую куртку Карваль напоминал обросшую к зиме овчарку, только ощетинившиеся мушкетами южане отнюдь не походили на овечек.
– Докладывайте, – вздохнул Эпинэ, с трудом сдерживая досаду. Возвращение было неизбежным, но на пару часов без печного дыма, вранья и неотложных дел Первый маршал Великой Талигойи рассчитывал. Хотелось выкинуть из головы растерзанный город и не думать ни о чем, кроме конского бега и ветра в лицо, хотя Олларию Иноходец любил. Горько и стыдливо, как Жозину.
Осознание неуместного чувства пришло там, где сама мысль о любви казалась кощунством, – в Доре. Обернувшийся смертью праздник многое вывернул наизнанку и многих разбудил. Эпинэ мог бы поклясться, что Придд замыслил отбить Алву не где-нибудь, а у кровавого фонтана, да и Карваль, что бы он ни говорил, из южанина стал талигойцем там же.
– Монсеньор, – маленький генерал казался слегка смущенным, – помните, вы просили меня в случае необходимости позаботиться о воспитаннице ее высочества Матильды?
– С ней что-то случилось? – выкрикнул Эпинэ, не расслышав собственного голоса. – Что?!
– Вчера вечером баронесса Сакаци в плаще служанки вышла из дворца через кухонный ход, – невозмутимо сообщил Карваль, – но у ворот ее задержали. К счастью, после случая с Приддом во внутренних дворах стоят люди Пуэна. Девушку доставили ко мне, она просила отпустить ее с господином Жеромом в Алати, но я сказал, что ее спутник уже покинул Олларию.
Мэллит ушла от Альдо?! Немыслимо! Гоганни отправится за «Первородным» хоть в Закат, хоть дальше, она не могла его оставить. Кто угодно, только не Мэллит!
– Никола, вы уверены, что поняли ее правильно? Она иногда говорит… не совсем понятно.
Карваль не обиделся и не удивился, видимо, по своему обыкновению знал больше, чем говорил. Или думал, что знает.
– Госпожа баронесса высказалась весьма определенно.
– Где она? – Закатные твари, что же такого сотворил Альдо, если Мэллит решила уйти?!
– В Ларрине она и Дювье присоединятся к отряду, – не моргнув глазом, объявил Никола. – Мне кажется, герцог Придд не откажется взять баронессу под свое покровительство. Отпускать ее одну было бы опрометчиво, а оставаться в Олларии она не хотела.
– Я напишу Придду, – выдавил из себя Эпинэ. – Кто-нибудь ее узнал? Я о солдатах…
Карваль выбрал лучшее решение. Ему все равно, он ничего не знает и не был влюблен. В Придде девочка окажется в безопасности, но отпустил бы ты Мэллит, если бы продолжал любить? Нет! Подхватил бы на руки, как когда-то мечталось, и унес если не на край света, то в Ноху… Хотя к Левию теперь не войти, а у Марианны скоро станет опасно.
Выходит, одной заботой меньше? Матильда спасла себя сама, Дикон отправится в Ноймар, а теперь не нужно думать и о гоганни. Остались город и мятежные графства.
– Монсеньор может быть спокоен. – Никола задали вопрос, и он ответил с обычной дотошностью. – Шестеро солдат знают Эжена, но не баронессу, остальные уви дят госпожу Сакаци впервые.
Баронесса Сакаци… Мэллица, Мэллит, Эжен… Матильда разгадала обман за десять минут, а сколько потребуется мужчинам? Но девочку южане никогда не обидят! Они будут защищать ее до последнего…
– Баронесса хотела вам написать, – оказывается, Карваль доложил еще не все, – но я ее убедил,
