— Довольно написать несколько слов за подписью и печатью, — произнес Берт. — Голубь доставит приказ на сигнальную вышку. А там уже дорога вполне проезжая, Лоумпианский тракт и гонец всегда наготове.
— Я вижу, Берт, у вас все продумано до мелочей, — уважительно произнес Джеральд, принимая пергаментную полоску.
— Приходится, Ваше Величество, — кивнул Берт, безотчетно одергивая воротник рубашки. — Эйнсли — самый дурацкий замок на свете. Здесь по-другому просто нельзя.
Позади короля послышался странный приглушенный звук. Джеральд обернулся: Лэннион так и давился смехом.
— Благодарю, лорд Роберт, — сдержанно промолвил Джеральд. — Я напишу. Распорядитесь, чтобы голубя приготовили к полету... или нет, лучше двух.
Берт кивнул, накинул плащ и исчез за дверью
— Лэннион! — укоризненно произнес король. — Что это на вас нашло?
Лэннион от души расхохотался.
— Видение, сир! — простонал он, утирая слезы смеха. — И такое явственное — ну как костер в зимнюю ночь!
— И это было настолько смешно? — поинтересовался Джеральд.
— Настолько, — кивнул Лэннион. — Мне привиделся лорд Берт лет этак семь спустя.
— Все еще не понимаю, что вас так позабавило.
— А вы сами представьте себе, сир, — предложил Лэннион, подаваясь вперед, — как этот мальчишка дергает канцлерскую цепь — ну вот как сейчас воротник — и тем же тоном изрекает: 'Олбария — самая дурацкая страна на свете. Ваше Величество. Здесь по-другому просто нельзя'.
— Бог с вами, Лэннион, — рассмеялся и Джеральд. — Что вы такое говорите?
— Правду, Ваше Величество, — посерьезнел Лэннион. — Это ваш будущий лорд-канцлер — неужели вы сами не видите? Не сейчас, лет через семь, может десять, но...
— Пожалуй, — удивленно согласился Джеральд.
— Уж у него хватит предусмотрительности не позволить своему королю исчезнуть неведомо куда, — ядовито присовокупил Лэннион.
— Все, сдаюсь! — Джеральд, смеясь, поднял руки.
— Джеральд, я не шучу, — покачал головой Лэннион. — Вам нужны свои люди. Позарез нужны! Свои — а не то барахло, которое осталось в наследство от Дангельта. Самые трусливые и хитрые сбежали — а самые склизкие остались.
— Но разве у меня мало своих людей? — спросил Джеральд.
— Нет, — ответил Лэннион. — Но должно быть больше. И вы не вправе разбрасываться людьми. Роберт де Бофорт годится — разве нет?
Король кивнул.
— Вам нужны люди, — повторил Лэннион. — А еще, Джеральд... тебе нужна королева.
Того, что Одри Лэннион, как в былые времена, обратился к нему на 'ты', король даже не заметил.
— Лэннион, — выдохнул Джеральд, — да вы с ума сошли!
Взгляд, который он метнул на Лэнниона, был совершенно убийственным, но старый ветеран видывал в своей жизни много чего пострашнее гневных взглядов — пусть даже и королевских.
— Джеральд, хочешь ты того или нет, но ты — венчанный король Олбарии! — рявкнул Лэннион. — И у тебя нет права на беспечность!
Джеральд вскинул голову, собираясь возразить.
— Головой не мотай! — обрушился на него Лэннион. — Я тебя с тринадцати лет знаю, Джерри Элгелл! Это я и покойный Меррет, у которого ты в оруженосцах ходил, сделали из тебя воина — кто тебя и назовет в глаза безответственным юнцом, как не я? — Он сжал кулак и рубанул им воздух. — Джеральд, как ты мог сорваться в Эйнсли, не сказавшись никому, кроме меня? Мне ведь и в голову не пришло... как ты мог?
Джеральд прикусил губу — крыть было нечем. Фицрой Меррет, упокой господь его неистовую душу, школил своего оруженосца, не давая тому ни минуты роздыха — и юному Джерри частенько мечталось, как славно будет стать настоящим рыцарем и ускользнуть из-под недреманного ока лорда Фицроя... мечталось до тех самых пор, покуда он и в самом деле стал рыцарем... и угодил под начало графа Лэнниона. Времени с тех пор утекло немало, и потом уже Лэннион служил под его командованием... Джеральд и забыл, какую выволочку способен устроить разъяренный Лэннион — а какую выволочку граф способен устроить своему королю, не знал и вовсе.
— Или ты хочешь сказать, — недобро прищурился Лэннион, — что твои поездки — это твое частное дело?
Джеральд опустил глаза. Нет у королей и быть не может никакого частного дела. Это он уже успел понять.
— Джеральд, — не отступался Лэннион, — твоя беспечность едва не довела до большой беды. Не успел король на трон взойти — и словно в воду канул. Это еще счастье, что у юного Берта голуби обученные нашлись!
— У юного Берта что угодно найдется, — неловко усмехнулся король. — Я не удивлюсь, если денька через три он отыщет для нас в кладовых Эйнсли запасную дорогу.
— Я тоже, — сухо ответил Лэннион. — Но дела это не меняет. Что, если Роберт де Бофорт оказался бы хоть самую малость не таким расторопным? Что бы вы застали в Олбарии, выбравшись из Эйнсли?
— Не понимаю, какое отношение это имеет к моей предполагаемой женитьбе, — отрезал Джеральд. Лэннион вновь перешел на 'вы' — уже не ветеран распекал бессовестного юнца, позабывшего ради минутного желания свой долг, а граф говорил с королем... тот самый граф, что потребовал от него найти себе королеву.
— Самое прямое, — возразил Лэннион. — Та же непростительная беспечность. Вашему престолу нужен наследник... и лучше, если не один. Династия должна быть прочной. А способа обзавестись детьми и притом обойтись без женщин покуда не придумано.'!
— Женщин! — Джеральд вновь тряхнул головой. — Лэннион, не говорите мне этого слова. — Он замолчал на мгновение и с силой сжал руки. — Я устал, Одри... как же я от них устал! Мне они скоро в кошмарных снах сниться будут. В Лоумпиане, на марше, на охоте — где угодно! — везде найдется достаточно высокородная фифа, готовая прыгнуть ко мне в постель в расчете на королевские милости — а если повезет, то и на корону!
— Вы скверно разбираетесь в женщинах, сир, — почти сочувственно изрек Лэннион. — По молодости лет, не иначе.
Джеральд осекся.
— Корона, конечно, штука приманчивая, — охотно пояснил граф. — Да и королевские милости — тоже дело не последнее. Но расчет идет на другое. Да вы посмотрите на себя! Красавец, умница, образчик доблести...
— И в придачу король, не забудьте, — ввернул Джеральд.
— И ко всему этому — разбитое сердце, — невозмутимо заключил Лэннион. — Рыцарь может стяжать славу в бою — а женщина? Нет, Джеральд, основной расчет идет именно на это. Женщина, которая сумеет заставить лучшего из рыцарей Олбарии забыть ушедшую любовь, одержит неслыханную победу — не над вами, заметьте, а над соперницами. Она повергнет их в прах!
Джеральд содрогнулся.
— И этого вы мне желаете, Лэннион? — горько спросил король. — К этому хотите приковать меня обручальным кольцом?
— Ну зачем же так сразу! — возразил Лэннион. — Такой женщине возле трона делать нечего. Но разве вас пытаются разутешить только с расчетом? Вы хотите сказать, что не можете просто понравиться женщине? Что какая-нибудь милая девушка не может полюбить вас ради вас самого?
Джеральд вскинул руку, словно защищаясь.
— Ради всего святого, Лэннион! — выдохнул он. — Это хуже всего. Это преступление, самое
