последний момент заметила подкравшегося Чаттара Лала с кинжалом в руке.
— Берегись! — выкрикнула она и закашлялась.
Индиана повернулся вокруг оси и, падая на спину, выбил оружие из рук Лала. В следующее мгновение тот кинулся на него. Они покатились по полу. Уилли была слишком ослаблена, чтобы помочь Инди, а Коротышка не мог отойти от доверенного ему колеса. Противники подкатились к краю шахты, затем откатились прочь. Оттолкнули один другого и поднялись на ноги. Теперь Инди оказался между шахтой и Лалом. Уилли ползком двинулась в сторону колеса.
— Предатель! Отступник! Ты отступился от Кали-ма! Она уничтожит тебя! — провыл на хинди премьер-министр и кинулся на Инди, намереваясь в безумном порыве унести его вместе с собой в кипящую пучину.
Они вдвоем рухнули на прутья металлической клетки, которая от резкого качка проехала по полу и снова повисла, качаясь, над шахтой. Джонс вырвался из объятий Лала, оттолкнулся, прыгнул и повис над гибельной пропастью: уцепившись за край шахты. В тот же миг Коротышка и Уилли, к которой вернулись силы, отпустили колесо и начали вращать его в обратную сторону. Механизм отчаянно заскрежетал, и клетка с премьер-министром устремилась вниз. Громкий всплеск лавы глубоко внизу отозвался в ушах Уилли музыкой отмщения. Инди глянул вниз. На месте падения Чаттара Лала, повторяя контуры его тела, пылало пламя, сквозь которое еще мгновение можно было различить скелет, — после чего все скрылось под пузырящейся красной поверхностью магмы.
Индиана подтянулся, перевалился через край и выбрался из шахты, после чего, шатаясь, подошел к друзьям. Они обнялись втроем, радуясь тому, что снова вместе, что живы.
Храм уже успел опустеть, не считая бесчувственных тел жрецов и стражников. Тишину нарушало лишь бурление лавы. Индиана встал и подошел к трем камням Санкары, установленным у подножия алтаря, но уже не сиявшим, как раньше. Коротышка сбегал за его вещами и вернулся со шляпой, бичом и сумкой. Инди сложил камни в сумку и перекинул ее через плечо, прицепил бич к поясу. Затем подошел к валяющейся в пыли бейсбольной кепке Коротышки, поднял ее, тряхнул и торжественно водрузил на голову парнишки. И лишь после этого надел собственную шляпу. Теперь гармония была восстановлена.
— Инди, друг! — ликующе воскликнул Коротышка, чувствуя: что бы ни случилось, эта дружба будет вечной, как звезды.
— Инди, ты должен вызволить нас отсюда, — подойдя, вернула их к действительности Уилли.
Индиана окинул взглядом зловещее место, различил вдалеке приглушенное громыхание вагонеток, вспомнил страдания невинных детей и сурово произнес:
— Верно. Вызволить, но только всех.
Они втроем двинулись в направлении туннеля, открывающегося за алтарем.
Тем временем в карьере происходило нечто примечательное. Маленькие рабы почувствовали свободу. Десятки их стали свидетелями бегства Коротышки и разнесли слух об этом чуде дальше: “Одному удалось бежать!” Один убежал — значит, могут и остальные. С этого момента поведение их изменилось. Они исподлобья следили за своими церберами, вместо того чтобы работать, не разгибая спины. Свинцовая усталость в их ногах сменилась мурашками нерешительности и ожидания. Некоторые даже сопоставляли свою численность с количеством приставленных к ним надсмотрщиков...
Улизнув от Индианы в потайную дверцу под алтарем, Мола Рам поспешил вниз, в карьер и рассказал старшим надсмотрщикам, что творится наверху. Часть людей он направил в храм, на подмогу защитникам культа, а остальным ведено было держать ухо востро, ибо трое негодяев-чужестранцев могут попытаться бежать этим путем, через карьер и сеть его туннелей. Но он не отдал никаких распоряжений на случай бунта среди малолетних рабов.
Пятеро скованных вместе ребятишек с трудом волокли мешки с породой к ожидавшей их впереди, в темноте туннеле, пустой вагонетке. Единственная среди них девочка, с трудом поспевавшая за остальными, вдруг упала. Надсмотрщик у входа в туннель заметил столь вопиющую нерадивость, подбежал, рывком поднял малышку на ноги и замахнулся плетью. Но тут краем глаза заметил возникшего из полумрака Инди. На стражника обрушился такой силы удар кулаком, что тот рухнул и остался лежать.
Коротышка вынул из-за пояса лежащего надсмотрщика ключ и снял кандалы на ногах у пятерых маленьких рабов. Когда ошарашенные дети оказались на свободе, Джонс помог им приковать теми же кандалами поверженного истязателя к вагонетке.
И тут началось. Пятеро вырвавшихся на волю устремились в соседний туннель и застали там врасплох еще одного надсмотрщика, который и глазом моргнуть не успел, как из него вышибли дух камнями. Еще пятеро ребятишек оказались на воле. Теперь их было десять. Освобождение от цепей происходило со скоростью цепной реакции. Охрана не успела заподозрить что-то неладное, а карьер уже кишел десятками свободно снующих по туннелям вырвавшихся узников.
Наконец, стража забила тревогу. Оставшиеся надсмотрщики стали сгонять еще не освободившихся от оков невольников в центральный отсек подземелья. Однако, не все надсмотрщики дошли туда. Кое-кого из этих церберов Инди бичом пригонял к разъяренным детям, которые учиняли над истязателями расправу. Других атаковали в проходах и оставляли лежать на месте, а ребятишек выпускали. С каждым выведенным из строя надсмотрщиком число освобожденных росло. Бунт распространялся подобно эпидемии.
Надсмотрщики стали спасаться бегством. На головы им обрушивались доски, цепи, мешки породы. Ватага маленьких бунтарей отталкивали их с лестниц и каменных выступов. Инди, Уилли и Коротышка активно участвовали в избиении. В конце концов перед лицом столь подавляющего численного и морального превосходства стража оставила карьер на милость победителей.
Сами же победители, не встречая больше сопротивления, остановились в замешательстве. Все еще опьяненные успехом, они принялись удивленно оглядываться. Коротышка, истинный вдохновитель этого бунта, выступил вперед и обратился к ожидавшей вожака толпе:
— Идите за мной! — с этими словами он повернулся и направился к выходу из карьера, возглавляя детский крестовый поход.
Инди и Уилли шли следом. По дроге отряду встречались стражники, пытавшиеся остановить ребятишек, или скрыться от них. Всякий раз толпа повстанцев бросалась на противника и одолевала его числом и напором. Толпа ребятни, с двумя взрослыми в арьергарде, продвигалась все выше. Вот они уже в последнем туннеле, ведущем из карьера, затем в помещении за алтарем и, наконец, в храме...
Кроме них в храме никого не было. Под сводами уныло завывал ветер. С алтаря глядело изваяние Кали.
Инди, Уилли и несколько ребят постарше отодрали от алтаря длинную доску, украшенную бесчисленными изображениями кровожадного божества и его жестокостей. Подхватив доску, они подтащили ее к расселине, отделяющей алтарь от центрального придела, — последнему препятствию на их пути к свободе. Одним концом они уперли доску в пол, не доходя края трещины, а другой перекинули через нее. Над бурлящей лавой пролег узкий мостик.
Площадка перед алтарем была уже переполнена. Дети толпились у самого края расселины. Индиана поспешно начал подсаживать их на импровизированный мост, и те один за другим перебегали на противоположную сторону. Внизу бурлило огненное месиво, лопались, стреляя брызгами, пузыри газа — но ни один из малышей не испугался и не отступился.
Через некоторое время доска не выдержала идущего снизу жара и задымилась. Дети, пробегавшие по ней, взвизгивали, обжигая босые ноги. Инди продолжал руководить переправой в ускоренном темпе. Доска тлела все сильнее, от нее поднимался струей белый дым. Затем в двух местах дерево вспыхнуло. Инди криком понукал напуганных детей, пока последний из них не перебежал на ту столону по трещащей под ногами доске.
Теперь настал черед Коротышки. Но стоило тому ступить на край доски, как та, прогорев, обрушилась вниз. Инди и Уилли в последний момент успели ухватить его за воротник и оттащить от расселины. Маленькие индийцы, оказавшиеся по ту сторону трещины, стояли, ожидая своих спасителей.
— Идите, идите! — крикнул им Индиана.
И те пошли. Через двери храма, вверх по сотням вьющихся лестниц, десятками потайных ходов — во дворец. Они бежали по дворцовым коридорам — сотни освобожденных, улыбающихся детей — и разбегались в разные стороны через двери и ворота: наружу и прочь из гибельного места. Они
