— Сэнгвилл обеспечит вам все необходимое. Учтите две вещи. Первое: факты, которые сначала кажутся не стоящими внимания, через несколько месяцев могут оказаться более чем относящимися к делу. Второе: когда о каком-либо событии размышляешь в спокойной обстановке, нередко выявляются мелкие подробности и ошибки памяти, которые поначалу остались незамеченными. Человеческая память ненадежна и часто отвергает или утаивает многие детали, отдавая предпочтение крупным и, на первый взгляд более значительным фактам. Уверен, вам это известно, но как педант, не могу не напомнить об этом.
Буш улыбнулся. Последнее замечание было типичной для Грандисона формой извинения на случай, если он упомянул об очевидных вещах.
Позднее у себя в кабинете Буш рассудил, что первый пункт он упустил из виду, хотя, возможно, подумал бы о нем позднее. Он снял телефонную трубку, позвонил Сэнгвиллу и попросил, чтобы ему завтра устроили еще одну встречу с бывшими жертвами двух похищений. Он уже разговаривал с ними порознь, а теперь хотел поговорить с обоими вместе.
Буш посмотрел на часы. Было семь вечера. Он позвонил дежурному и попросил, чтобы принесли кофе и бутерброды, а потом повернулся к столу, где были сложены в стопку шесть папок, содержащих полную запись результатов исследования, проводимого полицией и ведомством Грандисона по двум похищениям.
К полуночи он тщательно просмотрел все папки и составил список пунктов, которые требовали дальнейшего выяснения. Он надиктовал пленку с их перечислением, выделив три для проработки в Скотленд-Ярде. Остальные он брал на себя.
Три пункта для Скотленд-Ярда были таковы:
1. Проверить списки членов гольф-клубов в Кроуборо-Биконе и Тивертоне за последние три года и выписать имена всех мужчин и женщин, которые являются или являлись членами одновременно обоих этих клубов.
2. Проверить также книги посетителей этих клубов и выписать все имена, фигурирующие в обеих книгах.
3. Распространить фотографии маски, которая была на Коммерсанте, среди производителей подобных товаров по стране для возможного опознания. В случае опознания подготовить список магазинов, куда поступали маски (в стране и за границей).
Пункты, которые Буш наметил для себя:
1. Шорох и звон колокольчика.
2. Радиус досягаемости при передвижении поездом или на машине из Ньюбери и Рединга после телефонного звонка: в первом случае — за час, во втором — за два часа.
3. Вода.
По ночным улицам Буш пешком дошел до дома, принял ванну и лег спать. Наутро он вынул из почтового ящика письмо от жены. Она писала, что не собирается возвращаться. Что готова — в любой приемлемой для него форме (поскольку это не может повлиять на его карьеру) — дать ему основание для развода и предоставляет ему право самому сделать то же. Буш равнодушно сунул письмо в карман. Потом надо будет это обдумать и написать ей, но сейчас его мысли заняты другим.
Вот уже вторую ночь подряд мисс Рейнберд спала без сновидений. Проснувшись утром свежей и бодрой, она рассудила, что очень глупо волноваться из-за каких-то снов. Каждому человеку иногда снятся неприятные сны. Просто не надо обращать на них внимание. И зачем только она послушала Иду Куксон и пригласила эту толстую мадам Бланш?
Прислуга принесла утренний чай и отдернула шторы, за окном сияло солнечное утро. Мисс Рейнберд решила, что прикажет шоферу подготовить «Роллс-Ройс» к половине десятого. Она поедет в Лондон. Надо на часок-другой заглянуть в универсальный магазин «Харродз». Какое удовольствие вернуться в конце дня домой, зная что тебя не ждет раздраженный допрос Шолто: куда ездила, сколько денег и на что потратила. В последние годы жизни Шолто стал совсем невыносим. Это просто счастье, что он, пьяный, скатился с лестницы и погиб…
В то утро Джордж ехал в Чилболтон, он был недоволен хорошей погодой. Когда стоишь на пороге под проливным дождем и пронизывающим ветром, тебя обязательно пригласят зайти в дом и предложат чашечку чая, а это верный повод поболтать о том, о сем. Он всегда удивлялся, до чего люди любят поговорить. Наверное, это от одиночества. Полчасика беседы — и ты уже многое выяснил. Заявляешься с блокнотом, вид важный — дескать, готовлю обзор для крупного лондонского рекламно-консультационного бюро. Обычно люди не знают, о чем речь. Какие газеты вы читаете? А журналы? За сегодняшнее утро вы второй человек, мадам, кто читает это издание. Очень авторитетная газета. А что читают ваши домашние? У вас большая семья? И человек все выкладывает. А чем занимается ваш муж? Этот вопрос обычно неплохо срабатывает. Узнаешь, что делал и чего не делал муж, и что ему следовало бы сделать, и про все его недуги, и про все семейство.
— И вот, Альберт, — сказал Джордж, протягивая руку и почесывая пса за ухом, походишь-походишь, да и налетишь на какую-нибудь старую щуку, работавшую когда-то в Рид-Корте, хранительницу грязных сплетен, или на замшелого любителя пива, который может и, главное, жаждет выдать тебе полный набор слухов о каждом жителе городка. И не думай, Альберт, что раз у меня получается, значит, мне это по душе. Попадаются просто отвратительные личности. Счастливы копаться в дерьме. И еще, Альберт, надо держать ухо востро с некоторыми дамочками. Ведь я мужчина видный. Чтобы никаких глупостей. Ну, знаешь, как с той заведующей школьным хозяйством. Как же, черт возьми, ее авали? И надо же было именно мне попасться, а ведь я, по общим отзывам, был четвертым в очереди. Эхе-хе, дождика бы сейчас да ветра. Хоть бы эта чертова погода испортилась.
Джордж принялся насвистывать. Беззаботный малый. Да и какие у него заботы? Живи себе в свое удовольствие.
К вечеру того же дня два человека — те, что подверглись похищению — пришли по приглашению Буша в приемную офиса. Хотя оба они были членами парламента, они понятия не имели, чем на самом деле занимается ведомство Грандисона. Для них это было просто секретное отделение Министерства внутренних дел, которое взаимодействует с полицией и в котором не принято задавать лишние вопросы. Все, что говорилось в комнате, открыто записывалось на пленку.
Ричард Пейкфилд, выпускник Итонского колледжа, принадлежал к правому крылу лейбористской партии. Ему было лет под сорок. Подвижный, легко возбудимый, нетерпеливый, вечно обуреваемый неосуществимыми идеями, этот высокий мужчина с широко открытыми, словно от удивления, глазами был похож на школьника-переростка, несмотря на то, что не выпускал изо рта трубку, В роковой вечер похищения Пейкфилд выступал на собрании в Саутгемптоне и решил вернуться в гостиницу пешком. Когда он проходил через темный двор перед гостиницей, кто-то окликнул его из стоящей неподалеку машины. Пейкфилд подошел и увидел сидящую за рулем женщину, стекло было приспущено. Он запомнил только, что она была в темном пальто с высоко поднятым воротником, скрывавшим лицо. Волосы — короткие, светлые (она сидела в непокрытой головой). Когда Пейкфилд наклонился, чтобы спросить, чего она хочет, кто-то — видимо, мужчина, — подошел к нему сзади. Пейкфилд почувствовал острую боль в левом предплечье и, прежде чем успел выпрямиться, потерял сознание. Машина — угнанный «Ровер-2000», седан — была найдена на следующее утро брошенной на обочине дороги Саутгемптон-Уинчестер милях в трех к северу от Саутгсмптона. Она принадлежала остановившемуся в гостинице коммивояжеру. Когда похитители завладели машиной, он крепко спал и поэтому о пропаже заявил только наутро. Пейкфилд пришел в себя в помещении, где ему предстояло пробыть вплоть до освобождения.
