и власти нужно сообща, засучив рукава, вместе бороться».
Это говорится на Пленуме Центрального Совета АПР, воспринимается как должное и затем подкрепляется во многих выступлениях. Но при такой структуре мышления любая партия просто исчезнет, она никому не нужна - даже власти как бутафорская организация. Все видят, и никто уже давно не отрицает, что в России назрело глубокое социальное противоречие, оно не зависит от личных качеств Путина, Чубайса или Березовского. В этом противоречии столкнулись интересы разных социальных групп и даже международные интересы. Но АПР вдруг перешла на риторику, которая напрочь отрицает конфликт интересов в России и вообще утратила социальное измерение. Противник - разруха! Как какое-нибудь стихийное бедствие.
Можно, конечно, в порядке отрицания старой идеологии, не упоминать о классовой борьбе, но не может же партия совсем уйти во «внесоциальное пространство». На Пленумах ЦС АПР теперь только и слышишь выражения типа «аграрная идея». Какие ориентиры может дать такая партия? Ведь ясно, что кризис вызван крупным общественным противоречием, которое не находит разрешения. Говорить на языке столь туманных понятий, как «аграрная идея», значит просто уходить от причин кризиса. Что же касается разрухи, с которой якобы крестьяне должны бороться плечом к плечу с Чубайсом и Грефом, то она создана именно действиями конкретных сил, она им нужна и поэтому вовсе не является «общим» противником. Именно эта разруха позволила кое-кому составить огромные состояния.
Вот что мы слышим на Пленуме от председателя АПР: «Мы - партия, берущая свое начало в глухой деревеньке, в рубленой сельской избе, на плодородной крестьянской ниве… Наши традиционные, вековые, консервативные по своей природе крестьянские идеалы и принципы не совпадут с задачами пролетарской партии». Кто сочинил ему эту слащавую байку? Кто не знает, что «начало АПР» - в Тимирязевской академии, совхозе «Гигант» и обкоме КПСС? Но это лирика, а главное - тезис о том, что крестьянам якобы не по пути с компартией, вековые идеалы, мол, разные. Что за вековые идеалы и принципы, какого века? Куда занесло разумного человека, окончившего нормальный советский вуз? По мнению М. Лапшина, видимо, глупы были крестьяне в начале ХХ века, что пошли за «пролетарской партией», а не за Керенским и Колчаком17.
Уход от материализма, хотя бы он был и вульгарным, на уровне здравого смысла, сразу сдвигает сознание от реалистического к аутистическому - человек подпадает под власть приятных иллюзий. То, что произошло с лидерами АПР, очень показательно. В их программных заявлениях возник странный провал в представлениях о том, что происходит в России. О них нельзя сказать, что они сознательно вводят в заблуждение своих сторонников, они просто витают в облаках. Вот теперь их программа: «Главная задача - добиться создания достойных условий функционирования агропромышленного комплекса в условиях складывающейся рыночной экономики, обеспечить защиту внутреннего рынка от продовольственной экспансии, гарантировать бюджетную поддержку крестьян на всех уровнях власти, законодательно ввести паритетные отношения между городом и селом. Рынок по Чубайсу и Гайдару за десять лет принес колоссальные беды и разрушения в российское село».
Начнем с конца: докладчик ругает «рынок по Чубайсу» и уповает на «складывающуюся рыночную экономику». Это - «рынок по Грефу», которого либеральная пресса назвала «Чубайс в квадрате». Рынок по Чубайсу был щадящим для села, он содержал в себе еще очень много «достижений социализма», которые пришел отменить Греф. Известно, сколько наше село платит за электричество и газ - ровно десятую долю их реальной рыночной цены. Кто же оплачивает разницу? Государство - за счет всего общества. Это, кстати, называется «уравниловка», которой, по мнению АПР, не желают селяне.
А что такое «бюджетная поддержка крестьян на всех уровнях власти»? Это - тоже «уравниловка», и тоже за счет всего общества. Но одно дело, когда мы жили обществом-семьей, а не рынком - тогда уравниловка была выгодна всем, как это бывает в семье. Теперь-то «новые русские аграрии» в АПР хотят рынка, их мифический крестьянин наконец-то становится «собственником и владельцем средств производства и готовой продукции». Ради бога, выделяйся из семьи, но тогда с какой стати «бюджетная поддержка»? И как можно в условиях рынка требовать, чтобы государство административными средствами (законодательно!) ввело паритетные отношения между городом и селом? Как себе это представляет АПР, если вся торговля и почти вся промышленность теперь находятся в частных руках? Ведь торговцы и промышленники тоже стали «собственниками и владельцами».
А как АПР видит «борьбу с западной продовольственной экспансией»? Оказывается, надо «предложить обществу платить подороже за сельхозпродукцию». Очень умно. Это надо расклеить во всех городах и станциях метро перед выборами, с призывом голосовать за АПР. Пусть почитают рабочие и пенсионеры, едва наскребающие денег на скудное питание с 40 г белка в день. Ради каких «вековых ценностей» М. Лапшин предлагает людям отказаться от дешевого импортного продовольствия и покупать свой скудный рацион по более дорогой цене?
Да он и сам понимает, что предлагать это обществу глупо, рынок есть рынок. Поэтому он уповает на «полномочия Президента, правительства и другие способы». Иными словами, просит в отношении агропрома отменить рынок и ввести командно-административную систему. Граница на замке! Но разве не знает он, что программа правительства предполагает дальнейшую либерализацию и снятие всяких таможенных барьеров? Как же можно проситься во власть и тут же требовать вещей, несовместимых со стратегической линией этой власти? Все требования, которые выдвигает ЦС АПР, вполне уместны в устах оппозиции. Но оппозиция указывает на источник средств для поддержки села - возвращение в казну доходов от природных ресурсов России (нефти, газа и т.д.). Это М. Лапшин называет «рецидивом баррикадного сознания», он стоит за тот строй, при котором капиталы из России неизбежно утекают за рубеж. Именно неизбежно, а не из-за аморальности олигархов.
Нельзя всерьез говорить о том, чтобы в таком «рынке» возродить наше сельское хозяйство и поддержать крестьянство в целом. Никакой «бюджетной поддержки» власть селу оказать не может - масштаб потерь села просто несопоставим с ее возможностями. Только на восстановление тракторного парка уровня 80-х годов надо отдать почти все, что остается в бюджете России после выплаты по долгам. А ведь фермерам надо в несколько раз больше тракторов, чем колхозам. И тракторы - это лишь малая часть материальной базы села. Новая программа наших аграриев - плод аутистического сознания, в ней нет ни капли материализма.
Но теперь вернемся к рассуждениям, которые нужны и для понимания нашего краха, и для поиска выхода из ямы. Речь о том, что, приняв исторический материализм как мощный инструмент революции, мы в то же время заложили в надстройку советского общества глубокое противоречие. Расхождение нашей реальности с теорией, которая ее должна была объяснять, все больше нарастало. Наконец, настал момент, когда мы практически остались без общественной науки и генеральный секретарь КПСС вынужден был признать: «Мы не знаем общества, в котором живем!»
Исторический материализм: превращение метода в доктрину
Во- первых, истмат, о котором идет речь, - это доктрина, ставшая частью официальной советской идеологии. Доктрина быстро оторвалась от ее основоположников и стала жить своей жизнью, порой весьма «не по Марксу» (потому-то Маркс и заявил, что он - не марксист). Реально «советский истмат» был слеплен в партийных «лабораториях» начиная с 20-х годов и вовсе не исходя из идей классиков, а на потребу дня - не для предвидения, а для оправдания практики. Если Политбюро не находило другого выхода, кроме коллективизации, то ни на какой марксизм Сталин не смотрел, а шел напролом - потом академик Ойзерман докажет, что именно это решение и вытекало из объективных законов общественного развития.
Во- вторых, говоря о роли истмата в повышении уязвимости общественного сознания советских людей, я совершенно не претендую на то, чтобы поставить под сомнение ценность и плодотворность исторического материализма вообще, как важного методологического подхода к изучению общества. Это было бы просто глупо. Нам нанес вред прежде всего даже не истмат, а его стереотипизация -превращение его формул в расхожие догмы, якобы без всякого труда объясняющие реальность. Психологическую защиту против манипуляции ослабляют любые затверженные стереотипы, даже самые правильные в общем случае, - если в данный момент положение так изменилось, что главным становится именно своеобразие
