С Фицджеральдами я познакомилась, когда мы пересекали Ла-Манш. Море было спокойным, и мы с Белиндой и Жан-Паскалем сидели на палубе. Белинда оживленно разговаривала со своим отцом. Иногда я чувствовала, что мое присутствие неуместно. Это было легко понять. Белинде хотелось побыть наедине со своим недавно обретенным отцом. Да, она просила меня поехать вместе с ней, причем просила очень настойчиво, но были моменты, когда им хотелось побыть вдвоем, и сейчас наступил один из них. Я встала и сказала:
— Я немножко пройдусь.
— Не уходите слишком далеко, — предупредил Жан-Паскаль.
— Нет, конечно, Я буду где-нибудь поблизости.
Я прошла несколько шагов, остановилась и облокотилась на перила, чтобы полюбоваться морем. Нигде не было видно суши, и лишь слабый ветерок слегка рябил воду. Я полными легкими вдыхала свежий воздух.»
В голове вертелись вопросы: где сейчас Джоэль? Как Джеральд осуществляет свою сумасбродную затею? Смог ли он сделать то, что не удалось другим?
— Чудесный день, не правда ли? — произнес чей-то голос.
Я оглянулась. Возле меня стояла молодая женщина.
Она была выше меня, светловолосая, улыбающаяся.
— Превосходный, » ответила я.
— Нам повезло с погодой. Здесь бывают жестокие шторма.
— Да, я знаю. Вы часто пересекаете пролив?
— Не часто, но уже приходилось делать это… не в столь приятную погоду. А вы впервые?
— Да.
— О, тогда я рада за вас.
Некоторое время мы обе молча глядели на море.
Затем она спросила:
— Вы остановитесь во Франции?
— Да, на время.
— Прекрасная страна'.
— Вы хорошо ее знаете?
— Не слишком. Но я была там несколько раз. На этот раз мы решили забраться южнее, чем обычно, — в окрестности Бордо.
— О, мы тоже.
— Отдыхать?
— Да, пожалуй, так. Это визит.
— А я — чтобы окрепнуть.
— Вы болели?
— Мой брат говорит, что мне нужно отдохнуть от домашней сырости. Он считает, что здесь будет подходящее место. По его мнению, если климат хорош для винограда, то он хорош и для меня. Вот почему он решил отвезти меня туда.
— Очень мило с его стороны.
— Он чудесный брат, но немножко беспокойный.
Я не жалуюсь. Приятно, когда о тебе волнуются. Знаете, нас ведь только двое. О, вот и он.
К нам шел мужчина. Он был высок, и на его лице сияла та же приятная улыбка, что и у сестры. Он был на несколько лет старше меня.
— А, вот ты где, Филлида, — сказал он, сначала не заметив меня, — Здесь прохладно. Застегни плащ.
Она взглянула на меня с улыбкой, как бы говоря: ну вот, я предупреждала.
Я уже собиралась отойти, когда она сказала:
— Это мой брат Роланд, Роланд Фицджеральд.
— Очень приятно, — сказала я.
Он пожал мне руку и вопросительно взглянул на меня.
— Люси Лэнсдон, — представилась я.
— Мы разговаривали, глядя на море и радуясь тому, какая удачная выдалась погода, — сказала Филлида.
Брат посмотрел на нее с притворным недовольством, и я поняла, что у нее есть привычка болтать с незнакомыми людьми, причем выбор собеседников он не всегда одобряет.
— Мисс Лэнсдон тоже собирается погостить где-то возле Бордо, — объявила Филлида.
— Это не совсем в Бордо, — сказала я, — Насколько я понимаю, где-то поблизости. Местечко под названием Бурдон. Наверное, какая-нибудь деревушка.
— Кажется, я слышал это название, — сказал он. — Мы будем несколькими милями южнее. А там нет поблизости замка? Замок Бурдон, если я не ошибаюсь.
— Совершенно верно. Боюсь, мне пора идти. Не так уж долго осталось до высадки.
— Было очень приятно познакомиться, — сказала Филлида. Брат взял ее под руку, и я, улыбнувшись, повернулась и пошла к Белинде и Жан-Паскалю. ***
Во время длительного путешествия до Бурдона я предполагала встретиться с Фицджеральдами, поскольку они ехали в том же направлении, но этого не произошло.
Нам пришлось много времени провести в поездах.
Вначале мы добрались до Парижа, а там сделали пересадку до Бордо, где уже ожидал экипаж, чтобы провезти нас несколько миль до Бурдона.
Туда мы приехали уже ночью, так что мне не удалось по прибытии рассмотреть замок во всей его красе. Мы свернули в длинную аллею, обсаженную по обеим сторонам высокими деревьями, и, проехав чуть ли не милю, оказались перед самим замком.
Не успели мы выйти, как к нам выбежали несколько человек и поднялась небольшая суматоха. Я ощутила величие мрачного внушительного здания. Поднявшись по нескольким ступеням, мы подошли к двери.
Белинда была в благоговейном ужасе и сначала даже не могла говорить.
Появились двое мужчин с фонарями, которые проводили нас в огромный холл. На меня вдруг напали чувство страха и смехотворное желание развернуться и бежать домой — прямо в Корнуолл, к Ребекке. Это было совершенно абсурдно, и я постаралась взять себя в руки. Я слишком переутомилась. Слишком много трагических событий произошло за последнее время в моей жизни. Мой отец… Джоэль… Тоска по ним становилась почти невыносимой. Я нуждалась в здравом смысле отца и в мягкости Джоэля. Если бы можно было все вернуть!
Я взглянула на Белинду. Она явно не ощущала чувств, подобных моим: она была попросту зачарована.
Вокруг нас во всех направлениях сновали люди, и Жан-Паскаль отдавал им приказы на беглом французском. Тереза… Мари… Жанна… Жак… Жорж… По-моему, этих слуг было слишком много. Я надеялась, что первым делом нам покажут наши комнаты, где мы сможем умыться и переодеться к столу.
Меня отдали под опеку Терезы, женщины средних лет, которая провела меня по широкой лестнице в длинный темный коридор. Взяв принесенный с собой канделябр, она зажгла три свечи, подняла его повыше, и я проследовала за ней в предназначенную для меня комнату.
Меня била легкая дрожь. Я подумала: завтра, при дневном свете, все будет совсем по-другому. Я пыталась избавиться, от непонятных дурных предчувствий.»
Тереза показала мне небольшой альков, где находились горячая вода и полотенце. Я ухитрилась понять, что она мне сказала: она вернется за мной через пятнадцать минут и проводит в столовую.
Воспользовавшись кувшином и тазом, я умылась и причесалась. При свете канделябра в старинном зеркале отразилось мое лицо: оно казалось каким-то пятнистым и непохожим, совсем чужим.
Зачем я приехала сюда? Лучше бы мне остаться в Хай-Торе, возле Ребекки. И ведь я колебалась, но
