Безобразнее Лили Лу нигде не сыскать, страшна как смертный грех. Уродлива — не то слово для нее, бедняжки. Дедуля сказал как-то, что она напоминает ему одну семейку по фамилии Горгоны, которую он знавал. Жила Лили одна, на отшибе, и ей, почитай, уж сорок стукнуло, когда вдруг откуда-то с той стороны гор явился один малый и, представьте, предложил выйти за него замуж. Чтоб мне провалиться! Сам-то я не видал этого друга, но, говорят, и он не писаный красавец.
А если припомнить, думал я, глядя на грузовик, если припомнить, фамилия его была Пу.
Дядюшка Лем заметил кого-то на краю толпы и засеменил туда. Казалось, две гориллы, большая и маленькая, стояли рядышком и глазели на приятеля, размахивающего бутылками.
— Идите же, — взвыл тот, — подходите, получайте свою бутыль «Надежного средства Пу от головной боли»!
— Ну, Пу, вот и я, — произнес дядюшка Лем, обращаясь к большой горилле. — Привет, младший, — добавил он.
Я заметил, потом поежился.
Нельзя его винить. Более мерзких представителей рода человеческого я не видал со дня своего рождения. Старший был одет в воскресный сюртук с золотой цепочкой на пузе, а уж важничал и задавался!..
— Привет, Лем, — бросил он. — Младший, поздоровайся с мистером Хогбеном. Ты многим ему обязан, сынуля. — И он гнусно рассмеялся.
Младший и ухом не повел. Его маленькие глазки-бусинки вперились в толпу по ту сторону улицы. Было ему лет семь.
— Сделать мне сейчас, па? — спросил он скрипучим голосом. — Дай я им сделаю, па. А, па? — Судя по его тону, будь у него под рукой пулемет, он бы всех укокошил.
— Чудный парень, не правда ли, Лем? — ухмыляясь, спросил Пу-старший.
— Если бы его видел дедушка! Вообще, замечательная семья — мы, Пу. Подобных нам нет. Беда лишь в том, что младший — последний. Дошло, зачем я связался с вами?
Дядюшка Лем снова содрогнулся.
— Да, — сказал он, — дошло. Но вы зря сотрясаете воздух. Я не собираюсь ничего делать.
Юному Пу не терпелось.
— Дай я им устрою, — проскрипел он. — Сейчас, па, а?
— Заткнись, сынок, — ответил старший и съездил своему отпрыску по лбу. А уж ручищи у него — будь спок!
— Па, я предупреждал тебя! — закричал младший дурным голосом. — Когда ты стукнул меня в последний раз, я предупреждал тебя! Теперь ты у меня получишь!
Он набрал полную грудь воздуха, и его крошечные глазки вдруг засверкали и так раздулись, что чуть не сошлись у переносицы.
— Хорошо, — быстро отозвался Пу-старший. — Толпа готова — не стоит тратить силы на меня, сынок.
Тут кто-то вцепился в мой локоть, и тоненький голос произнес очень вежливо:
— Простите за беспокойство, могу я задать вам вопрос?
Это оказался худенький типчик с блокнотом в руке.
— Что ж, — ответил я столь же вежливо, — валяйте, мистер.
— Меня интересует, как вы себя чувствуете, вот и все.
— О, прекрасно, — произнес я. — Как это любезно с вашей стороны. Надеюсь, что вы тоже в добром здравии, мистер.
Он с недоумением кивнул. — В том-то и дело. Просто не могу понять. Я чувствую себя превосходно.
— Почему бы и нет? — удивился я. — Чудесный день.
— Здесь все чувствуют себя хорошо, — продолжал он, будто не слышал. — Не считая естественных отклонений, народ здесь собрался вполне здоровый. Но, думаю, не пройдет и пары минут…
И тут кто-то гвозданул меня молотком прямо по макушке.
Нас, Хогбенов, хоть целый день по башке молоти — уж будь спок. Попробуйте, убедитесь. Коленки, правда, дрогнули, но через секунду я уже был в порядке и обернулся, чтобы посмотреть, кто же меня стукнул.
И… некому было. Но боже, как мычала и стонала толпа? Обхватив головы руками все они, отпихивая друг друга, рвались к грузовику, где тот приятель раздавал бутылки с такой скоростью, с какой он только мог принимать долларовые билеты.
Глаза у худенького полезли на лоб, что у селезня в грозу.
— О моя голова! — стонал он. — Ну, что я вам говорил?!
И он заковылял прочь роясь в карманах.
У нас в семье я считаюсь тупоголовым, но провалиться мне на этом месте, если я тут же не сообразил, что дело не чисто! Я не простофиля, что бы там ма ни говорила.
— Колдовство, — подумал я совершенно спокойно. — Никогда бы не поверил, но это настоящее заклятье.
Тут я вспомнил Лили Лу Матц. И мысли дядюшки Лема. И передо мной — как это говорят? — задребезжал свет. Проталкиваясь к дядюшке Лему, я решил, что это последний раз я ему помогаю; уж слишком мягкое у него сердце… и мозги тоже.
— Нет-нет, — твердил он. — Ни за что!
— Дядя Лем! — окликнул я.
— Сонк!
Он покраснел, и позеленел, и вообще всячески выражал свое негодование, но я-то чувствовал, что ему полегчало.
— Что здесь происходит, дядя Лем?
— Ах, Сонк, все идет совершенно не так! — запричитал дядюшка Лем. — Взгляни на меня — вот стою я с сердцем из чистого золота…
— Рад познакомиться с вами, молодой человек, — вмешался Эд Пу. — Еще один Хогбен, я полагаю. Может быть, вы могли бы уговорить вашего дядю?
— Простите, что перебиваю, мистер Пу, — сказал я по-настоящему вежливо, — но лучше вы объясните по порядку.
Он прокашлялся и важно выпятил грудь. Видно, приятно ему было об этом поговорить. Чувствовал себя большой шишкой.
— Не знаю, были ль вы знакомы с моей незабвенной покойной женой, ах, Лили Лу Матц. Вот наше дитя, младший. Прекрасный малый. Как жаль, что не было у нас еще восьмерых или десятерых таких же. — Он глубоко вздохнул. — Что ж жизнь есть жизнь. Мечтал я рано жениться и украсить старость заботами детей… А младший — последний из славной линии. — Па, — квакнул вдруг младший, — они стихают, па. Дай, я им двойную закачу, а, па? Спорим, что смогу уложить парочку.
Эд Пу собрался снова погладить своего шалопая, но вовремя передумал.
— Не перебивай старших, сынок, — сказал он. — Папочка занят. Занимайся своим делом и умолкни. — Он оглядел стонущую толпу. — Добавь-ка там, у грузовика, чтоб поживее покупали. Но береги силы, малыш. У тебя растущий организм… Одаренный парень, сам видишь. Унаследовал это от дорогой нашей мамочки, Лили Лу. Да, так вот, хотел я жениться молодым, но как-то все дело до женитьбы не доходило, и довелось уже в расцвете сил. Никак не мог найти женщину, которая посмотрела бы… то есть никак не мог найти подходящую пару.
— Понимаю.
Действительно, я понимал. Немало, должно быть, исколесил он в поисках той, которая согласилась бы взглянуть на него второй раз. Даже Лили Лу, несчастная душа, небось, долго думала, прежде чем сказала «да».
— Вот тут-то, — продолжал Эд Пу, — и замешан ваш дядюшка. Вроде бы он наделил Лили Лу колдовством.
