рядом с домом. Не было никакого автомобиля.
— Конечно, тип сделал свое и уехал, — говорю я, — уехал как раз в то время, когда ты укладывала труп черной на диван. Одного только я не понимаю: когда я застал тебя утром у себя в квартире, ты преспокойно валялась на этом самом диване и «расслаблялась». Действительно, прекрасное место для расслабления! Как раз там, где за пару часов до этого лежал труп, который вдобавок ко всему ты сама уложила. Должен признать, у тебя крепкие нервы.
— Я хотела прикрыть пятно, — объясняет Майка, — пришла разузнать, как ты вывернулся с трупом, ну и поискать свою помаду. Помаду не нашла, трупа уже не было, но на диване осталось пятно. Когда я услышала, что ты открываешь дверь, я быстро легла на диван, чтобы заслонить пятно, а когда поднималась, накрыла его подушкой.
— Но ведь ты должна была предполагать, что я уже видел это пятно. Да что там пятно, труп!
— Но его мог вынести и кто-нибудь другой. Ты вообще мог не подозревать о трупе.
— Ладно, хватит о том, что ты думала, — говорю я, — проблема не в этом. Собственно проблем целых три. Кто и каким чудом вместо меня разговаривал по моему телефону с черной? Почему он воспользовался автомобилем Франка? Каким образом он застрелил черную, когда она осталась одна в квартире?
— Ну и как погиб Нусьо? — говорит Франк.
— Знаю, как погиб Нусьо, — отвечаю я. — Мы не сможем это проверить, но я знаю это так точно, как будто сам присутствовал при этом. Это очень странная история, но она уже расшифрована. Я раскусил ее во время рассказа Майки.
Все смотрят на меня с любопытством. Я закуриваю сигарету и начинаю исповедь.
— Наверное, вы заметили, что в последнее время я много пил…
— Заметили, — охотно подтверждает Майка,
— Не мешай, — говорю я. — Пил до такой степени, что почти допился до белой горячки с галлюцинациями. Не буду вам описывать это подробно, все равно вы ничего не поймете. Никто не способен понять кошмар этой болезни, пока не заболеет ею сам. Опольский болел белой горячкой. Я, к счастью, не болел.
— Так болел или не болел? — спрашивает Франк.
— Я думал, что у меня уже началась белая горячка. Время от времени я видел мерзкое фиолетовое чудовище, — настоящее исчадие ада. Это производило на меня такое впечатление, что я пил еще больше, и тогда чудовище появлялось снова. Я был близок к самоубийству, это продолжалось два месяца. Сегодня я узнал, что совершенно здоров. Чудовище не было галлюцинацией, оно было обычным котом. И сегодня я самый счастливый человек в мире. Может быть, меня обвинят в двух убийствах, возможно, я закончу жизнь в тюрьме. Но, во всяком случае, мне уже не грозят никакие чудовища — ни фиолетовые, ни какого-нибудь другого цвета. Я как новорожденный, понимаете? Не прикоснусь больше к водке, совершенно не испытываю необходимости пить. Все это питье было страшным идиотизмом.
— Кот? — спрашивает Франк, — ты боялся обычного кота?
— Он не такой уж обычный. Он… ужасно отвратительный. Стал таким после болезни. Это кот Гильдегарды. Она прятала его в своей квартире, но временами он выскальзывал оттуда, пробирался через форточку в мое жилище, прогуливался рядом с домом. Так уж сложилось, что кроме меня никто не встречал его, а я считал его плодом воображения. Последний раз я видел его сегодня ночью перед автомобилем, когда мы остановились с Франком, чтобы купить водку. Кот стоял под струями ливня на тротуаре и смотрел на фары. Я был потрясен и испуга', как всегда, когда он появлялся передо мною. Сегодня утром я забыл, что происходило вчера, но эту сцену припомнил сразу же в момент пробуждения. И снова начал трястись от страха. И теперь вдруг час тому назад я узнаю, что это мое видение из белой горячки оказывается простым живым котом, только облысевшим. Я радостно расцеловал Гильдегарду, не говоря ей ни слова о том, что ее кот сегодня ночью стал причиной гибели человека.
Зажигаю новую сигарету. Ванда смотрит на меня с подозрением. Так, словно предполагает, что если до сих пор у меня не было белой горячки, то сейчас она у меня есть наверняка.
— С этим котом, — это целая история, — говорю я. 4 — Пока я думал, что он призрак, я совершенно не удивился тому, что он появился ночью перед «Селектом»: привидения могут свободно переноситься с места на место, правда? Но как только я узнал, что он простой кот, я сразу понял, что здесь что-то не в порядке. Каким образом кот мог под дождем забрести так далеко?
И как раз туда, где в этот момент находился я? Ответить на это можно было только так: не кот забрел к «Селекту», а мы с Франком приехали сюда. Поэтому я и обвинил Франка, понятно?
— Конечно, понятно, — иронично подтверждает Франк.
— Когда выяснилось, что мы все же были около «Селекта», мне пришлось принять другую гипотезу, касающуюся появления кота в столь отдаленном месте ночью перед автомобилем. Он не сам добрался туда. Кто-то его подвез…
Я останавливаюсь. Отзывается Ванда.
— Я знаю, как это было. Ты поехал отсюда к Франку на автомобиле Густава, правда?
— Да, Густав отвез меня.
— В таком случае кот, должно быть, забрался в автомобиль Густава, когда вы уезжали отсюда. Около дома Франка он выскочил и спрятался в подъезде, а когда ночью вы усаживались в автомобиль Франка, он прокрался туда за вами, поехал в автомобиле и вышел из него во время вашей остановки перед «Селектом». Тогда ты его и увидел.
— Это невозможно. Во-первых, это было бы слишком сложно, кот не станет пересаживаться из автомобиля в автомобиль, как Майка, когда она меняет такси. Во-вторых, он был здесь уже после нашего отъезда. И стал причиной смерти Щербатого.
— Загрыз его? — спрашивает Пумс с трепетом и ужасом.
— Послушайте, что произошло. Нусьо подслушал телефонный разговор и пришел грабить сейф. Он выломал дверь наружной пожарной лестницы, поднялся на второй этаж и забрался сюда. Но еще не успел приняться за работу, как появилась черная. Нусьо спрятался за портьерой и стоял там тихонько. Черная сидела за письменным столом и ждала. Я допускаю, что она открывала ящики машинально, просто, чтобы чем-нибудь заняться. В одном из ящиков обнаружила револьвер, этот предмет заинтересовал ее. Не забывайте, что она была автором детективных рассказов. Она взяла револьвер в руки, рассматривала его, забавляясь курком. Может быть, она обдумывала новый детективный шедевр с револьвером такого типа в роли орудия преступления. Тем временем через открытое окно влез кот Гильдегарды, прогулялся по полу и неожиданно вскочил на портьеру. Сиамские коты обожают карабкаться по портьерам. В эту секунду его увидела черная. Этого кота можно было испугаться, поверьте мне. И черная испугалась. Кот совершенно не был похож на кота. Черная никогда не обладала крепкими нервами, она всегда была склонна верить в «силы», которые отовсюду грозили ей. В мгновение ока она посчитала кота привидением, присланным на ее погибель. Ничего удивительного, я и сам принимал его за привидение. Она выстрелила. Пуля пробила портьеру и попала в сердце Щербатого. Мертвый Нусьо сполз по двери и остался там, прикрытый портьерой. Черная всего этого не видела, взгляд ее был направлен в то место портьеры, где за секунду до этого появилось привидение. Но привидения уже не было. Не было и его трупа. Оно исчезло, развеялось в воздухе, как и положено привидению. Фактически, пуля поцарапала коту бок. Перепуганный кот махнул в просвет между портьерами над останками Нусьо и через полуприкрытые двери выбрался на балкон. Мне кажется, что этот выстрел вызвал у него сердечный приступ. Сегодня, когда я его видел, он еле держался на ногах. Но и черная пережила шок. Это вам не хухры-мухры — увидеть привидение и спугнуть его выстрелом из револьвера. Она не могла больше находиться здесь. Выбежала на лестницу все еще с револьвером в руке и там встретилась нос к носу с Майкой. Дальше вы уже знаете. И сейчас вы уже догадываетесь, как кот очутился рядом с «Селектом»: после того, как черная выстрелила в него, он убежал на улицу, немного побродил там и в конце концов спрятался от дождя в автомобиле, стоявшем у подъезда… В том, в котором приехал убийца — в автомобиле Франка. Убийца отогнал машину снова к дому Франка вместе с котом, спрятанным под сиденьем. Затем кот поехал с нами в «Селект», там вышел на секундочку из машины, но поскольку дождь все еще лил, он снова вернулся в автомобиль, когда Франк садился в него, потом кот проспал в нем все то время, что мы были у Майки, и покинул машину только у моего подъезда, когда Франк отвез меня домой. С тех пор он крутился где-то поблизости, а потом забрался в мой сейф, где был найден
