Человека, который прислонился к крылу машины, звали Виктор Рюннон. Мы с ним уже встречались пару раз. Он выполнял у Лека функции адвоката. Лет десять назад его изгнали из коллегии адвокатов за подкуп жюри, и с тех пор он стал поверенным у гангстеров, человеком, который вытаскивал их из бед, оберегал их от неприятностей. Рюннон выглядел лет на десять моложе своих сорока. У этого ипохондрика был один недостаток: он был блондином. Судя по тому, как он жевал пустой мундштук, он в очередной раз бросал курить.
Фрэнк Лека ожидал моего появления в машине. Как только я начал спускаться по ступенькам, он вышел из автомобиля и, остановившись перед Рюнноном, смотрел, как я приближаюсь. Это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с густыми волнистыми волосами с проседью. Судя по всему, в молодости он был красивым парнем. Да и сейчас он еще сохранил свою представительность, подчеркнутую прекрасно сшитым костюмом. Чувствовалось, что это человек холеный и ухоженный, регулярно загорающий и делающий массаж, посещающий турецкие бани.
Пересекая тротуар, я не спускал глаз с Лека. В нем чувствовалась примитивная сила. Но восхождение Лека было трудным: наемный убийца в банде гангстеров, глава бутлегеров, босс организации, контролирующей любое мало-мальски выгодное дело на Западе. Будучи связанным со многими предприятиями, он постепенно стал весьма уважаемым человеком и уверился в силе денег, политической власти и безнаказанности убийств. Яркий пример полного разложения, который можно найти только в Нью-Йорке.
Не отрывая взгляда от Лека, я остановился в шаге от него. Наши взгляды встретились. С фотографий в газетах он взирал на мир с полным равнодушием, но сейчас его взгляд был совсем иным. Опухшее, бескровное лицо, пустые бездонные глаза — сейчас Лека был просто жалок, и это меня поразило.
— Я не убивал вашего сына, — сказал я.
Мгновение казалось, что он собирается лишь молча смотреть на меня, но вдруг его губы скривились, и он с трудом проговорил:
— Мой единственный сын... умер... — голос у него был хриплым и срывающимся. — Человек работает... А для чего? Если некому оставить... Продолжить род...
Неожиданная смерть сына Лека меня не очень-то трогала, но перспектива потерять собственную жизнь заставила меня предпринять последнюю попытку:
— Я действительно не убивал его!
Он вздрогнул и медленно опустил свой взгляд мне на грудь.
— Вы говорите... — Интонация его голоса свидетельствовала лишь о том, что он удивлен. — Разве возможно такое? Ведь мертвые не говорят. А вы уже мертвы...
Он повернулся и, взглянув на меня еще раз, нырнул в «кадиллак». Его мускулистый телохранитель последовал за ним и с силой захлопнул за собой дверцу. Глаза его смотрели куда-то в пространство между мной и шофером.
Когда дверца машины захлопнулась, Виктор Рюннон оторвался от крыла. «Кадиллак» рванул с места, и мы с Виктором остались на тротуаре вдвоем.
— А вы что же не поехали с хозяином? — спросил я.
Он повернулся в мою сторону.
— У меня свой автомобиль. К тому же есть дело, которое надо быстро сделать.
— И это дело, видимо, связано со мной?
Для того, чтобы прийти к такому выводу, не надо обладать богатым воображением. Рюннон проворачивал для Лека наиболее важные дела, а сейчас самое важное дело было связано с моей персоной.
Чтобы как-то разрядить атмосферу, Рюннон шевельнул своими мощными лопатками и сказал:
— Лично я ничего не имею против вас, Барроу. Поверьте, это так. И я могу представить, как все произошло.
Вы просто не знали, что за парнишка преследовал вас с пистолетом... К сожалению, для Лека это не имеет никакого значения.
— Это я уже понял.
Я немного прищурился, раздумывая, на что решиться.
— Знаете, как бы я поступил на вашем месте? — спросил он.
— Как?
— Взял бы кучу таблеток снотворного и проглотил их, чтобы никогда не проснуться.
— Рекомендую вам самому это сделать — это избавит вас от многих неприятностей.
— А вы избежите страданий. Это самый простой способ. Иначе ваш уход из жизни будет очень болезненным.
Я внезапно удержался от желания ударить его.
— Да поможет вам бог суметь сделать это!
Рюннон даже отвернулся — до того он был уверен во всесилии своей организации.
— Это дело не только мое и не только Лека. Он может в любой момент умереть от инфаркта. Меня может переехать грузовик. Но для вас это ничего не изменит. За вами все равно будут охотиться. Нельзя безнаказанно делать то, что сделали вы!
Он, безусловно, имел в виду мафию, людей, которые контролируют ее, глав синдикатов.
— Понимаете, в чем суть? — Холодно спросил Рюннон. — Это должно послужить всем уроком.
Разумеется, это послужит уроком. Все, начиная от подонков и гангстеров и кончая честными гражданами, будут искать меня и за вознаграждение сообщать о моем местонахождении Лека или кому- нибудь другому.
— У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать, — сказал Рюннон, доставая из кармана фотографию и протягивая ее мне. Это была моя фотография, напечатанная в газете в прошлом году. — Можете взять ее себе, — мрачно бросил он. — Сотни таких фотографий уже распространены... Может, вы все же согласитесь с моим предложением относительно снотворного? Неужели вы еще не понимаете, что это ваш конец, Барроу?
Какая бы судьба меня не ожидала, было ясно, что он слишком много болтает. Кому-то хочется, чтобы я поступил именно так, как он советует. Но, держу пари, лучше поступить наоборот.
Я не промолвил больше ни слова. Оставив Рюннона на тротуаре, я поднялся назад в полицейское управление и вышел через заднюю дверь на другую улицу. Оказавшись снова на тротуаре, я сразу почувствовал на себе взгляды десятков глаз.
Из-за угла выехала машина с двумя типами внутри и медленно направилась в мою сторону. Слишком медленно. Я свернул в первый же переулок. И сразу машина рванулась вперед, резко увеличив скорость.
Если они преследовали меня, то для того, чтобы встретить меня у выхода из переулка, им надо было объехать пару кварталов. Остановившись и выждав несколько секунд, я вернулся на ту же улицу и продолжал свой путь. Вскоре я свернул в другой переулок, потом еще в один. У меня была одна цель: сбить их со следа. Я не собирался идти к своей машине, стоявшей у входа в мое бюро на Таймс-сквер. Единственным моим желанием было найти местечко, где можно передохнуть и подумать.
Оказавшись у входа в подземку, я разменял деньги на жетоны и прошел за барьер. На перроне уже скопилось довольно много народу, и люди все прибывали и прибывали. Прислонившись спиной к грязной кафельной стенке, я осторожно осмотрелся.
В тоннеле послышался шум приближающегося поезда. Я выждал, когда большая часть пассажиров вошла в вагоны, а потом вошел сам и встал рядом с дверью, ожидая, когда она начнет закрываться. И едва дверь тронулась, я снова выскочил на перрон. Двери закрылись за моей спиной, и поезд тронулся. Кроме меня, на перроне остался еще один человек. Казалось, он был полностью поглощен изучением карты подземной дороги, которая висела на стене.
Я сунул руку в карман, нащупал револьвер 32-го калибра и неспешно двинулся к выходу.
Дойдя до турникета, я резко изменил ритм движения и бегом поднялся по лестнице на улицу. У самого тротуара стояло свободное такси. В первое мгновение я хотел сесть в него, но потом передумал — это могла быть ловушка. Теперь ловушка может подстерегать меня в любой момент в любом месте.
