подозвал к себе Альвара.
Сердце Альвара сильно билось в предчувствии катастрофы, когда они с Капитаном отъехали немного в сторону от фланга походной колонны. Они двигались по Варгаским Холмам, одной из самых красивых местностей Вальедо.
— Лайн родился в деревне за той западной грядой, — непринужденным тоном заметил Капитан. — Так он, по крайней мере, говорит. А я ему говорю, что это ложь. Он вылупился из яйца на болоте таким же лысым при рождении, как сегодня.
Альвар слишком нервничал, чтобы рассмеяться. Ему удалось лишь вымученно улыбнуться. Он впервые остался наедине с сэром Родриго. Опороченный Капитаном Лайн Нунес ехал впереди и снова хриплым голосом отдавал приказы. Скоро предстоял полуденный привал.
Капитан продолжал тем же мягким тоном:
— Я слышал, что некогда в Аль-Рассане жил один человек, который боялся покинуть пиршественный стол халифа, чтобы помочиться. Он так долго терпел, что у него лопнул пузырь и он умер, еще до того как подали десерт.
— Я могу в это поверить, — с жаром ответил Альвар.
— Что тебе понадобилось там, за фургоном? — спросил Капитан. Его тон еле заметно изменился.
Альвар только об этом и думал, с тех пор как всадники оставили за спиной стены Эстерена. Он удрученно ответил:
— Мне следовало прочистить горло или кашлянуть.
Родриго Бельмонте кивнул:
— Свистнуть, запеть, плюнуть на колесо. Что угодно, чтобы дать нам знать о твоем присутствии. Почему ты этого не сделал?
Хорошего, умного ответа не подвернулось, поэтому Альвар сказал правду:
— Я боялся. Я все еще не мог поверить, что вы возьмете меня в этот поход. Мне не хотелось быть замеченным.
Капитан снова кивнул. Он смотрел мимо Альвара на уходящие вдаль холмы и густой сосновый лес на западе. Потом перевел пронизывающий взгляд ясных серых глаз на Альвара.
— Ладно. Урок первый. Я не допускаю ошибок, отбирая людей в свой отряд, даже на время короткого похода. Если тебя выбрали, значит, на то была причина. Понятно?
Альвар энергично кивнул. Набрал воздуха и выпустил его. Не успел он ничего ответить, как Капитан продолжил:
— Урок второй. Скажи, как ты думаешь, почему я заставил тебя выйти из-за фургона? Я ведь нажил тебе врага — второго по могуществу человека в Вальедо. Не слишком благородно с моей стороны. Зачем я это сделал?
Альвар отвел взгляд от Капитана и некоторое время ехал, усиленно соображая. Он не знал этого, но на лице юноши появилось то выражение, которое обычно вызывало тревогу у его близких. Собственные мысли иногда заводили его в неожиданные, опасные места. И на этот раз именно так и произошло. Он взглянул на сэра Родриго и снова отвел глаза, проявляя не свойственную ему осторожность.
— Скажи мне! — резко приказал Капитан.
Альвару вдруг захотелось очутиться снова на ферме, сеять пшеницу вместе с отцом и его работниками, ждать, когда придет одна из сестер с пивом, сыром и хлебом и с домашними сплетнями. Он с трудом глотнул. Возможно, он очень скоро снова окажется там. Но сына Пеллино де Дамона никогда еще не называли трусом, как, впрочем, и человеком, который слишком застенчив в своих высказываниях.
— Вы обо мне не думали, — произнес он самым твердым голосом, на который был способен. Нет никакого смысла говорить это, если твой голос дрожит, словно у испуганного ребенка. — Вы вытащили меня, чтобы поставить заслон между графом Гонзалесом и своей семьей. Сам я не много значу, но моего отца знали, и теперь министр знает, что я — свидетель того, что произошло сегодня утром. Я — защита для вашей жены и сыновей.
Он закрыл глаза. А когда открыл их, то увидел, что Родриго Бельмонте улыбается ему. Каким-то чудом Капитан вовсе не выглядел сердитым.
— Как я уже сказал, была причина, по которой тебя отобрали для участия в этом походе. Я не имею ничего против умных людей, Альвар. В определенных пределах, имей в виду. Возможно, ты даже прав. Возможно, я действовал из чисто эгоистических побуждений. Когда раздаются угрозы моей семье, это допустимо. Я действительно создал тебе потенциального врага. Даже в какой-то степени рискнул твоей жизнью. Не очень благородно для командира поступать так с человеком, находящимся под его началом, правда?
Это было еще одно испытание, и Альвар это понимал. Отец не раз твердил, что лучше бы ему думать немного меньше, а говорить гораздо меньше. Но это же сам Родриго Бельмонте, Капитан задает вопросы, которые требуют осмысленного ответа. Альвар полагал, что он мог бы увильнуть. Возможно, от него ждали именно этого. Но вот они едут по направлению к Аль-Рассану через поросшие соснами холмы Варгаса, которых он никогда прежде не видел, и его взяли в этот поход по какой-то причине. Капитан только что так и сказал. Его не собираются отсылать назад. Казалось, с каждым мгновением к Альвару возвращается его прежний характер.
— Был ли это благородный поступок? — спросил Альвар де Пеллино. — Не очень, если хотите знать мое мнение, господин. Конечно, на войне капитан может делать со своими людьми что угодно, но если речь идет о личной вражде, не знаю, правильно ли это.
На секунду ему показалось, что он зашел слишком далеко. Затем сэр Родриго снова улыбнулся; в его серых глазах читалось искреннее веселье. Капитан погладил усы затянутой в перчатку рукой.
— Могу себе представить, что ты не раз огорчал отца своей откровенностью, мой мальчик.
Альвар улыбнулся в ответ:
— Он действительно иногда предостерегал меня.
— Предостерегал?
Альвар кивнул:
— Ну, откровенно говоря, я не знаю, что еще он… Альвар не был мелким мужчиной, и жизнь на северной ферме была совсем не легкой, и еще меньше располагала к слабости служба в течение года в королевской армии в Эстерене. Он был сильным и быстрым, и хорошим наездником. И, тем не менее он так и не заметил кулака, который, подобно молоту, ударил его в лицо, отчего он вылетел из седла и упал на траву, словно маленький ребенок.
Альвар быстро сел, выплевывая кровь. Дотронулся ослабевшей рукой до челюсти, и ему показалось, что она сломана. Это произошло: предостережение отца только что сбылось. Его идиотская привычка говорить все, что думает, только что заставила его упустить тот счастливый случай, ради которого любой молодой солдат отдал бы жизнь. Родриго Бельмонте открыл перед ним дверь, а Альвар, по собственной глупости, споткнулся на пороге и упал навзничь. Правильнее сказать, на локоть и задницу.
Прижав к лицу ладонь, Альвар смотрел снизу вверх на Капитана. Отряд остановился неподалеку и во все глаза уставился на них.
— Мне приходилось поступать так же со своими сыновьями, раз или два, — произнес Родриго. Как ни странно, у него был по-прежнему веселый вид. — И, несомненно, придется поступать так же еще несколько лет. Теперь урок третий, Альвар де Пеллино. Иногда неправильно прятаться, как ты сделал у фургона. Иногда так же неправильно высказывать свои идеи раньше, чем они созреют. Подожди еще немного, чтобы обрести уверенность в себе. У тебя будет время, чтобы подумать об этом, пока мы в пути. И когда станешь обдумывать все это, прикинь, не переводит ли несанкционированный набег на Аль-Рассан банды дружков Гарсии де Рада, играющих в разбойников, это дело из разряда личной вражды в нечто иное. Я — офицер на службе короля Вальедо, и пока ты состоишь в этом отряде, ты тоже находишься на службе короля. Министр пытался угрозами заставить меня забыть о своем долге перед королем. Разве это личное дело, мой юный философ?
— Клянусь божественной задницей, Родриго! — раздался хорошо знакомый голос из головы колонны. — Чем этот малыш Пеллино заслужил такое?
