Она ничего не ответила, явно испуганная. Он сильно дернул за волосы. Девушка всхлипнула. Он дернул еще раз.
— Она… она для него колдовала.
— Что? — спросил Стурл, стараясь понять, зная, что выглядит не особенно умным. Девушка — он не знал ее имени — внезапно качнулась вперед и обхватила руками его колени, прижавшись лицом к бедрам. Это было довольно приятно.
Она сказала со слезами:
— Она ненавидела Тонконогого… она убьет меня… но она пользуется своей силой для… для собственных целей. Это… неправильно! — Она говорила, прижавшись к нему, вцепившись в его ноги.
Стурл Одноногий отпустил ее волосы и снова откинулся назад. Она осталась в том же положении. Он сказал:
— Я не обижу тебя, девушка. Расскажи мне, что она сделала.
Вот как правитель — а потом и все жители Рабади — узнали, как ясновидящая Йорд сотворила черное заклятие сейт, превратив юного Торкельсона в своего беспомощного слугу, и заставила его украсть коня, а потом сделала невидимым, что позволило ему пробраться на корабль с юга, стоявший в гавани — вместе с серым конем! — и уплыть незамеченным. Вёльва, разумеется, сделала все это, чтобы досадить Хальдру Тонконогому, и у нее, безусловно, были на то причины. Но это предательство, по-видимому, привлекло на остров злых духов, что и породило бедствия этого года, в том числе грозу, погубившую двух невинных молодых людей.
Воины эрлингов по своему характеру не склонны долго спорить и разбираться в тонкостях, решая дела такого сорта. Стурл Однорукий, возможно, был более вдумчивым, чем большинство из них, но он потерял руку (и приобрел приличное состояние) во время набегов. Когда атакуешь деревню или святилище, тут не до размышлений. Перед этим сильно напиваешься, молишься Ингавину и Тюниру, а потом сражаешься и убиваешь и привозишь домой то, что находишь среди хаоса и развалин, тобой сотворенных.
Боевой топор и меч — достойное воздаяние за предательство, по его мнению. И они станут полезным дополнительным средством поднять авторитет Стурла в самом начале, как он надеялся, его благополучного правления на этом острове.
Ясновидящую Йорд и пять приближенных к ней женщин схватили в поселке на следующее утро, раздели догола (все они были костлявые, с обвисшими грудями, ведьмы, на которых не позарится ни один мужчина), привязали к столбам, поспешно врытым на поле возле памятного камня, там, где погибли влюбленные.
Когда за ясновидящей пришли, она пыталась сказать, заикаясь от страха, что она тогда обманула молодого Торкельсона. Она лишь сделала вид, что наложила на него чары, и послала его обратно в город, чтобы его там схватили.
Стурл Однорукий не прожил бы столько лет, если бы был глупцом. Он возразил, что парня так и не нашли. Или ясновидящая лжет, или парень разгадал ее обман. И хотя все знали, что юный Торкельсон искусно владел мечом и боевым молотом (как и следовало сыну Торкела Рыжего), он был еще совсем мальчишкой. И где он? Где конь? Она умеет колдовать, что она может ответить?
Она так и не ответила.
Шестерых женщин забили камнями, члены двух враждующих семей получили право кинуть первый камень, стоя бок о бок, как наиболее пострадавшие. Жены и девицы участвовали в казни наравне с мужчинами — один из тех случаев, когда им это позволили. Убийство шестерых женщин отняло довольно много времени (побивание камнями всегда требует много времени).
В ту ночь и на следующую эль был хорош. И второй корабль из южного Аль-Рассана — где живут люди со смуглой кожей, черными волосами и поклоняющиеся звездам — появился в гавани два дня спустя, приплыл торговать, чистое благословение Ингавина.
Жетоволосая девушка с материка стояла на краю поля, где совершалась казнь: младших женщин из поселка заставили прийти и смотреть. Вокруг ее тела обвился устрашающий змей, то и дело высовывающий свое ядовитое жало. Она одна не боялась его. Никто не стоял рядом с ней, пока они наблюдали за гибелью старух. Правитель не смог точно вспомнить, так как много выпил в тот день и в ту ночь, откуда он узнал о том, что этот змей ее укусил еще весной. Возможно, она сама ему рассказала.
Змея заметили. И не удивительно. Змеи обладают силой полумира. В ту ночь об этом много говорили. Все согласились, что это знак, предвестник власти.
Несколько дней спустя Стурл Ульфарсон назначил девушку новой вёльвой острова Рабади, когда корабль с юга закончил торговлю и уплыл. Обычно выбор не предоставляется мужчинам Рабади, но время было необычное. Ведь не каждый год ясновидящую забивают камнями? Может быть, такая перемена окажется полезной, позволит лучше контролировать силу женщин, сейта и ночного колдовства, сам поселок.
Стурл Однорукий не был в этом уверен, он даже не мог точно сказать, какие мысли или разговоры привели его к такому решению. События чередовались быстро, и он следовал за ними, как ладья следует за движением волн, как вождь на поле боя следует за течением битвы, как мужчина следует за желаниями женщины в любви.
Она молода. Ну и что? Все старухи мертвы. Можно было бы послать за женщиной через пролив в Винмарк, даже в сам Хлегест, но кто знает, что это им принесет и когда. В любом случае лучше не привлекать внимания тамошних мужчин, амбиции которых все время растут. Эта девушка спасла их от гнева духа, и, кажется, ее уже выбрал змей. Мужчины так говорили в тавернах.
К тому времени Стурл уже знал ее имя. Анрид. Она больше не появлялась в его доме, да ему и в голову не приходило просить ее об этом. Для правителя всегда найдется много девушек, нет нужды связываться для такого дела с ясновидящими, которые держат у своей постели змей в темноте или обвивают ими тело, придя посмотреть, как камни рвут плоть и дробят кости при утреннем свете.
Йормсвик был скорее крепостью, чем городом. Во-первых, только сами наемники и их слуги или рабы жили в его стенах. Мастера по изготовлению веревок и парусов, хозяева таверн, плотники, кузнецы, рыбаки, пекари, предсказатели судьбы обитали в поселке под его стенами. Женщин в Йормсвик не пускали, хотя проститутки обитали там и тут на извилистых улочках и в переулках у самых стен. Здесь женщина могла заработать по соседству с большим гарнизоном.
Нужно было сразиться с кем-нибудь, чтобы стать одним из жителей Йормсвика, и постоянно сражаться, чтобы им оставаться. Пока не станешь вождем, тогда можно надеяться, что набеги твоей дружины принесут тебе прибыль, если не будешь спьяну ввязываться в потасовки в тавернах.
На протяжении жизни трех поколений наемников из этой крепости у моря все знали и боялись — и использовали их по всему миру. Они сражались у тройных стен Сарантия (с обеих сторон, в разное время) и в Фериересе и в Москаве. Их нанимали (и переманивали) враждующие конунги и ярлы, борющиеся за власть здесь, на землях эрлингов, и дальше на север, до самых мест, где небо в холодные ночи переливается всеми цветами радуги, а стада оленей насчитывают десятки тысяч голов. Один прославленный отряд побывал в Батиаре, участвовал во вторжении каршитов в сказочный Родиас сорок лет назад. Только шестеро вернулись обратно богачами. Плату обычно получали вперед и распределяли ее заранее, но потом военную добычу делили между уцелевшими.
Уцелевшие могли здорово разбогатеть.
Но сначала надо было уцелеть при попытке попасть в город. Всегда находились молодцы, достаточно отчаянные или безрассудные, чтобы пытаться; обычно это происходило каждый год по весне. Зима определяет жизнь на севере: ее неизбежный приход; ее долгая, белая, яростная жестокость; затем бурление крови и Рек, когда она уходит. Весна у ворот Йормсвика была самым напряженным временем. Процедуру все знали. Даже козопасы и рабы. Подъезжаешь или приходишь к стенам. Называешь стражникам имя — иногда даже свое настоящее имя, — заявляешь о желании сразиться на поединке за право войти в город. В тот же день или на следующее утро человек, вытянувший жребий, выйдет и будет с тобой сражаться.
Победитель ночевал в стенах города. Проигравший обычно погибал. Не обязательно, можно было сдаться, и тебя бы пощадили, но на это рассчитывать не стоило. Репутация Йормсвика стояла на том, что
