многое из того, что происходило в салоне чужой машины. Горячев взял кассету и вставил её в видеомагнитофон. Экрана телевизора Резанов, естественно, не видел, зато догадывался, что Астахов сейчас перебирает деньги, доставая их из лежащего на коленях чемоданчика.
Прошло не более минуты, как деловые люди приступили к операции, но в нарушение всех договорённостей на место встречи спешили посторонние. Причём спешили с двух сторон. Резанов вылез из машины и выстрёлил сначала в одну сторону, потом в другую, после чего благополучно откатился под куст. Из приближающихся на скорости машин открыли беспорядочную стрельбу, но уже друг в друга. Астахов с Горячевым вывалились из иномарки и упали в траву неподалёку от Резанова. В руках у Лёшки не было чемоданчика. Горячев тоже был, похоже, пуст. Резанов подкатился к незадачливому политику и тихонько спросил:
– Где кассета? – Там, – неопределённо махнул рукой Валерка.
Горячевская машина представляла из себя решето, немалое количество пробоин насчитывал и разнесчастный Ксеньин «Мерседес», которому, похоже, на роду было написано попадать в разного рода передряги. Движок «Мерседеса» заглох, а вот Горячевский «Форд» ещё дышал. И стоял он очень удачно для бегства, как раз носом к третьей пока ещё свободной дороге. Однако, увы, и с этой стороны накатывала плюющая свинцом смерть. По прикидкам Резанова, в этой третьей машине должен был находиться Халилов с соратниками. Если они и припозднились к началу перестрелки, то всего лишь на пару минут. Зато действовали куда как решительно: именно из Халиловской таратайки вдруг зарокотал автомат, и пули веером просвистели над Резановской головой, потревожив сомлевшую от испуга листву.
– Бой в Крыму, всё в дыму, – прокомментировал Резанов разворачивающееся действо.
Пистолет в руке лежащего рядом Астахова ходил ходуном, и Резанов, во избежание неприятностей, отобрал его у владельца.
– Уходите, – крикнул он ошалевшим соседям. – Мимо тех кустиков и далее во двор.
Горячев с Астаховым послушались бывалого человека и двинулись сначала на четвереньках, а потом на задних конечностях, но пригнувшись, к спасительным кустам. Стрельба слегка поутихла, видимо, противники опамятовали после первого ошеломляющего столкновения и теперь пытались уяснить, кто с кем и почему воюет. Горячевский «Форд» плакал бензиновыми слезами. У ног Резанова образовалась целая лужа этих слёз. На всякий случай он отполз подальше.
Из Халиловской машины вновь застрочил автомат, и стрелял он как раз по тем кустам, где по расчётам Резанова находились Горячев с Астаховым. Резанов поднял пистолет и выстрелил в сторону нервного автоматчика. А потом чиркнул зажигалкой и бросил её в лужу бензина. Бензин вспыхнул, огонь бодро метнулся к «Форду» и простреленная машина пыхнула факелом, осветив чуть ли не весь сквер.
Атемис, похоже, собирался выйти из боя, во всяком случае, его машина пятилась назад, но пятилась неуверенно, её колёса были разодраны пулями в клочья. Из машины стреляли, но скорее испуганно, чем с уверенностью в собственных силах. Впрочем, маневр Атемиса пытались повторить и другие машины, видимо их незадачливые пассажиры сообразили, наконец, что их заманили в ловушку, и пора уносить ноги.
Унести ноги они, однако, не успели, поскольку пути отступления им перерезали наглухо. Стрельба вновь усилилась, но на этот раз стреляли в воздух, и уверенный голос, усиленный мегафоном, предложил всем сложить оружие и выходить на свет с поднятыми вверх руками. Свет тут же дали, залив им всё пространство небольшого сквера. Резанов, как человек законопослушный, вынул обойму из пистолета, а сам пистолет швырнул в огонь. Горячевский «Форд» уже догорал, а вот Ксеньин «Мерседес» по какой-то дикой случайности остался хоть и изрядно прокопченным, но целёхоньким.
Возле трёх стоящих в отдалении машин уже суетились вооруженные автоматами люди, вытаскивая из-под жестяных крыш растерявшихся пассажиров, а Резанов продолжал лежать под деревом и с интересом наблюдать за работой Корытинских профессионалов. Работали они, надо признать, чётко и слаженно. Живым в мгновение ока надели наручники, а то ли мёртвых, то ли раненых извлекали с предосторожностями из машин и переправляли в подлетевшие к месту событий фургоны «Скорой помощи».
Резанова, наконец, тоже обнаружили и потревожили дулом автомата. Он поднялся без споров и так же без споров дал заковать себя в кандалы.
– Случайный прохожий, – пояснил он строгим ребятам в камуфляже. – Несчастный журналист, угодивший в перестрелку.
– Разберёмся, – холодно обнадежили его.
Резанов попросил отогнать «Мерседес» от горящего «Форда» и его просьбе вняли. Ксеньин автомобиль послушно завёлся и дал отвести себя на безопасное расстояние. Резанов насчитал в его лобовом стекле три пулевых пробоины и сожалеючи покачал головой.
Корытин самолично сортировал арестованных. Окинув подведённого Резанова оценивающим взглядом, он кивнул головой в сторону стоящих паиньками у казённой машины Горячева и Астахова. Валерка смотрелся окунём, выброшенным безжалостными руками из воды и успевшим позеленеть от небрежного обращения. Астахов уже пришёл в себя и теперь зыркал глазами по сторонам в поисках выхода из создавшегося положения.
– Врать не будем, – тихо сказал товарищам по несчастью Резанов. – Встретились для передачи информации, что законом не возбраняется. Откуда взялись эти вооружённые бяки, знать не знаем, и ведать не ведаем.
Астахов кивнул головой, Горячев, кажется, тоже Резанова понял и заморгал глазами.
– Певцова не видел? – спросил Резанов у Астахова.
Лёшка отрицательно покачал головой:
– Атемиса видел, глаза как у сомнамбулы, но целый и невредимый. – Будем надеяться, что жрец не уйдёт от ответа ни на этом свете, ни на том. – А мы? – оскалился Астахов.
– Мы жертвы криминального разгула, – усмехнулся Резанов. – С нас спрос невелик. Выразят сочувствие и отпустят.
Алексей хотел выругаться, но передумал. Винит он сейчас во всём конечно Резанова, хотя на его месте Сергей просто радовался бы жизни, которая, между прочим, вполне могла оборваться в сегодняшнюю тихую осеннюю ночь. По прикидкам Резанова, целило в них никак не менее дюжины стволов. Можно сказать, что все трое в рубашке родились.
– Деньги сгорели, – обрёл, наконец, дар речи Горячев. – Политика, – утешил его Резанов. – Привыкай, Валера. А полмиллиона долларов в свете открывающихся перед Россией либерально-демократических перспектив, это такая мелочь, о которой даже говорить смешно.
– Ох, ты и сволочь, Резанов, – дыхнул ненавистью Астахов. – Ох, и сволочь. – От ангела с крылышками слышу. Продулся в чистую, стой и помалкивай. В другой раз будешь умнее.
Чеботарёв прошёл мимо в компании камуфляжей, но в сторону Резанова головы не повернул, хотя, конечно, опознал. Вот она, неблагодарность человеческая. А между прочим, если бы не Резанов, то все эти урки гуляли бы сейчас на свободе и далеко не без ущерба для невинных душ. Охранители. Пока сам о себе не похлопочешь, никто руки помощи не подаст.
Машины одна за другой разъезжались с места происшествия. Резанова пригласили в одну из них чуть ли не в последнюю очередь, что его слегка обидело. Впрочем, как сказал поэт, сочтёмся славою. И не в интересах Резанова настаивать на награде за проявленный героизм и расторопство.
Двое суток Чеботарёв провёл почти без сна, действуя по пословице «куй железо, пока оно горячо». И, надо сказать, в трудах своих преуспел изрядно. Корытин, тот и вовсе ходил в именинниках, получая поздравления и от коллег, и от начальства. Шутка сказать, пятнадцать человек были взяты на месте преступления с оружием в руках. Ударными темпами шла ликвидация наркосети, которой оплёл город Рекунов с подельниками. И даже не участвовавший в перестрелке Сумин стараниями Корытина уже сидел на нарах и размышлял о превратностях судьбы. Спору нет, операция была проведена с блеском, но что-то мешало Чеботарёву от души радоваться несомненному успеху. Нехотя он взял со стола газету и углубился в описание происшествия двухдневной давности очевидцем. Словоохотливым очевидцем был, разумеется, Резанов, дававший свою версию криминальной разборки, в которую, если верить написанному, он угодил случайно. Чеботарёв закипал яростью, вчитываясь в Резановский опус. А возмущало его как раз то, что расторопный автор давал очень выгодную оценку происходящего, как для правоохранительных органов, так и для областных властей. Из чего Чеботарёв сделал вывод, что божественный бык столковался с Ташалом и Дериком и уж конечно выторговал для своей Огеды полный контроль над банком. С одной стороны это, может быть, к лучшему, но Виктору неприятно было видеть откровенную корысть там, где прежде было только чувство. Минотавр, похоже, родился. И родился он в душе человека Чеботарёву не чужого и не безразличного.
– Далеко пойдёт, – сказал вошедший Корытин, глядя то ли с удивлением, то ли с осуждением на газету.
– Что с Певцовым? – спросил Чеботарев. – Пришёл сам, даёт показания. Между прочим, он утверждает, что сумку ему передал Морозов по просьбе Халилова, а сам Певцов якобы не знал, что в ней находится. Тот ещё налим, голыми руками его не возьмёшь. А показания Певцова нам на руку. Халилову теперь не отвертеться, да и Атемис на крючке. Жреца бы размотать, Виктор Васильевич, это такой клад, такие запредельные выси, что даже не знаешь, пулю получишь или орден. А вот Певцова придётся отпускать. Усков убит в перестрелке, а более никто о его связях с криминалом рассказать не сможет. Халилов, правда, обвиняет Певцова, но свидетельским показаниям Рустема Халиловича цена грош. Один из его людей, тот самый, что убил Тетерю, на допросе подтвердил, что Халилов готовил ликвидацию всей банды Ускова-Сумина. А губернатор мне лично выразил благодарность, Виктор Васильевич, такие вот дела. Паленовцы теперь, после конфуза Горячева, в глубоком ауте, и выборы Борис Виленович считай уже выиграл. Эх, нам бы кассету с Дерюгинскими откровениями, мы бы этих ребят раскрутили.
– Если всех посадим, кто нами управлять будет? – усмехнулся Виктор.
Корытин засмеялся, хотя и без большого азарта. В словах Чеботарёва была какая-то уж слишком невеселая правда. У каждого времени свой Минотавр и свои приносимые ему жертвы, и с этим, похоже, ничего уже не поделаешь. Во всяком случае, Чеботарёв с Корытиным сделали всё, что могли, а более, наверное, и требовать нельзя от обычных людей, вышедших на борьбу с нарождающимся чудовищем.
– Ужасный век, ужасные сердца, – вздохнул, отсмеявшись, Корытин.
Чеботарёв в ответ согласно кивнул головой.
