Он подвинулся еще поближе и щелкнул пальцем по одной из петлиц на воротнике Граффа.
– Какие такие преимущества имеет капитан перед полковником, а?
– Такие, о которых ты и не догадываешься, полковник.
Графф поерзал на стуле и пожал плечами. Привязали его крепко.
– Есть вещи неизвестные даже самому герцогу... А что до полковника Лангсдорфа, так тот вообще ни черта не знает!
– А ты, насколько я понимаю, знаешь?
Пленник нервно засмеялся.
– Как я уже сказал, полковник, я тебе пригожусь. Не делай глупостей – и, может, вы еще выберетесь из этой задницы!
В голосе Грейсона зазвучало презрение.
– Что ж! Джентльмены... и Лори! Нам, кажется, удалось поймать важную птицу! Руководителя всей операции!
– Смейся, смейся! Завтра после полудня тебе придется смеяться над ударными силами герцога Ирианского!
Грейсон даже слегка зауважал пленника, так ловко тот выкручивался. Целый клубок из противоречий, а не человек! Хвастлив, но скрытен. Помогать Грейсону явно не желает, однако всячески стремится доказать свою полезность. И, главное, хочет показать себя важной, имеющей силу и власть фигурой, с которой враги не могут не считаться.
Грейсон решил привести последний довод, сыграв на очевидном страхе Граффа.
– Грей... – начала было Лори, но Грейсон жестом заставил ее замолчать.
– Я надеялся, что нам удастся захватить полковника Лангсдорфа, – проговорил он.
О том, что главной целью атаки было уничтожение штаб-квартиры, а смерть либо пленение Лангсдорфа – всего-навсего побочной, хотя и желательной задачей, Грейсон умолчал. – Знаешь, Лори, по- моему, того, кого надо, мы упустили. Тот человек, что вышел прямо перед атакой...
Он повернулся к Граффу.
– Это ведь был Лангсдорф, не так ли, Графф? Человек в старой кожаной куртке без знаков отличия?
Графф нехотя кивнул.
– Он был там. Полковник ушел за пять минут до того, как вы ворвались. А знаки отличия его не особо волнуют.
– Знаешь, я думаю, мы смогли бы с ним поговорить. Просто стыдно, что вся наша добыча... вот это.
Графф засопел.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Не знаю? Ты напрямик заявляешь, что капитан знает об операции больше, чем полковник, под командованием которого находятся экспедиционные войска всей планеты? Брось, Графф! Ты же никто... и ничто! Тем более для меня.
Макколл вплотную подошел к Грейсону так, чтобы Графф мог видеть его лицо. Он хищно улыбнулся в свою бороду.
– А не пррогуляться ли нам с этим зверрьком, полковник? Я б его прроводил... в один конец.
Грейсон вздохнул.
– Нет, Дэвис. Он этого не заслужил.
– Но не с собой же его тащить! – воскликнула Лори.
Грейсон помотал головой.
– Нет.
Он сделал паузу, глядя на дрожащего пленника.
– Нет. Я думаю, мы отпустим его.
– Что?!
Возглас Лори выразил возмущение, охватившее всех легионеров.
– Вы не можете так поступить, полковник! – подал голос Клей.
Грейсон начал что-то говорить, но его прервал Гасан Халид, ни слова не проронивший за все время допроса. Его голос был холодным и безжизненным – так, наверное, говорила бы сама смерть.
– Мне кажется, полковник принял отличное решение, – произнес он. – Между прочим, сэр, я не ожидал от вас подобной... изобретательности.
– Спасибо, Халид. Я так и думал. Дэвис, развяжи его.
Дэвис нерешительно посмотрел Грейсону в глаза. Затем вытащил свой боевой нож и зашел за спинку стула, к которому был привязан Графф.
– Что... вы делаете? – Графф встал, растирая затекшие запястья.
Его взгляд перебегал с одного лица на другое растерянность в глазах пленника постепенно уступала место откровенному ужасу.
– Ты свободен. Можешь идти, – ответил Грейсон. – Ничего полезного ты нам не сообщишь. Взять тебя с собой мы не сможем – у нас запасы пищи на исходе, да к тому же охранять тебя некому – бойцов и так не хватает. Несмотря на все эти байки, что ходят тут про меня, я вовсе не такой кровожадный убийца. Ты не будешь наказан.
Хотя к горлу подступила тошнота, Грейсон заставил себя улыбнуться.
– Во всяком случае... наказывать тебя стану не я.
Графф вылупил глаза так, что белки стали видны из-под век.
– Ты... вы хотите отпустить меня прямо здесь? Посреди этого лагеря?! Но если они увидят меня...
Грейсон пожал плечами.
– Может, и не увидят. По крайней мере, это не моя забота.
– Интересно, далеко ли он уйдет, – сказал Халид, сверливший Граффа взглядом прищуренных глаз.
– Подождите... Карлайл! Вы не имеете права! Если ваши люди поймают меня, они... Нет! Подождите! Нельзя же так! Это бесчеловечно! Вы же знаете, что такое толпа...
– Да? Возможно. Но ведь вы меня обвинили в убийстве двенадцати миллионов невинных мирных жителей. А что для убийцы такого пошиба обычная жестокость толпы? Пустяк! Убирайся вон с глаз моих! Пусть твою судьбу решают твои же товарищи по оружию, те, которых ты предал.
– Нет!
– Очень многие любили Франсин Роже, – задумчиво проговорил Грейсон. – И Сильвию Тревор. Это были хорошие девчонки, а погибли они из-за тебя. А еще были шаттлы...
– Подождите! Вы что, не понимаете? – Графф перешел на открыто умоляющий тон. – Вы не посмеете выгнать меня наружу! Они разорвут меня на части!
– Причем медленно, – добавил Халид. От этих сухих, холодных слов Графф затрясся, как в лихорадке.
– Вы не понимаете, – повторил он. – То, что я всего лишь капитан гвардии Дома Марика, – правда. Но я... не только капитан!
– Ничего ценного для меня ты не сообщил, Графф. Вон отсюда!
– Нет! Звездная Сеть! Я принадлежу Ком-Стару!
Эти слова поразили Грейсона, как гром среди ясного неба. Он не знал, какое признание удастся вытянуть из Граффа, и ожидал чего угодно, кроме такого. Грейсон уперся взглядом в глаза Граффа. Охваченный ужасом, тот явно не врал. И дрожал совеем естественно.
Грейсон попытался скрыть свое изумление. Он улыбнулся. Улыбка переросла в деланную ухмылку, затем в смех.
– Ты? Агент Звездной Сети?
Макколл тоже улыбнулся:
– Может, он хочет пррямо сейчас послать сообщеньице, а, полковник?
– Послушате, Карлайл, вы должны меня выслушать! – завопил Графф.
