связывающие девушку, и свалился на землю.
У него неимоверно стучало в висках, и голова кружилась так, что, казалось, вместе с ней закружился весь мир, но в то же время он слышал нежный, чарующий голос, который словно приходил из неведомых далей и называл его имя.
Наконец он совсем потерял сознание.
Он не знал, сколько времени оставался в таком состоянии, но, когда пришел в себя, почувствовал, что ручки Миннетаки ласково гладят его лицо. Он раскрыл глаза и заметил склонившееся над ним личико девушки, а через раскрытую дверь увидел сверкающий и искрящийся на солнце снег.
— Род… — произнесла Миннетаки.
Это был тихий шепот, в котором слились тревога и радость.
— Род…
Юноша поднял ослабевшую руку и коснулся ею бледного личика, которое еще ниже склонилось над ним. Он вздохнул.
— Если бы, Миннетаки, вы знали, как я счастлив, что снова вижу вас!
Молодая девушка поднесла к его губам чашку с холодной водой.
Ее глаза горели, как две звезды, когда она ответила:
— В таком случае я попрошу вас совершенно не двигаться и исполнять все мои приказания. Я надеюсь, что ваша рана невелика; мне удалось кое-как перевязать ее. Только не шевелитесь, а то вы потеряете много крови.
— Разрешите мне только сказать, — настаивал Род, — что я был страшно огорчен, когда, приехав в Вабинош-Хоуз, чтобы попрощаться с вами, уже не застал вас. Можете себе представить мой ужас, когда я узнал от Ваби, что вас похитили! Теперь, слава Богу, Я снова нашел вас. Мне важно только это, а все остальное не имеет для меня ровно никакого значения.
— Довольно, довольно! Молчите, прошу вас! И девушка закрыла рукой рот юноши.
— Вы понимаете, конечно, что я не меньше вашего горю желанием узнать, каким образом вы попали сюда, как вам удалось напасть на мой след и спасти меня. Но я ни о чем не расспрашиваю вас… по крайнем мере, в настоящий момент. Я умоляю вас молчать сейчас и не утомлять себя. Это — самое главное!
Родерик заметил, что под его пристальным взглядом Миннетаки не без смущения отвела свой взор.
Повернув голову, он увидел какую-то бесформенную массу, лежавшую на полу хижины и прикрытую мехом.
Он так вздрогнул, что тотчас же почувствовал, как задрожала ручка девушки в его руке.
— Это Вунга, — прошептала она, — сам Вунга… мертвый…
Глава VI. Смертельная опасность
Несмотря на страшнейшую слабость, Родерик вскочил с места, на котором лежал.
Итак, умер грозный индейский вождь, старый непримиримый враг Вабинош-Хоуза, пылавший некогда страстью к матери Миннетаки и поклявшийся отомстить отцу ее, который похитил прекрасную Краснокожую принцессу! Не стало того, кто хотел насильно жениться на Миннетаки и тем утолить свою ненасытную любовь и ненависть! И это он, Родерик Дрюи, убил его!
Несмотря на сильные страдания и лихорадочное состояние, он горделиво улыбнулся.
— Как же я счастлив, Миннетаки! — воскликнул он. — Я просто могу передать, до чего велико мое счастье, которое…
Он не успел кончить начатой фразы, как в хижине появились дна новых лица. Это были Мукоки и Ваби. Видя, что их товарищ долго не возвращается к ним, они поспешили свернуть со своего следа и отправились на поиски. Волнение Родерика при виде их было столь велико, что он не совладал с ним и лишился сознания.
В таком состоянии он провел около получаса, но, когда он пришел в себя, ему показалось, что миновала целая вечность с тою момента, как кончилась драма, в которой он играл самую главную и такую ответственную роль.
В то время как Миннетаки ласково и нежно, словно мать, убаюкивающая своего ребенка, проводила рукой по его лицу, Мукоки, подобно рыси, свернулся у его ног и устремил на него свои черные и сверкающие, как уголья, глаза.
Странное выражение застыло в его взгляде. Родерик не мог разобраться в том, что хотели сказать глаза индейца, но всем существом своим чувствовал, что между ним и Мукоки отныне установилась такая связь и такое взаимопонимание, которые могут кончиться только с их смертью. Теперь они были уже не просто товарищами, но настоящими друзьями.
Он был так растроган отношением старого траппера, что с большим волнением негромко произнес:
— О Муки! Милый Муки!
При этих словах Мукоки подполз еще ближе к больному, схватил его руки и с радостью на суровом лице сказал:
— Конечно, вы были правы, а я, старик, оказался в дураках! Это вы спасли Миннетаки и убили Вунга. Вы — храбрец, настоящий храбрец, каких я мало видел на своем веку.
Ваби со слезами на глазах закричал:
— Послушай, Род, ты знаешь, что я скажу тебе! Ты — герой! Самый настоящий герой! Бог вознаградит тебя за это!
В то время как Миннетаки накрыла больного мехами и одеялами и, приподняв его голову, снова напоила холодной водой, к которой Род припал воспаленными губами, Мукоки и Ваби вынесли труп Вунга и отправились на розыски саней и собак.
По возвращении старый индеец более тщательно осмотрел рану, которая оказалась гораздо глубже, чем можно было предполагать, и причиняла Родерику большие страдания. Было решено, что на следующий день весь отряд с максимальной скоростью вернется в Вабинош-Хоуз, где жил опытный врач-хирург.
В то время как в очаге, сложенном из больших камней, весело пылали сосна и северный тополь, Миннетаки в общих чертах рассказывала историю своего пленения и всех тех ужасов, которым она подверглась.
Все защитники ее, за исключением одного, которому каким-то чудом удалось вернуться домой, были перебиты, но, с другой стороны, не менее тяжки были потери индейцев. Сам Вунга был серьезно ранен в ногу и довольно долго страдал мучительным кровотечением. Как ему ни хотелось, но он должен был считаться с собственным тяжелым состоянием, а также с серьезными ранами своих людей, и вот почему весь отряд оставался в продолжение трех дней в тех самых хижинах, которые повстречали на своем пути трое преследователей. Лишь этим счастливым обстоятельством можно было объяснить тот факт, что Родерик так скоро настиг Вунга. Индеец за последние дни так ослабел, что не мог оказать врагу должного сопротивления.
До последнего времени Вунга заботился лишь об одном: как можно дальше уйти от белых.
Родерик осведомился, кем был убит индеец, которого они нашли на следу, и почему его убили. Миннетаки ответила, что в пути из-за нее возник горячий спор. Причину этого спора она до сих пор не могла определить, но видела, как в самый трагический момент двое индейцев потащили противника Вунга в сторону и как сам вождь всадил ему нож в спину. Она предполагала, однако, что убитый предъявил на нее известные претензии, а это, очевидно, не понравилось Вунга.
Родерик пожелал еще узнать тайну следов, оставленных на снегу медвежьими лапами. Миннетаки не могла удержаться от смеха, рассказывая, как Вунга, миновав овраг, удалился от саней и людей, прикрепил к своим мокасинам медвежьи ступни, специально для этой цели изготовленные, и оставил на снегу множество фальшивых медвежьих следов для того, чтобы сбить с пути тех, кто несомненно, должен был пуститься за ним в погоню.
