совсем хорошо, если б не одолевавшая его сонливость.
— Да, чертова дыра, — пробормотал он. — Обидно за вас, Нель.
И он, казалось, был готов погрузиться опять в сон.
Нель рассмеялся и приложил к его лицу мокрый платок. Благодаря этому глаза Натаниэля побороли дремоту.
— Я был уже здесь раньше, — ответил Нель. — Вам не стоит за меня особенно огорчаться. Можете ли вы встать? Здесь есть скамья, но недостаточно длинная, чтобы растянуться на ней, иначе я бы давно уложил вас там. Но это лучше, чем сидеть на грязном полу.
Он помог Натаниэлю встать. Когда Натаниэль был на ногах, он легонько отстранил Неля.
— Где стоит скамья, Нель? Я хочу подойти к ней сам. Мне кажется, что я не очень плох. Какой это чертовщиной они угостили меня.
— Ничем особенным, — успокоил его Нель. — Вы слишком мнительны. Вероятно, когда вы бежали, кто-то ударил вас сзади.
Силы Натаниэля после освежающего сна возвращались довольно быстро. Рана перестала ныть, и глаза могли смотреть на свет безболезненно. Он разглядел стены, сложенные из толстых бревен, блестевших от сырости, и земляной пол, покрытый липкой грязью, которая приставала к сапогам. Натаниэль неодобрительно покачал головой.
— Да, действительно чертова дыра, — сказал он.
Воздух темницы раздражал ноздри и горло, как плотный морской туман. На столе у стены Нат заметил рядом со свечой большое блюдо.
— Наш ужин, — сказал Нель, поймав его взгляд.
Он подошел к столу и перенес на скамейку блюдо с едой. Там были куски мяса, холодный картофель и ломти хлеба. Несколько минут они ели молча. Теперь, когда Нель заметил, что Натаниэль вполне владел собой, он не видел больше необходимости насиловать свое настроение и казаться более веселым, чем он был на самом деле. Действительно, радоваться было нечему. Оба сознавали отлично, что игра была сыграна и окончилась для них поражением. Для Неля будущее было совершенно ясно: еще несколько часов — и потом смерть. Единственное, что еще было неясно для Неля, — это к какой именно смерти они будут приговорены. Обычно жертвы этой темницы подвергались расстрелу. Иногда, впрочем, расстрел заменялся виселицей. Но зачем все это рассказывать Натаниэлю? Нель решил, что не будет огорчать своего товарища, ел молча, ожидая, когда заговорит Натаниэль, а Натаниэль в свою очередь не хотел огорчить Неля известием о браке Марион. Каждый из них старался облегчить другому эти тяжелые часы ожидания и не говорил о вещах, которые могли только растравить их раны. Когда они покончили с едой, Нат вытащил свою любимую трубку и набил ее остатками табака. Клубы дыма обволокли его и расположили к беседе. Он рассказал Нелю о своей борьбе со Стрэнгом и убийстве Арбора Кроча.
— Я очень рад за Бетти, — ответил Нель, после короткого молчания. — Жаль только, что вы не прикончили Стрэнга!
Окончив эту часть своего рассказа, Натаниэль перешел на более интимную тему. Он вспомнил слова Марион.
— Нель, — начал он спокойно. — Вы знаете, что Бетти любит вас, но не так, как маленькая девочка, с которой вы играли в детстве, а как женщина. Нель, когда я в последний раз видел Марион, она велела передать вам следующее: «Скажите Нелю, что он должен уехать ради Бетти. Скажите ему, что ее судьба легко может стать такой же ужасной, как моя. Скажите ему, что Бетти любит его и что она убежит и встретится с ним на материке».
Он слово в слово повторил слова, которые запечатлелись у него в мозгу. И когда Натаниэль произносил их, он вспомнил о другом разбитом сердце, чьи рыдания слышал в доме короля.
— Нель, мужчине гораздо легче умереть, когда он знает, что любим. Я, собственно, именно для этого передал вам слова Марион.
Многозначительно взглянув на Неля, капитан Плюм попробовал встать, и когда это ему удалось без труда, он зашагал по темнице. Он еле услышал ответ Неля.
— Я счастлив, Нат. Я очень счастлив, — он обхватил голову руками, потом через минуту спросил: — Есть ли у вас карандаш и бумага? Я хотел бы написать Бетти маленькую записку.
В одном из карманов Натаниэль нашел и то и другое. Нель встал на колени на липкий пол и положил бумажку на стол. Когда он кончил писать, он обернулся к Натаниэлю. Выражение его лица изменилось.
— Она всегда казалась мне такой маленькой девочкой, что я даже не смел говорить с ней на эту тему до этой записки.
— Как вам удастся передать ее?
— Я знаю тюремщика. Когда он войдет к нам, я постараюсь его убедить передать записку по назначению.
Натаниэль сунул руки в карманы. Его пальцы погрузились в золото, которое он получил от Прайса. Он вытащил горсть сверкающих монет и, отсчитав двести долларов, спросил Неля:
— Как вы думаете, это сможет его убедить?
Нель посмотрел на капитана Плюма с удивлением.
— Если он найдет это малоубедительным, я могу дойти до тысячи.
Нель все еще молчал. Он подумал, что капитан Плюм сошел с ума. Натаниэль заметил его странный взгляд и в сильном возбуждении стукнул кулаком по столу.
— Разве вы не понимаете, — крикнул он, — что значит для нее эта записка? В ней заключено все ее будущее! И вы также, наверное, знаете, что обозначает для нас эта темница, — добавил он уже спокойнее. — Это обозначает, что мы наполовину висим, что игра кончена и что ни вы, ни я не увидим ни Марион, ни Бетти. Эта записка — последний наш привет. Расскажите Бетти о своей любви, скажите, что предсмертным вашим желанием было видеть ее далеко отсюда, от Стрэнга, от мормонов, от этого ада. Заклинай ее именем твоей любви, наконец, — докончил Натаниэль, в порыве воодушевления переходя на «ты».
— Я так и сделал, — прошептал Нель.
Натаниэль вытащил другую горсть золота.
Пятьсот долларов за спасение души любимой — это очень дешево. Он двинулся к Нелю, чтоб вручить ему деньги, но волнение было слишком сильно, он почувствовал головокружение и поспешил к скамье. Нель сел рядом с ним.
— Итак, ты думаешь, это конец? — спросил Нель, довольный тем, что его товарищ сам понял положение вещей.
— Да!
Оба замолчали. Ход часов Натаниэля подчеркивал окружающую тишину.
— Что будет дальше? — спросил Натаниэль.
— Я не знаю, но что бы то ни было, это должно случиться скоро. Обычно это бывает на рассвете.
— И нет никакой надежды?
— Никакой. Весь берег материка теперь в руках Стрэнга. Он теперь не боится ни возмездия, ни наказания. Он даже не захочет выслушать нас. Я — изменник, революционер, а ты покушался на его жизнь. Мы оба приговорены.
Пока Нель говорил, мысли капитана Плюма больше были заняты судьбой Марион, чем его собственной. Он не мог удержаться, чтоб не спросить Неля:
— Что будет с Марион?
Он почувствовал, как его товарищ вздрогнул.
— Я в записке умоляю Бетти сделать все возможное, чтоб взять Марион с собою, — ответил он.
— Но если Марион не захочет?
Нель сжал кулаки и вскочил в сильном возбуждении.
— Если она не захочет, я клянусь, что торжество Стрэнга будет недолговечно. Я знаю, что, когда она станет его женою, она в ту же ночь освободится от колдовства, которым он ее опутал, и убьет себя.
Натаниэль медленно встал со скамьи. Он был бледен как смерть.
