кофе, и приятный аромат разнесся в воздухе.
Мукоки подставил чашку, которая висела у него на поясе, и начал медленными глотками тянуть целительный напиток. Дважды повторял он эту операцию, а затем его примеру последовали мальчики. Потом каждый из них съел по сухарю, а старика индейца они по долгу дружбы принудили съесть двойную порцию. Страдальческое выражение его лица стало постепенно смягчаться. Распаковали шкуры и разложили их в небольшой котловине, получились две мягкие и теплые постели. Одна из них была предоставлена Мукоки, а на другой устроились Род и Ваби, они посменно то отдыхали, то выходили сторожить.
— Кстати, — спросил Род, — где Волк? Ваби рассмеялся:
— Вернулся к своим. Уж он повоет сегодня ночью вместе со своими таежными братьями. Бедный старый Волк!
Но смех Ваби уступил место чувству сожаления, и грустные нотки задрожали в его голосе.
— Его захватили врасплох так же, как и меня. Вунги бесшумно прокрались сзади хижины через ставни. Чутье не могло на этот раз предостеречь Волка. Я же заметил их только тогда, когда они набросились на меня. Я стоял рядом с Волком и только что собрался поднять вязанку хвороста. Я быстро перерезал ножом его привязь.
— Боролся он с ними?
— Минуту или две, не больше. Один из бандитов нацелился в него, но он увильнул от выстрела и удрал в лес.
Наступило молчание. Вунги там, наверху, не подавали признаков жизни.
— Мне непонятно, — проговорил Род, — почему они строят козни только вам? Почему меня и Мукоки они оставляют в покое? Спрятавшись в кустах, они могли с таким же успехом подстеречь нас и открыть по нам стрельбу.
— До вас им дела нет. Им нужен только я. Если бы я оказался у них в руках, они бы переговорили с вами и отправили бы вас в факторию, чтобы получить за мое освобождение выкуп. Они очистили бы моего отца до последнего доллара.
В этот момент небольшой круглый камешек, подпрыгивая, скатился в скалистый проход.
— Они все еще там, наверху, — посмеиваясь, сказал Ваби. — Они поджидают нашего выхода, этот камешек скатился случайно. Для нас это предостережение. — И, чтобы переменить разговор, он воскликнул: — А где наши чудные золотые самородки?
— Я знаю об этом столько же, сколько и вы, — ответил Род. Затем, ощупав свои карманы, он проговорил:
— Они у меня здесь. Я совершенно про них забыл. Мукоки нашел их в золе.
Понемногу надвинулась темнота.
— Подождем завтрашнего дня, — пробормотал Род. — Забраться сюда это не шутка, а вот как завтра выбраться отсюда?
Ночь прошла спокойно. Мукоки отдыхал, а Род и Ваби поочередно стояли на страже. Около полуночи небо вдруг стало пурпуровым. Род, который бодрствовал, дернул за руку своего товарища.
— Смотри! — сказал он. Ваби протер глаза.
— Похоже на то, Род, что и на этот раз горит сосна. Что происходит у наших врагов?
Немного спустя раздался протяжный вой волка, одинокий и заунывный.
— Кто знает, — пробормотал Ваби, — быть может, это наш Волк. Он ненавидит своих сородичей, в обществе которых ему придется теперь жить. Со временем он привыкнет, а сейчас тоскует по нас…
Глава XVIII. Возвращение в Вабинош-хоуз
На рассвете приятели выпили остаток кофе и разделили последние сухари. Ночной отдых благотворно подействовал на Мукоки. Недаром у него был железный организм. Белый кролик, случайно пробравшийся в эту скалистую расщелину, спокойно перебирал своими лапками. Ваби мимоходом убил его прикладом ружья.
Еще теплым они выпотрошили его, и он послужил вкусным жарким для всей компании.
Теперь у них была одна задача — как можно скорее выбраться из ложбины и добраться до Вабинош-Хоуза. Приходилось выдержать последнюю битву с вунгами, которые, несомненно, где-то притаились и были начеку.
Род вызвался пойти разузнать, что делается наверху, над ущельем.
Со всяческими предосторожностями, держа ружье наготове, он двинулся в путь. Он знал, что стоит ему сделать один шаг наружу и вражеская пуля прикончит его. Но, несмотря на опасность, он должен был решиться.
Род подвинулся на шаг, затем еще на один. На снежной белизне, окаймлявшей край ложбины, никого не было видно. Вунги исчезли! Потухал костер. И на тропинке, отличающейся от проложенной накануне, их следы шли в сторону от ложбины.
Родерик поспешил обратно, чтобы сообщить эти новости Ваби и Мукоки. Индеец высказал предположение, что это, может быть, ловушка, и что вунги могли притаиться где-нибудь дальше. Ваби молчал: он припомнил о замешательстве, которое произошло вчера в рядах его врагов. Кто знает, не произошло ли какое-нибудь новое событие, не известное ни ему, ни Роду, ни Мукоки. Но во всяком случае оставаться здесь дольше не было никакой возможности. Для большей безопасности они решили выбраться через тот проход, по которому Род в первый раз спустился в ложбину.
Небо потемнело, подул южный ветер. Огромные хлопья снега стали летать в воздухе.
— Хорошо, это хорошо, — сказал Мукоки, — снег покрыть наши следы!
И он взвалил на спину тюк со шкурами. С большим трудом нашел Родерик место, откуда легко можно было взобраться на стену. Род и Ваби перебирались со скалы на скалу, карабкаясь друг другу на спину. Трудно было подняться Мукоки, ему мешала его рана и тяжелый тюк.
Снег все падал, а вунгов не было видно.
Старый индеец стал вожаком компании. Он решил достичь фактории другой тропой, не той, по которой они шли в начале путешествия, и, описав круг к югу, держаться как можно дальше от неприятеля. Только один Мукоки мог броситься в неизвестность. Он обладал каким-то таинственным шестым чувством, той способностью ориентироваться, тем почти сверхъестественным инстинктом, который за сотни миль мчит почтового голубя, как стрелу, в его голубятню.
Там, где всякий другой растерялся бы или уже давно заблудился, индеец безошибочно прокладывает себе путь. Много раз Род и Ваби спрашивали старика, в каком направлении находится Вабинош-Хоуз, и рука индейца неизменно указывала его, как будто он через леса, горы и долины действительно видел факторию перед собой. На пятнадцатой миле они сделали привал, чтобы отдохнуть, и развели небольшой костер у старого пня. Позавтракали остатками кролика и затем снова пустились в путь.
Весь день шли они по трудной дороге. То взбирались на скалистые гребни, то спускались в ложбины, где им приходилось пролагать себе дорогу через густую поросль. Когда солнце зашло за горизонт, они расположились на ночлег около соснового леса. Заварили последнюю щепотку чаю, и это был весь их ужин. Дичи не было видно.
У молодого горожанина начались судороги в желудке, но он молчал. Мукоки как будто отгадал его мысли.
— Завтра, — сказал он, — убить на завтрак куропатки. Род удивился:
— Откуда ты это знаешь, Мукоки? Индеец указал ему на небольшой лесок.
— Хороший сосна, густой. Куропатки там зимовать в гнезде. Ваби распаковал меха, их разделили на три части. Три больших волчьих шкуры расстелили на ветках, они служили навесом, под которым путешественники устроились как нельзя лучше.
Родерик, разбитый усталостью, не замедлил заснуть глубоким сном. Но Ваби и Мукоки лишь дремали, просыпаясь время от времени, чтобы поддержать огонь и удостовериться, что кругом все
