Она представила себе, как из-за угла появится машина – она даже не успеет сосчитать до десяти, – как она сядет на заднее сиденье и скажет: «Отель „Плаза“, пожалуйста, как можно быстрее». Эти слова показались ей почему-то забавными, и она произнесла их вслух, но тут же всплакнула и вдруг почувствовала, что ей холодно.
Дойдя до перекрестка, Кэролайн огляделась. Может быть, это Бродвей и она находится к северу от парка? Но все вокруг казалось незнакомым. Где-то внизу слышался приглушенный стук, он доносился из близлежащей решетки. «Да ведь это метро», – подумала Кэролайн.
Почти на самой вершине, в местечке, которое жители называют Уэбер-Пост, лежали вырванные с корнем деревья. Налипшая к корням земля служила хорошей защитой от непогоды и холодного ветра. Герни выбрал самое большое дерево, расчистил возле него площадку, сделал небольшое углубление и положил туда брезент и вещи.
Наблюдая за ним, Рейчел спросила:
– Мы будем здесь жить?
– Да, до тех пор, пока ты не поставишь на Северном полюсе ярко-красную палатку и не водрузишь на ней американский флаг. Здесь не так уж плохо. Я изолирую наше жилище снегом.
Рейчел бросила взгляд на противоположную сторону холма. Видимо, много лет назад деревья там пострадали от ураганного ветра и теперь напоминали скелеты. А сам холм, казалось, был опутан нервами, торчавшими среди рыжего папоротника, который пробивался сквозь пелену снега. Появилась пара сарычей – они спустились совсем низко, на уровень глаз, потом полетели к реке, извивавшейся в долине. Никогда еще Рейчел не слышала такого пронзительного, полного тоски крика.
Рейчел подошла к Герни. Он спрятал в рукав свитера охотничий нож и засунул под куртку рогатку.
Рейчел подумала, что Герни весь во власти эмоций, что нервы его буквально оголены – так реагировал он на все окружающее. Была своя логика в том, что он вырыл яму на склоне холма с видом на голые деревья, что слушал голоса птиц, что выбрал для сражения именно это место. Казалось, он слился с природой в единую гармонию и знал, как с ней ладить. Рейчел забеспокоилась: не стать бы фальшивой нотой в этой симфонии. Она чувствовала себя здесь не в своей тарелке, как деревенская девушка, попавшая на Мэдисон-авеню. И зачем только Герни взял ее с собой? Мысль была опасной, и Рейчел отбросила ее.
Он расстелил в яме одеяла и предложил Рейчел залезть туда, а сам на всякий случай несколько раз обошел вокруг. Убедившись, что все спокойно, он стер следы и тоже залез в яму. Рейчел поежилась и натянула одеяло на плечи.
– Полагаю, мы пробудем здесь сутки, не больше, – сказал Герни.
– И они нас найдут?
– Нет, – ответил он. – Они найдут это место, а мы найдем их.
Будь у Фелипе Хуана Марии Лопеса другие шея и плечи, он выглядел бы почти что патрицием. Тонкое овальное лицо портили тяжеловатая челюсть и сломанный, свернутый набок нос, не говоря уже о слишком полных красных губах. Но что больше всего выдавало в нем крестьянина, так это округлые плечи и длинная шея, слегка согнутая словно под тяжестью головы. Это придавало ему придурковатый и неотесанный вид, что, впрочем, соответствовало действительности. Недаром его прозвали Осликом.
– Ребенок похож на ослика, – сказал как-то отец Фелипе Хуана. – Эй, ослик!
Отец ушел из семьи, а прозвище осталось. Двенадцать лет назад он бросил жену с четырьмя сыновьями и тремя дочерьми в двухкомнатной квартирке, без денег и надежд на заработки, и последовал за своей звездой. Звезда была намного моложе и еще не нарожала ему детей. Через пять лет он встретил другую звезду.
Женщина, шатаясь, ходила взад и вперед по платформе, в тишине гулко стучали ее каблуки. Потом она в изнеможении прислонилась к стене, сложа на животе руки. Ослику показалось, что она закрыла глаза. Интересно, знает ли она о его присутствии. Он посмотрел на ее ноги, видневшиеся сквозь распахнутую шубу, на сумку, которую она держала в руках.
«Пьяная дама, – подумал он. – Глупая дама». Сначала не было такси, а теперь этого проклятого поезда. Кэролайн наблюдала за тусклыми огнями, прислушиваясь к шуму приближавшегося поезда. Только теперь она почувствовала себя пьяной и усталой.
Она была настолько пьяна, что не испугалась, когда, открыв глаза, увидела перед собой большое лицо Ослика. Оно качалось, словно маска на палке, и улыбалось своими перезрелыми губами.
– Эй, леди! – окликнул он.
Кэролайн выпрямилась и, покачнувшись, оказалась в объятиях этого типа. Он обхватил ее, и они, словно в танце, проделали несколько па, после чего он, смеясь, толкнул ее к стене. Не сводя с нее глаз, Ослик стал медленно водить пальцем по ее лицу.
Переложив сумку в левую руку, Кэролайн бросила ее на платформу, но он не кинулся ее поднимать, а продолжал водить пальцем, теперь уже по шее. Потом разорвал на Кэролайн платье и, обнажив грудь, стал ее тискать, глядя при этом ей в глаза.
– Эй, леди, – снова сказал он.
Слова его будто прилипали к глотке. Они стояли под щитом, на котором загорались цифры. Теперь Кэролайн задыхалась от страха, к горлу подступала тошнота. Ослик навалился на нее всем телом, он почти вдавил ее в стену и задрал ей платье. Она вся сжалась, но его кулак был уже между ног. Она боролась как могла, извиваясь всем телом, но он все сильнее прижимал ее к стене. Ноги ослабли, и она почувствовала, как шевелится внутри его палец.
Кэролайн замерла от ужаса. Ее тошнило, желудок сжимался в конвульсиях. Она набрала в легкие воздуха, напряглась так, что на шее вздулись жилы, и подняла плечи, словно собираясь погрузиться в ледяную воду.
Ослик работал пальцем.
– Эй, леди, – сказал он и, отпустив наконец ее грудь, стал расстегивать ширинку.
В это время послышался шум приближающегося поезда. Ослик оглянулся, посмотрел в туннель и отошел от своей жертвы. Кэролайн бросилась к краю платформы. Ее всю трясло, и она то и дело вытирала руки о шубу, словно хотела очиститься от скверны. Взгляд ее был устремлен в туннель.
Ослик уставился в спину Кэролайн и вдруг почувствовал приступ бешенства. Он направился было к валявшейся на платформе сумке, но тут же остановился как вкопанный. Шум в туннеле все усиливался, переходя в грохот и лязг. Через несколько секунд появился поезд. Ослик подошел к Кэролайн сзади, толкнул ее, и она исчезла. Он не стал смотреть, как она упала на рельсы под напряжением, как раздавил ее поезд. Он просто подобрал ее сумку и пошел к выходу. Прежде чем раскрыть ее, он пробежал несколько кварталов. В сумке оказался бумажник с кредитными карточками и 150 долларов, которые он затолкал в задний карман брюк. Еще он нашел с десяток фотографий. Ослик быстро проглядел их, а сумку засунул под куртку, чтобы не поцарапать, но она все время вываливалась, и Ослик в сердцах отшвырнул ее ногой.
– Глупая леди, – сказал он и тотчас же забыл о Кэролайн.
Эд Джеффриз был уже в постели, когда зазвонил телефон. Не зажигая света, он поднял трубку.
– Слушаю, Эш.
– С мамашей все в порядке, – сказал Эш.
– Хорошо. Какие-нибудь проблемы?
– Никаких. Мы чисты как стеклышко.
– Не понимаю.
– Ты был прав. Она рисковала. После полуночи на нее напали и столкнули в туннель метро, в Латинском Гарлеме. Какой-то латинос немного ее пощупал и бросил под поезд.
– Господи! – Эд ждал продолжения.
– Она – уже статистика. Нет вопросов. Там дежурил наш парень. Он видел, как это случилось.
– А это хорошо, Эш? Ведь начнется расследование. Допросы соседей и все такое. Они захотят
