Герни покачал головой.
– Это Бакройд? – рискнула предположить она.
– Нет, – сказал он тихо, так что даже она не уловила интонации и не поняла, означало это слово отрицание или протест.
Рискнув свернуть на основную улицу, он через несколько минут нашел то, что искал. Паб назывался «У друга», и они оценили иронию этого названия, принимая во внимание ситуацию, в которой находились. Герни припарковался в конце стоянки и, выходя из машины, не вынул ключ зажигания. Если им повезет, машину угонят.
– Что теперь? – Рейчел вышла из машины вслед за ним. Он направился к торговому пассажу, который в этот час был закрыт, но универсальный магазин в нем работал. Он купил двухлитровую бутылку красного вина с завинчивающейся пробкой.
Выйдя из магазина, он взял ее за руку, увлекая за собой в лабиринт переулков. Они проходили мимо вереницы унылых приземистых домов, окна которых слабо светились. Не зная почему, Рейчел чувствовала себя изгнанницей. От закрытых дверей и плотно занавешенных окон веяло самодовольством и чопорной респектабельностью. Ей очень хотелось войти внутрь и прислониться спиной к стене.
Заброшенная территория занимала площадь в пол-акра. С одной стороны она граничила с шоссе, по которому в четыре ряда неслись машины. Вся она была завалена кирпичом, старыми матрацами и сломанной мебелью, и над всем этим возвышались три сохранившихся дома, у одного из которых отсутствовала фасадная стена и виднелась лестница, поднимавшаяся через разрушенные комнаты.
Территория была обнесена забором, в трех местах которого зияли дыры, где были оторваны доски для разведения костра. Вдалеке Рей-чел заметила яркое пламя. По мере того как они приближались к костру, она стала различать людей, сидевших вокруг него, и их лица, освещенные отблесками пламени. Герни встретил этих людей во время утренней пробежки в первый день своего пребывания в фешенебельной гостинице «Коннот». Развалившись перед дверями и оградами богатых особняков Уэст- Энда, они смотрелись фуражирами на земле состоятельных и благополучных владельцев. Здесь же была их территория, на которую они возвращались, как налетчики после очередного набега. Рейчел и Герни пробирались по сильно замусоренной местности. Такие места встречались по всему городу, они повсюду бросались в глаза, но большинство жителей не замечали их, причем единственно из нежелания делать это.
Среди сидевших были две женщины и четверо мужчин, хотя поначалу это было трудно определить, и не потому, что нелепые громоздкие пальто и намотанные шарфы, а также нечесаные волосы стирали всякие различия, просто для них пол уже не имел никакого значения. Их внешний вид говорил только об одном – об их незавидном, крайне грустном положении. Они думали только о выпивке и крыше над головой, иногда – о еде. Жизнь швырнула их на самое дно, лишив при этом всяких половых различий.
Когда Герни и Рейчел подошли совсем близко, в их сторону повернулись все лица, кроме одного. Старик, густая борода и грязные волосы которого были спрятаны под поднятым воротником рваного пальто, пристально смотрел на огонь костра и отхлебывал из маленькой бутылки. Он подносил ее к губам размеренными движениями, словно между глотками считал до определенного числа раз.
Герни сел, потянув за руку Рейчел, чтобы она последовала его примеру. Он отвинтил пробку своей бутылки, сделал глоток и передал ее сидевшему рядом с ним человеку, мужчине лет сорока, который с жадностью схватил бутылку и пил до тех пор, пока другая пара рук не вырвала ее у него.
Отметив про себя, что они одеты явно не по форме, Рейчел ждала, когда Герни скажет что-нибудь. Она надеялась, что он произнесет нечто вроде «у нас проблемы с полицией», чтобы завоевать доверие этих людей, но он молчал. Она обвела взглядом лица сидящих вокруг костра и не прочитала в их глазах ни подозрительности, ни любопытства. Им не было дела до этих чужаков, ведь людей, потерявших в жизни все, нельзя было ни ограбить, ни испугать; их не интересовало, что могли натворить Рейчел и Герни и что им нужно было здесь; они боялись их не более, чем прокаженный боится незваного гостя, случайно забредшего на его территорию. Они радовались вину, не заботясь о том, как и почему оно появилось у них. От этой жизни им приходилось ждать очень немногого.
Когда бутылка дошла до Рейчел, она взяла ее из рук женщины, сидевшей рядом, и передала дальше, не сделав ни глотка. Женщина проводила бутылку тоскливым взглядом. Рейчел попыталась угадать ее возраст. Ей можно было дать и тридцать, и пятьдесят, но точно определить это по ее мятому, как побитый фрукт, лицу было невозможно.
Они просидели у костра с полчаса, что, по мнению Герни, было достаточно, чтобы быть принятыми в компанию и получить прописку. Бутылка давно опустела. Он поднялся и направился к одному из заброшенных домов. Рейчел последовала за ним, то и дело спотыкаясь об обломки и строительный мусор. В нижних комнатах валялись кучи старых одеял и мешковины, под которыми были постелены газеты для тепла. Эти примитивные лежбища напомнили ей крысиные гнезда. Герни осторожно поднялся по лестнице, носком ботинка проверяя каждую ступень. Они нашли спальню, выходившую на пустырь, а не на магистраль. Пол был завален мусором, кроватей не было, практически все стекла выбиты. В комнате пахло кислятиной и затхлостью.
Рейчел посмотрела из окна на сгрудившихся вокруг костра людей, среди которых различила силуэт бородатого старика. Он сидел, не шевелясь, и даже рука его теперь зависла неподвижно, поскольку он прикончил то, что было в бутылке.
– Почему мы всегда навещаем именно твоих друзей? – Это была их старая шутка, но она произнесла ее без тени улыбки, да и Герни она не рассмешила. Рейчел отвернулась от окна и стала расчищать место на полу.
– Нас приняли в здешнее общество, – сказал он. – До этого полиции не додуматься. Но больше всего нас устраивает то, что никто не замечает этого общества. Это люди-невидимки, они ничем не отличаются от мусора, среди которого живут. Если кто-нибудь посмотрит на них со стороны, ничего и не увидит, только лишний раз убедится, что там ничего нет.
Рейчел села на расчищенное место и прислонилась к стене.
– Мы переждем здесь и выиграем время, – продолжал Герни.
– Для чего?
– Понимаешь, я должен иметь преимущество, поэтому собираюсь проникнуть в тот дом. Мне просто необходимо преимущество.
– Какое? – снова спросила она.
– Поживем – увидим.
Рейчел подтянула колени к подбородку и обхватила ноги. Ей было холодно. Снизу доносилось шарканье ног и слышался кашель людей, входивших в дом.
– Ты не знаешь, что делать дальше, – заявила она, высказав вслух мысль, которая только что пришла ей в голову. Узкое лицо Герни оставалось бесстрастным.
– Ничего подобного, – парировал он. – Ничего не изменилось, разве что комфорту поубавилось. Но здесь мы в безопасности. Несколько дней отсидимся, они найдут машину, обшарят всю округу и станут в тупик. Тогда мы снова попытаем счастья с тем домом на Уиндмил-Хилл. Так что все осталось по-прежнему, но наши шансы даже возросли. До этого они могли найти нас, а теперь нет.
Внизу опять раздались кашель и злобные голоса.
– А эти люди? – спросила Рейчел.
– У них только одно желание: чтобы их не трогали и оставили в покое. Они живут здесь тихо, и единственное, в чем испытывают постоянную нужду, – это выпивка, на которую надо наскрести денег. Законы для них не писаны – они выше их. Они достаточно общались с властями, чтобы держаться подальше и от полиции, и от системы социального обеспечения, и от уполномоченных по наблюдению за бывшими малолетними правонарушителями. Мы будем покупать им спиртное, потому что оно должно быть у них всегда.
– У тебя остались деньги?
– Немного. Пока хватит, но скоро нам понадобится больше.
Рейчел встревожилась.
– Они догадаются, что у нас есть деньги.
Герни рассмеялся.
