ВЗРЫВНОГО УСТРОЙСТВА СООТВЕТСТВОВАЛА 300 ГРАММАМ ТРОТИЛОВОГО ЭКВИВАЛЕНТА. ПО МНЕНИЮ ИНФОРМИРОВАННОГО ИСТОЧНИКА ИЗ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, В ГОРОДЕ НАЧАЛСЯ ПЕРЕДЕЛ ТОПЛИВ-НО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО РЫНКА, СВЯЗАННЫЙ С ПОЯВЛЕНИЕМ В НОВОБЛУДСКЕ ПРЕСТУПНОЙ ГРУППИРОВКИ, ВОЗГЛАВЛЯЕМОЙ НЕКИМ ГЕНОЙ БЕТОНОМ. ЧЛЕНАМИ ДАННОЙ ГРУППИРОВКИ УЖЕ СОВЕРШЕН ЦЕЛЫЙ РЯД ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, В ТОМ ЧИСЛЕ ЗАКАЗНЫХ УБИЙСТВ. ЭТА КОМАНДА ОТЛИЧАЕТСЯ КРАЙНЕЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ, СПЛОЧЕННОСТЬЮ И ОРГАНИЗОВАННОСТЬЮ, В СВЯЗИ С ЧЕМ ЕЕ УЧАСТНИКИ ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ ОСТАЮТСЯ НЕДОСЯГАЕМЫМИ ДЛЯ ОРГАНОВ. МЫ БУДЕМ СЛЕДИТЬ ЗА ДАЛЬНЕЙШИМ РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ».
Подписи под текстом не было. Вернее, стояло стандартное «Отдел расследований». Крендель грозно свел брови и еще раз, более внимательно, прочел заметку. Что еще за Бетон? Где-то он уже про него слышал… Где?
Буров позвонил в золотой колокольчик, стоящий на столе. Мгновенно, словно джинн из кувшина, появился лакей.
— Позови Алика. Срочно!
Лакей испарился. Через секунду из кувшина вынырнул Черный прапор. — Слушаю, Алексей Максимович?
— Это ты мне про Бетона рассказывал? — — Крендель отложил газету в сторону, впившись в помощника тяжелым взглядом.
— Бетон? Гена, кажется?
— Да, Гена. Напомни-ка.
— Так это свежая история. Ирокез с Челюстью журналюгу за ноги подвесили, который про «Бензобак» написал. Журналюга и сознался, что его Бетон подрядил.
— Все, вспомнил… На, почитай, — Крендель швырнул газету на край стола, — в самом низу, про взрыв.
Алик, присев на кресло, взял газету. Читал он еще слабовато, по слогам, поэтому на ознакомление с текстом ушло минуты три.
— Что скажешь? — спросил Алексей Михайлович, когда эстонец поднял глаза.
— Взрыв был точно. Я живу рядом, рвануло так, что у меня кота контузило, к ветеринару пришлось тащить. Теперь заикается.
— При чем здесь твой кот?
— Жалко просто, когда из-за таких отморозков животные страдают.
— Откуда этот Бетон выполз?
— Мы пробивали, но думали, что…
— Что?
— Что журналюга соврал.
— То есть плохо пробивали, так?
— Ну, не совсем…
— В ментуре узнавал?
— Алексей Макс…
— У братвы?
— Я спросил кой у кого… Не слышали. Крендель хрустнул костяшками пальцев, что было дурным знаком.
— Я не буду тебе сейчас ничего говорить, Алик. Надеюсь, ты все уже понял сам.
— Конечно, — эстонец не боялся ничего на свете, но моральное унижение было для него самым страшным наказанием, и он предпочел не нарываться, — я все сделаю.
— Город мой, и я не пущу сюда никаких Бетонов! Найди его и… — «Принеси голову», — продолжил мысль эстонец.
— Потом посмотрим, что это за Бетон. Я боюсь, что он связан с ментами, это им нужна была статья про бензин.
— Вроде с ментами у нас мир… Договорились ведь. Изолятор им подарили.
— Мир с северными, а нас прессует управа. К тому же время идет, люди уходят, появляются новые.
Алик тоже хотел ввернуть что-нибудь философское, но ничего, кроме «век воли не видать», не вспомнил.
— У тебя неделя срока. В следующий понедельник представишь подробный отчет, — подвел черту Крендель, — запиши!
Помощник сделал отметку в блокноте. Крендель учил подчиненных аккуратности и штабной культуре.
— Узнаешь что-нибудь раньше, сообщай немедленно. Работай!
Черный прапор быстро встал и скрылся из кабинета с максимально разрешенной скоростью.
«Кретины, никакой ответственности! — подумал, оставшись один, Алексей Максимович. — И это в то время, когда наша общественная организация не полностью рассчиталась с государством по налогам…»
Крендель подошел к окну, приоткрыл жалюзи и взглянул на любимый город. Его город. Родной… Как он прекрасен, особенно сейчас, в конце мая„ когда все цветет и зеленеет. Какой здесь чистый воздух! Где еще в мире найдешь такой воздух?! Нигде не найдешь, даже в штате Огайо…
…Мочить, мочить!!!
— Сашенька!.. Что, что у тебя с рукой?! — добрые глаза Цветковской переполнялись шокирующим ужасом.
— Террор, — коротко ответил Шурик, — сепаратисты. Воины ислама.
— Какой террор, Сашенька?! Какой ислам? У нас, в Новоблудске?
— Про взрыв в котельной слышала? Вот, зацепило.
— Какой кошмар! Что ж ты в дверях-то, проходи. Кофе будешь? По собственному оригинальному рецепту.
— Не вижу повода отказаться.
Шурик упал в кресло, вытянул ноги, осмотрелся. Офис замредактора журнала «Мир беспредела» напоминал аттракцион «Пещера ужасов», разве что здесь было гораздо светлее. Белые стены были обильно украшены фотографиями кровавых сцен, орудий пыток и очаровательных физиономий покойников. Прямо напротив сидящего Шурика висел плакат, изображающий детину с бензопилой в волосатых лапах на фоне привязанной цепями к столбу обнаженной красавицы. Столб был залит кровью, из чего напрашивался вывод о дальнейшей участи девчонки. «МИР БЕСПРЕДЕЛА — ЧИТАЕМ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ! Подписной индекс…»
В углу кабинета Шурик заметил ту самую пилу, топор, несколько ножей, банку с красной краской, ржавые кандалы, отчлененную руку, цепь и швабру. Все это хозяйство было небрежно свалено в кучу, словно забытое вышедшим на пенсию палачом. Цветковская, хлопотавшая с чайником, обратив внимание на настороженный взгляд Тихомирова, успокаивающе махнула рукой:
— Фотографы инвентарь у меня бросают. Представляешь, во всей редакции кладовки нет. Раньше хранили в коридоре, в шкафу, но после того как голову украл кто-то, я к себе все перетащила.
— Какую голову?
— Из папье-маше. Хорошо, хоть рука осталась. Людмила Анатольевна поставила на столик кофе, приготовленный по обещанному оригинальному рецепту — пол-ложечки на ведро воды. Заботливо размешала сахарную песчинку. Минут десять обсуждались общие вопросы, связанные с тяготами жизненного пути и недостатком денежных средств. Потом перешли на профессиональные темы.
— Просто не с кем работать, Сашенька! Была б моя водя, я бы этих бездарей на версту к перу не подпустила. — Цветковская поставила чашку и протянула руку к лежащим на столе бумагам. — Ты только послушай, как пишут. «В дверях его встретил бывший хронический алкоголик Лукошкин, а ныне труп…». Или вот, один умник выдал. «На месте преступления убийца совершил акт дефекации (насрал)». Я спрашиваю, зачем уточнять? А он отвечает — не все знают, что такое дефекация! И ведь не выгонишь — сплошные блатари! Приходится фотографиями полосы заполнять. Меня уже от этих отрезанных рук и ног
