Та же лейбла для «иномарки» уходила за пятьдесят рэ, торговля приносила определенный доход, и весь риск теперь сводился к умению быстро свернуть столик при появлении на рынке налоговой полиции или ОМОНа. Впрочем, о предстоящих рейдах на рынке знали как минимум за два дня.
Витьке шел двадцать третий, армию благодаря родительским связям он профилонил.
— На прожиточный минимум хватает? — Плахов кивнул на столик с товаром.
— Мало, конечно, а где сейчас другое найдешь?
— Сколько в месяц выходит?
— Когда как, но баксов двести делаю.
— Как и я, даже больше… Ну ладно, я чего от тебя хотел. Ты человек, знающий рынок, может, подбросишь идейку. Слыхал про трюки в парадняках?
— Еще бы. Мужики каждый день про это трендят. Кто-то свой фигачит.
К столику подошел молодой парень, покрутил брелок, спросил цену. Двадцать.
Игорь подождал, пока покупатель рассчитается с Монаховым, затем поднялся с ящика.
— Давай-ка отойдем. Минут на пятнадцать. Неудобно тут, суета. Попроси мужиков барахло покараулить. Ларек за выходом знаешь? Я там жду.
Витька сменил табличку с угрожающей надписью «В долг и милостыню не даю!» на более мирную «Ушел на базу» и направился следом за Плаховым, озираясь по сторонам, словно опытный шпион.
— Ну и о чем еще мужички трендят? — продолжил тему Игорь в уединенной, секретной обстановке.
— А чего? — Витька сунул в рот сигарету, прикурил. — Все грамотно. «Бабки» на кармане, встреть в подъезде да отбери. Продавцов вон сколько, на кого думать?
— На последнего. На того, кто останется.
— Ну, можно и так, — усмехнулся Монахов.
— Ждать долго, а у меня пенсия скоро. Поэтому соображай, чего я от тебя хочу. С мужичками вашими я, как ты, наверное, знаешь, встречался, не со всеми, конечно. Пытался, как мог, серьезность ситуации объяснить. Еще буду встречаться и еще буду объяснять. Но мужики на откровенность мою плевали и никаких подозрений не имели.
— Понятно, не на того ментовку наведешь, потом вместо машин инвалидные коляски рекламировать будешь.
— Правильно соображаешь. Может, действительно никого не подозревают, но вряд ли. Подозревают и подозрениями делятся. Тьфу, блин, башку ломит.
— Отдыхали, Игорь Романович? Плахов прислонился к ларьку.
— Нет, рейдовали. Ты понял, к чему я?
— Рейдовать вредно. Были, конечно, базары. Есть наметочки, только, Игорь Романович…
— Я тебя умоляю.
— Нас вместе видели. Надо было где-нибудь в другом месте стрелку забить.
— Не дрейфь. Я каждый день тут отсвечиваю и постоянно с кем-то беседую. Не подставлю я тебя, не переживай. Хоть раз подставил когда? Ты от меня ничего плохого не видел. Так что толкуй, какие мыслишки у народа?
Витька наморщил лоб, не решаясь начать.
— Раз заикнулся, выкладывай. Я ж теперь не слезу. Тут мокрухи, а посему подход жесткий. Захочу — завтра ни тебя, ни твоих пацанов-уродов на рынке не будет. А если придется, весь рынок к чертям собачьим разгоним.
— Вообще-то есть мыслишка… Вы будочку слева от входа видели? Там «тачки» оформляют. Ну, куплю-продажу. Там же покупатель хозяину «бабки» передает, а посредник свою долю получает.
Витька прервался, раздумывая, не слишком ли он смел в своих предположениях.
— Дальше, дальше, комрад.
— Чувак-то, который справки-счета выписывает, он же все видит. Хозяева «тачек» одни никогда не приходят за «бабками», только с сопровождением, их не очень-то опустишь, а посредника — запросто. Мужики, короче, на этого оформителя грешат. Либо сам, либо сливает кому.
— Что за злодей?
— Прелов, Димой, кажется, звать. Но все его так — Прелый да Прелый.
— Ну и почему на него мужички думают?
— Во все дни, когда стреляли, он работал. И вообще, не любит его народ.
— Ты прям как на выборах. Народ не любит… За что не любит-то?
— Он год назад на рынке появился, сначала тоже посредником работал, потом борзеть начал, клиентов переманивать, цены сбивать, а тут это не принято, не по правилам. Мужички ему раз объяснили, другой. Он их послал. Это тоже не по правилам — посылать. Ну и получил промеж рогов за борзоту. На время исчез с рынка, а потом в конторке появился. По слухам, Матвеев-Пионер, авторитет, который рынок держит, сам туда его пристроил. Смотрящим. А Прелый — говно по натуре, злопамятный. Он еще тогда мужикам грозился.
— Судимый, не знаешь?
— Не спрашивал. Наколки вроде есть.
— С Прелым понятно, проверим. А еще?
— Я больше не знаю ничего, честно. Вам лучше с Мотылем перетолковать. Длинный такой, в белой футболке. Он вроде бригадира, профсоюзного босса, все непонятки решает.
— Он и Пионеру отстегивает?
— Наверное.
— А кто твой налоговый инспектор?
— Вам-то не все ли равно?
— Было б все равно, не спрашивал бы. Мне хотя бы так, факультативно. Кто владеет информацией, тот владеет рынком.
Витька кисло усмехнулся:
— Вашим же и плачу.
— Каким нашим?
— Ментам. На рынке которые.
— Постовым, что ль?
— Видимо. Сержантам. Плахов зевнул.
— Этим можно. Пайковые срезали, санитарно-курортные убрали, кроме почетных грамот, никакого материального интереса. А жрать надо. Да семьи кормить. Согласись, не грамоты ведь женам таскать? А так они мужики хорошие. Ты плати аккуратно, не уклоняйся.
— Уклонишься тут.
— Значит, больше ничего не знаешь… Плохо, Виктор, моя на твою надейся, а твоя мою больно огорчать.
— Я ж говорю, у продавцов своя тусовка.
— Как часто «тачки» уходят?
— Ну, это угадать невозможно. Иногда за неделю ни одной, а бывает, в день по три.
— Ты понял, к чему я это спросил?
— Примерно. Просигналить?
— Именно. По возможности сразу, как только засечешь, кто взял «бабки». Телефон видишь? Из него и просигналишь.
— Тот телефон только жетоны жрет, специально для этого и поставили.
— В общем, найдешь, откуда брякнуть. Поможешь — озолочу. Постовым, по крайней мере, платить не будешь. Да, и по возможности обойдись без рекламы. Молодых людей, жующих «Риглиз», можно встретить где угодно. Лады?
— Мне только рекламы не хватало. И так полрынка косилось, как я за вами уходил.
— Лучше идти за мной, чем со мной. Так и передай, если спрашивать будут. Все, ступай к народу, поход на базу закончен. Жду звонка. Очень жду.
Казино «Голден Бокс», что в переводе с иноземного означает «Золотой коробок», неделю назад
