до Сорок шестой улицы, стала путешествием в страну, в существование которой до сего момента ему верилось с трудом. «А сколь странным все это должно казаться Джейку?» – подумал он. Нищий, который просил у Джейка четвертак, ушел, но ресторан, перед которым он сидел, «Чав-чав», остался. На углу Второй авеню и Пятьдесят второй. Кварталом дальше им попался магазин пластинок, «Башня выдающихся записей». Он еще работал, часы над головой, высвечивающие час и минуты белыми кружками, указывали, что сейчас восемь часов и четырнадцать минут. Из открытой двери лилась громкая музыка. Гитары и барабаны. Музыка этого мира. Она напомнила ему священную музыку серых, которую он слышал в Ладе. «Почем нет? – подумал Роланд. – В каком-то смысле это тот же Лад». Насчет этого он нисколько не сомневался.
– Это «Роллинг стоунз», – пояснил Джейк, – но не та песня, которую я слышал в тот день, когда увидел розу. Та называлась: «Разрисуй все черным».
– Но эту ты тоже знаешь? – спросил Эдди.
– Да, знаю, но не могу вспомнить название.
– Мог бы и догадаться. Она называется «Девятнадцать нервных срывов». Сюзанна остановилась, посмотрела на мальчика.
– Джейк?
– Он прав, – кивнул тот.
Эдди тем временем поднял газету, лежащую, у железной решетки, перекрывающий дверную арку рядом с музыкальным магазином. Тетрадку «Нью-Йорк таймс».
– Эдди, разве твоя мать не учила тебя, что поднимать что-то с земли неприлично? – спросила Сюзанна.
Эдди проигнорировал ее слова.
– Посмотрите сюда. Все.
Роланд наклонился, решив, что сейчас увидит статью об очередной чуме, но все обошлось. Во всяком случае, в этом номере о глобальных катастрофах не сообщалось.
– Прочитай мне, что здесь написано, – попросил он Джейка. – Я то вспоминаю буквы, то они уплывают из памяти. Думаю, из-за Прыжка…
– «РОДЕЗИЙСКИЕ СИЛЫ УДЕРЖИВАЮТ МОЗАМБИКСКИЕ ДЕРЕВНИ», – начал Джейк. – «ДВА СОВЕТНИКА КАРТЕРА ГОВОРЯТ ОБ ЭКОНОМИИ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ БЛАГОДАРЯ НОВОМУ ПЛАНУ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ». А ниже: «КИТАЙЦЫ ПРИЗНАЛИ, ЧТО ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ 1976 ГОДА БЫЛО САМЫМ СИЛЬНЫМ ЗА ЧЕТЫРЕ СТОЛЕТИЯ». А дальше…
– Кто такой Картер? – спросила Сюзанна. – Он был президентом до… Рональда Рейгана? – произнося два последних слова, она подмигнула Джейку. Эдди так и не удалось убедить ее, что он не шутил, говоря о том, что Рейган стал президентом Соединенных Штатов. Не поверила она и Джейку, хотя мальчик пытался доказать ей, что такое вполне возможно, поскольку при нем Рейган уже занимал пост губернатора Калифорнии. Сюзанна лишь смеялась и кивала, как бы говоря, что отдает должное его богатому воображению. Она не сомневалась, что Эдди подговорил Джейка поддержать свою фантастическую версию, и не собиралась клюнуть на приманку. Да, она могла видеть президентом Пола Ньюмена, даже Генри Фонду, в некоторых ролях он играл по-президентски, но только не героя телесериала «Дни в долине смерти». Ни в коем разе.
– Забудь про Картера, – фыркнул Эдди. – Посмотри на дату.
Роланд попытался, но она плавала у него перед глазами. То превращалась в буквы и цифры Высокого Слога, то становилась какой-то галиматьей.
– Назови мне ее, ради своего отца.
– Второе июня, – озвучил дату Джейк, посмотрел на Эдди. – Но, если время одинаково и на той, и на этой стороне, должно быть первое?
– Оно не одинаково, – мрачно ответил Эдди. – Не одинаково. На этой стороне время идет быстрее. Бежит. Торопится.
Роланд на мгновение задумался.
– Если мы придем сюда еще раз, временной разрыв увеличится?
Эдди кивнул.
Роланд продолжил, словно размышляя вслух: «Каждая минута, которую мы проводим на той стороне, на стороны Кальи, равна полутора минутам, которые проходят здесь. А может, и двум».
– Нет, не двум, – возразил Эдди. – Я уверен, что время здесь не в два раза быстрее, – но взгляд, брошенный на газету, говорил о том, что такой уверенности у него как раз и нет.
– Если ты прав, нам не остается ничего другого, как идти вперед, – сказал Роланд.
– К пятнадцатому июля, – поддакнула Сюзанна. – Когда Балазар и его джентльмены перестанут корчить из себя благородных.
– Может, не стоит нам связываться с Кальей, – предложил Эдди. – Мне не хочется говорить такое, Роланд, но, может, не стоит?
– Мы не можем не связываться, Эдди.
– Почему?
– Потому что у Каллагэна Черный Тринадцатый, – ответила Сюзанна. – Наша помощь – цена, назначенная им за этот хрустальный шар. И он нам нужен.
Роланд покачал головой.
– Он отдаст нам шар в любом случае… я думал, вы это поняли. Шар нагнал на него страху.
– Да, – кивнул Эдди. – Мне тоже так показалось.
– Мы должны помочь им, потому что таков Путь Эльда, – объяснил Роланд Сюзанне. – И потому что путь ка всегда путь долга и чести.
Ему показалось, что он заметил веселую искру, блеснувшую в глубине ее глаз. Подумал, что заметил, но развесил он отнюдь не Сюзанну. Его идеи нашла забавными Детта или Миа. Хотелось бы знать, кто именно. Или обе?
– Я ненавижу это ощущение, – воскликнула Сюзанна. – Ощущение тьмы.
– На пустыре тебе полегчает, – заверил ее Джейк. Он вновь зашагал по Второй авеню, остальные двинулись следом. – Роза всем поднимет настроение. Вот увидите.
Джейк прибавил шагу после того, как пересек Пятидесятую улицу. После Сорок девятой перешел на бег трусцой. У Сорок восьмой побежал. Ничего не мог с собой поделать. Сорок восьмую он пересекал, когда горела табличка: «Идите». Но она замигала красным, едва Джейк добрался до тротуара.
– Джейк, подожди! – крикнул Эдди с другой стороны улицы, но Джейк не остановился. Наверное, не мог. Конечно же, Эдди чувствовал притяжение розы. Как и Роланд, и Сюзанна. В воздухе слышался гул, слабый, но приятный. Прямая противоположность ощущению темноты.
Роланду этот гул навеял воспоминания о Меджисе и Сюзан Дельгадо. Поцелуи, разделенные на матрасе из сладкой травы.
Сюзанна вспомнила, как маленькой девочкой забиралась на колени к отцу, гладкой щечкой прижималась к грубой шерсти его свитера. Вспомнила, как закрывала глаза и глубоко вдыхала запах, принадлежащий ему и только ему: трубочного табака, лосьона «Зимняя свежесть» и «мастерола», мази, которую он втирал в запястья, где артрит начал покусывать его с двадцати пяти лет. Эти запахи означали одно: у нее все хорошо.
Эдди вспомнил поездку в Атлантик-Сити, в далеком детстве, ему тогда было лет пять или шесть. Мать взяла их с собой, а в какой-то момент она и Генри отошли, чтобы купить мороженое. Миссис Дин указала на скамейку на набережной со словами: «Усядешься вот туда своей задницей, мистер Мужчина, и не оторвешь ее, пока мы не придем». Он так и сделал. Мог бы просидеть там целый день, глядя на спускающийся к воде песчаный пляж и накатывающие на него серые океанские валы. Каждый раз, когда волна отступала, его глазам открывалась полоса мокрого коричневого песка, такая яркая, что приходилось щуриться, глядя на нее. А сам прибой гремел и успокаивал одновременно. «Я мог бы сидеть здесь вечно, – вспомнились Эдди тогдашние мысли. – Мог бы сидеть, потому что здесь все красиво, спокойно и… правильно. Все, как и должно быть».
Вот это все пятеро почувствовали особенно сильно (Ыш не составил исключения): почувствовали
