Волосы его были совершенно седыми.
— Помогите… Ради Бога, помогите! Марк погиб… Джексон… погиб.
— Погодите, — сказал Мартин, — пойдем в комнату. Хантон побрел за ним, издавая горлом какой-то скулящий звук. Мартин налил ему солидную дозу виски, и Хантон, схватив стакан обеими руками, осушил его в один присест. Стакан упал на пол, и руки, как магнитом, снова притянулись к лацканам Мартина.
— Давилка убила Марка Джексона. Она… она… О Боже, она же вырвалась! Если она придет сюда, нам конец! Мы не сможем… не… — он начал рыдать, глухо, с завыванием, страшно.
Мартин попытался налить ему еще виски, но Хантон оттолкнул стакан.
— Надо сжечь ее, — с трудом проговорил он, — Сжечь, пока она не вырвалась. О, если она вырвется! Если… — глаза его внезапно закатились, блеснув белками, и он свалился на ковер в глубоком обмороке.
Миссис Мартин стояла в дверях, придерживая халат у горла.
— Кто это, Роджер? Он, что, не в себе? Мне кажется…
— Я не думаю, что он не в себе.
Ее поразило выражение страха на лице мужа.
— Господи, только бы они приехали поскорее!
Он шагнул к телефону, набрал номер, прислушался. И услышал странный нарастающий шум к востоку от дома, там, откуда пришел Хантон. Низкое, тяжелое гудение, все громче и громче. Окно комнаты открылось, и Мартин почуял в воздухе странный запах. Озон… или кровь…
Он еще держал в руке бесполезную трубку, когда на улицу ступило что-то раскаленное, дышащее паром, гудя и скрежеща. Громче и громче. Запах крови заполнил комнату.
Его рука выронила трубку.
Было уже поздно.
