— Мы без хлопот взяли машину от «Интерконтиненталя»… они выстроились в целую очередь. Но когда мы вышли из магазина Фойла, то было так, как вы сказали. То есть, они проезжали, но огоньки на крышах не светились, и когда одна машина наконец остановилась и Лонни назвал Крауч-энд, водитель лишь засмеялся и отрицательно покачал головой. Сказал, что это вдали от его обычных маршрутов.
— Ага, так и должно быть, — сказал Фарнхем.
— Он даже отказался от чаевых в целый фунт, — сказала Дорис Фриман и в ее тоне возникло очень американское недоумение. — Мы прождали почти полчаса, прежде чем нашли водителя, который согласился нас отвезти. К тому времени была уже половина шестого, может, без четверти шесть. И тогда Лонни обнаружил, что потерял адрес…
Она снова крепко сжала чашку.
— К кому вы собирались поехать? — спросил Веттер.
— К коллеге моего мужа. Он — юрист, его имя Джон Сквейлз. Мой муж не был с ним знаком, но их две фирмы являлись… — она сделал неопределенный жест.
— Сотрудничали?
— Да, правильно. И в течение последних нескольких лет у Лонни и мистера Сквейлза было много деловой переписки. Когда мистер Сквейлз узнал, что во время отпуска мы собирались побывать в Лондоне, он пригласил нас к себе на обед. Лонни всегда писал ему, конечно, в офис, но домашний адрес мистера Сквейлза был записан у него на листке бумаги. Когда мы сели в машину, он обнаружил, что потерял листок. Единственное, что он помнил, было то, что это находится в Крауч-энд.
Она посмотрела на них.
— Крауч-энд. Мрачное название.
Веттер спросил:
— Что же вы тогда сделали?
Она стала рассказывать. Когда она закончила свой рассказ, была выпита чашка кофе и еще одна, а констебль Веттер исписал своим крупным размашистым почерком несколько страниц своей тетради…
Лонни Фриман был крупным мужчиной и, чтобы разговаривать с водителем, он наклонился вперед с просторного заднего сидения черного лондонского такси; он весело взглянул на нее, как когда-то, когда впервые увидел ее во время баскетбольного матча в старших классах — он сидел на скамейке, колени почти касались его ушей, крупные руки свободно свисали между ног. Только тогда на нем были баскетбольные трусы и на шее висело полотенце, а теперь он носил деловой костюм с галстуком. Он не очень много участвовал в играх, любовно вспоминала она, потому что был не настолько хорошим спортсменом. И часто терял адреса.
После того, как карманы Лонни были тщательно обшарены, шофер снисходительно выслушал историю о потерявшемся адресе. Это был пожилой мужчина, одетый в безупречный серый костюм, являя собой противоположность мешковато одетым водителям такси в Нью-Йорке. Только клетчатая шерстяная кепка, надетая на голову водителя, не очень гармонировала, но это была согласующаяся дисгармония, она придавала ему некоторое очарование лихости. По улице через Кембридж-сиркус лился нескончаемый поток автомобилей, в театре неподалеку объявляли о продолжающемся восьмой год подряд показе оперы «Иисус Христос — суперзвезда».
— Вот что я скажу, парень, — сказал шофер. — Я отвезу вас в Крауч-энд, но не собираюсь заниматься там с вами поисками. Потому что Крауч-энд -большой район, понимаешь?
И Лонни, который никогда в жизни не был в Крауч-энд и вообще нигде, кроме Соединенных Штатов, глубокомысленно кивнул.
— Да, именно так, — согласился сам с собой шофер. — Поэтому отвезу вас туда, мы остановимся у какой-нибудь телефонной будки, вы уточните адрес у своего приятеля и едем прямо до дверей.
— Прекрасно, — сказала Дорис, действительно считая, что так оно и есть. Они пробыли в Лондоне уже шесть дней, и она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь была в таком месте, где люди были бы более вежливы, добры или… или более воспитаны.
— Благодарю вас, — сказал Лонни и снова сел. Он обнял Дорис и улыбнулся. — Вот видишь? Все просто.
— Но это не благодаря тебе, — шутливо проворчала она и слегка ударила его в бок. В машине было много места, чтобы даже такой высокий человек, каким был Лонни, смог потянуться; черные лондонские такси были еще просторнее, чем нью-йоркские.
— Хорошо, — сказал шофер. — Тогда поехали. Ну, вперед, в Крауч-энд.
Был конец августа, и ровный жаркий ветер шелестел по улицам и трепал одежду мужчин и женщин, возвращавшихся домой после работы. Солнце уже зашло за крыши домов, но когда оно просвечивало между ними, Дорис видела, что оно начинало приобретать красноватый закатный отлив. Шофер напевал что-то сквозь зубы. Она расслабилась в объятиях Лонни; казалось, что за последние шесть дней она видела его больше, чем за весь год, и ей было очень приятно обнаружить, что это ей нравиться. Она тоже раньше никогда не уезжала из Америки, и ей приходилось напоминать себе, что она в Англии, она в ЛОНДОНЕ, и что тысячи людей были бы счастливы побывать здесь.
Очень скоро она потеряла всякое ощущение направления; она обнаружила, что поездки в такси по Лондону действуют так расслабляюще. Город распростерся огромным муравейником, полным старинных названий, в которых звучали такие слова, как «дорога», «манеж», «холмы», «соборы» и даже «постоялые дворы», и ей было непонятно, как здесь можно проехать куда-либо. Когда вчера она сказала об этом Лонни, он ответил, что здесь можно очень точно проехать, куда нужно… разве она не заметила, что у всех под приборной панелью имеется аккуратно сложенный путеводитель по Лондону?
Это была их самая долгая поездка в такси. Позади осталась фешенебельная часть города (несмотря на упорное ощущение того, что они кружили по одному и тому же району). Они проехали через район массивных зданий, который казался совершенно безлюдным и не проявлял признаков жизни (хотя нет, поправила она себя, рассказывая свою историю Веттеру и Фарнхему в маленькой белой комнате, она видела маленького мальчика, сидевшего на краю тротуара и зажигавшего спички), потом через район небольших, более похожих на хижины магазинчиков, овощных палаток, а затем — неудивительно, что поездка по Лондону в автомобиле производила ощущение кружения — казалось, что они снова въехали прямо в фешенебельную часть города.
— Там была даже закусочная «Макдональдс», — сказала она Веттеру и Фарнхему таким тоном, каким обычно говорят о сфинксах и висячих садах.
— Правда? — удивленно и почтительно спросил Веттер. Ей удалось многое вспомнить, и он не хотел нарушить это ее состояние, по крайней мере, пока она не рассказала им все, что могла.
Фешенебельный район с закусочной «Макдональдс» остался позади. Теперь солнце было похоже на круглый оранжевый мяч, который повис над горизонтом и заливал улицы странным прозрачным светом, однако лица всех прохожих были как бы в огне.
— Именно тогда все начало… меняться, — сказала она. Ее голос немного понизился. Руки опять задрожали.
Веттер наклонился вперед, поглощенный ее словами.
— Меняться? Как? Как все стало меняться, миссис Фриман?
Они проехали мимо витрины газетного киоска, вспомнила она, где на вывеске был заголовок «ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК ИСЧЕЗЛИ В КОШМАРЕ МЕТРОПОЛИТЕНА».
— Лонни, посмотри на это!
— На что? — он повернулся, но газетный киоск был уже позади.
— Там было написано: «Шестьдесят человек исчезли в кошмаре метрополитена». Так здесь называют подземку?
— Да, — сказал Лонни, — метрополитеном или трубой. Там была авария?
— Не знаю, — она наклонилась вперед. — Водитель, вы не знаете, о чем это? В метро была авария?
— Столкновение, мэм? Не знаю.
— У вас есть радио?
— В машине нет, мэм.
