что Эмилин с подозрением взглянула на нее. — Говорят, что Уильям Маршалл и его жена счастливы в браке!
— Уайтхоук так холоден! Белые волосы, бледное, как пергамент, лицо. У него глаза мертвеца! — пробормотала Эмилин.
— Никогда, никогда так не говори! — Тибби истово перекрестилась. — Ты не знаешь!.. — Она резко замолчала, широко раскрыв глаза.
— В чем дело? — Эмилин испугалась. Тибби в ответ лишь покачала головой. — Немедленно скажи мне все, что знаешь!
— Ax, госпожа! Говорят, что когда-то лорд Уайтхоук страшно согрешил и теперь должен нести епитимью! Иначе его душа будет вечно гореть в аду!
— Как согрешил? Кто говорит об этом?
— Мне рассказал дворецкий, да и Уот обмолвился, что граф не ест мясного, выполняя покаяние.
— Это-то я знаю. Но почему?
— И он построил монастырь, чтобы там молились за ее душу…
— Чью душу?! — Эмилин почти закричала, подавшись вперед.
— Рассказывают, что граф убил свою первую жену. Мать барона. — Тибби взглянула на девушку своими голубыми глазами.
— О Господи! — Эмилин склонила голову. — Я сердцем чувствую, что во всем этом есть доля правды. Граф и его сын ненавидят друг друга лютой ненавистью. Я не хочу вступать в такую ужасную, жестокую семью, Тибби! Как мне разорвать помолвку? И детям я нужна! Не могут же они жить с этим… бароном! — Эмилин внезапно поднялась и начала снова ходить по комнате, но уже не возбужденно, а задумчиво.
— Король повелевает, моя госпожа, и ты должна повиноваться! Для малышей лучше будет, если ты поступишь именно так. Может быть, после всех покаяний и молитв душа графа все-таки очистилась!
Эмилин задумалась. «Разве кто-нибудь сможет мне помочь, кроме меня самой? Должен же все-таки быть способ расторгнуть помолвку!»
— Послушай меня, девочка! Покорись королю и церкви! Это твоя женская доля, хотя нельзя не признать, что в последнее время судьба обходится с тобой очень и очень сурово. — Тибби помолчала. — Может быть, Уайтхоуку нужна именно твоя доброта и ласка? Все его дурные поступки в прошлом. И я надеюсь, что малыши проживут отдельно от тебя совсем недолго.
Эмилин нахмурилась и снова начала мерить шагами комнату. Внезапно она остановилась и искоса взглянула на Тибби.
— Надо найти способ вернуть детей. Даже если придется их украсть!
— Смотри, действуй осторожно, а то потом пожалеешь! — пробормотала Тибби.
— Мне совершенно безразлично, чего Уайтхоук ждет от своей будущей жены. Если я не придумаю способа избавиться от этого замужества, тогда я буду рисовать, заниматься живописью, стрелять из лука… делать все то, что я делаю сейчас. Он может терпеть это или не терпеть — мне все равно. Может быть, если я окажусь не в его вкусе, он разрешит мне уйти в монастырь.
— Это, конечно, не то настроение, с которым надо выходить замуж, но все равно это уже лучше! — Тибби со вздохом подняла глаза к небу.
Их разговор внезапно прервал громкий стук в дверь. Тибби распахнула ее — на пороге показалась молоденькая служанка.
— В чем дело, Джоан? — спросила Эмилин.
— Молодой барон, миледи… Он послал меня за вами, чтобы вы помогли ему с ванной…
— Что! — возмутилась Тибби. — Скажи его милости, что госпожа уже отдыхает! Да разве…
— Джоан, — прервала Эмилин. — Передай барону, что я иду. — Служанка стояла как вкопанная, широко раскрыв рот. — Иди, Джоан, да закрой рот, а то ворона влетит!
Когда дверь закрылась, Тибби, подбоченившись, гневно повернулась к Эмилин.
— Что ты творишь? Хозяйка вовсе не обязана присутствовать при туалете гостя! Это старый обычай, и никто его уже не соблюдает! Если ты собираешься омыть ему ноги — это еще иногда делают. Но все равно — оставайся здесь и пошли свои извинения!
— Я должна идти, Тибби! И попрошу тебя принести чистые бинты и какое-нибудь лекарство, чтобы обработать рану. Только ради Бога, спрячь все. Накрой полотенцем, чтобы никто не видел. Умоляю, Тибби, сделай это для меня!
Тибби изумленно вытаращила глаза:
— Сэр Уолтер говорил, что ты бросила в молодого лорда пешку, но я не знала, что ты оставила его у камина истекающим кровью!
— Не спрашивай меня ни о чем, Тибби! Просто приходи! — Эмилин быстро вышла из комнаты.
Комната, которую когда-то делили родители и где в младенчестве спали и Эмилин, и все ее братья и сестры, была просторной и уютной, даже ночью. Высокое тройное стрельчатое окно, сейчас закрытое ставнями, служило главным ее украшением. Ароматный зеленый тростник, смешанный с травами, заменял ковер на полу, в камине мирно потрескивал огонь. Середину комнаты сейчас занимала огромная деревянная лохань с горячей водой — из нее поднимался густой пар. Джоан стояла у кровати в дальнем конце комнаты и складывала полотенца.
Николас Хоуквуд стоял у камина. Услышав шаги Эмилин, он обернулся.
— Этого достаточно, — обратился он к служанке. — Оставь нас!
Эмилин вздохнула.
— Спасибо, Джоан! Можешь идти.
Когда девушка вышла, барон движением плеча скинул свою синюю накидку. Она медленно сползла на пол.
— Помогите мне снять доспехи, миледи!
Девушка подошла вплотную и начала развязывать кожаные тесемки, скрепляющие части костюма. Рыцарь молча и неподвижно стоял, его дыхание согревало волосы девушки. Ее рука нечаянно коснулась заросшей щетиной щеки — он отвернулся, время от времени отдавая короткие команды.
Она помогла барону снять кольчугу, настолько тяжелую, что еле удержала ее. С его помощью положила ее на скамейку. Потом рыцарь приказал снять кожаный жилет, надетый под кольчугой, и тяжелые сапоги. Эмилин все беспрекословно выполнила.
— Вы можете не подсказывать мне, что делать, милорд! — наконец не выдержала она. — Я прекрасно знаю, как снимают рыцарские доспехи. У меня ведь есть старший брат, а вплоть до нынешнего лета был и отец — и обоим приходилось помогать!
Сидя на кровати, Николае молча развязал тесемки и снял щиток с правой ноги. Девушка наклонилась, чтобы помочь ему с левой — раненой. Оставшись лишь в одной льняной рубашке, он начал снимать толстые стеганые гамаши.
— Помоги, они присохли к ране! — не выдержал он. В сомнении девушка невольно отступила на шаг. — Подойди же, чего, черт подери, ты боишься? Ведь это все из-за тебя, и эта проклятая ванна тоже!
Эмилин встала на колени и принялась стягивать гамаши — сначала правую — это оказалось совсем нетрудно. Голая нога бала мускулистой, покрытой темными волосами. И пахла она сталью, кожей и потом.
Девушка принялась за левую, раненую, ногу. Пропитанная кровью одежда присохла к ране. Пришлось отмачивать ее, а потом осторожно снять.
Увидев рану, Эмилин едва не задохнулась. Это было ужасное отверстие — дыра, величиной с ноготь большого пальца на мужской руке. Она оказалась открытой, и края уже начали воспаляться.
— О, это, наверное, так больно! — пролепетала девушка, невольно с силой сжав бедро мужчины.
— Да, — признался он, — потребуется несколько стежков, чтобы соединить ее края.
Прикусив губу, Эмилин начала промывать рану. Без тщательной обработки мышца не заживет, и инфекция начнет распространяться дальше. На ночь необходимо сделать компресс из крепкого настоя лука
