Питер опять недовольно заворчал.
— Под этим хорошеньким платьицем и плащом у тебя доспехи и оружие, — пытался успокоить его Николас. — Можешь снять женскую одежду, как только мы проникнем в замок, если она тебя так нервирует.
— Чувствуешь себя полнейшим идиотом, — пробормотал Питер.
— Даже с твоим нежным детским личиком играть роль женщины лучше в темноте, — заметил Николае. Они уже подъезжали к замку, и барон снова подстегнул ленивых быков. — Как ты думаешь, часовой пропустит двух вооруженных рыцарей?
— Разумеется, не пропустит. Но мельника и его жену, тем более с грузом эля и свежего хлеба к столу графа, пропустит непременно.
— Я тоже так считаю. Желательно, чтобы все прошло гладко. Я заплатил почти годовой доход мельника за эту повозку, да столько же раздал в деревне за хлеб, эль и одежду. Будь добр, сядь, как подобает порядочной женщине. Мы уже подъезжаем к мосту.
Николас натянул капюшон плаща, чтобы закрыть лицо. Но в густом снегопаде и так трудно было что-либо разобрать. Сугробы высились на земле, на крепостных стенах и у их подножия, мерцая в сумеречном свете.
— Эгей! Стража! — громко выкрикнул Николас. Стражник проявил досадную подозрительность, и Николас широким жестом указал на повозку.
— Я Томас — мельник. Везу свежий хлеб, который лорд Уайтхоук заказывал к празднику.
— Что-то ты поздно! — пожурил часовой. — А кто это там с тобой?
— Моя жена. Они с деревенскими женщинами старались изо всех сил. Может быть, и поздно, но мы все-таки приехали и надеемся, что дворецкий сейчас же с нами расплатится. У меня есть еще три бочки двойного эля!
— Двойной эль, неужели?
— Да, кентский трактирщик прислал. Все сомнения тут же улетучились, и повозку пропустили. Застонал и опустился подъемный мост. Николас повел быков, но его остановили. Часовой потребовал, чтобы все оружие, которое есть у мельника, сейчас же сдали ему. Николас пожал плечами и распахнул плащ, чтобы показать, что на поясе у него нет ни меча, ни ножа. Под длинным плащом оказалась лишь длинная шерстяная рубаха, шерстяные штаны и грубые высокие башмаки, зашнурованные почти до колен. Взлохмаченные волосы спускались до самых глаз, лицо заросло неаккуратной щетиной. Крестьянин, да и только. Рядом с ним Питер придерживал полы голубого плаща, из-под которого виднелось платье, скрывающее доспехи, и улыбался как можно жеманнее. Стражник, успокоенный, кивнул и пропустил их во двор.
Там Николас спрыгнул с козел и начал помогать Питеру, чьи рыжие кудри выбивались из-под накидки. Солдат, наблюдающий за ними при свете факела, подмигнул и улыбнулся. Питер ответил улыбкой на улыбку и тут же отвернулся.
Вышли слуги и начали выгружать большие и глубокие корзины, доверху наполненные круглыми буханками, и носить их в зал. Другие пытались снять тяжелые и неудобные бочонки с элем. Последнюю корзину Николас взял сам.
Они с Питером направились через двор к башне, увязая в свежем снегу. Факелы, мерцающие на высоких шестах, освещали двор странным светом и превращали снегопад в волшебные искры.
— Безумный, — прошептал Питер.
— Заткнись, кретин, — не остался в долгу Николае. — Как только окажемся внутри, разыщем Эмилин и детей, выведем их во двор, а там уж будем решать — вызывать отряд или покидать замок тем же путем, что и вошли в него.
— Смешной план. Нападение и бой — вот это я понимаю.
— Жаль, что ты никогда не жил в лесу, — рассудил Николае. — В некоторых обстоятельствах гораздо предпочтительнее перехитрить врага, чем победить его в бою. — Он со значением кивнул, и Питер посмотрел на противоположную сторону двора.
Дальний его конец напоминал ярмарку лошадей. В загоне их стояло больше двух сотен. Множество рыцарей слонялось вокруг, и толпы слуг бегали туда-сюда с попонами, мешками с овсом и щетками. И кузня, и оружейная мастерская были ярко освещены — там кипела жизнь: с шумом и стуком подковывали коней, чинили копья, точили мечи и ножи, обновляли износившуюся упряжь.
Недалеко от оружейной мастерской стояли два военных орудия: деревянная метательная машина и таран на колесах, который массивными цепями был прикреплен к каркасу. Оба этих чудовища сейчас оказались припорошены свежим снегом.
Питер тихонько присвистнул:
— Да уж, неплохое снаряжение, ничего не скажешь!
Оба поглубже надвинули капюшоны и заспешили к черному ходу в башню.
— Поскольку мы доставляем хлеб, сначала исследуем жилую половину. Если они там, то нам повезло.
Он поудобнее взял тяжелую корзину и осторожно оглядел двор. К счастью, мельник с женой ни у кого подозрения не вызывали. Их без труда пропустили в башню. Внутри со всех сторон их окружили тепло, шум, свет. Свечи и факелы ярко горели, и их тонкий, едва уловимый дым наполнял воздух, пощипывая Николасу глаза. Он вдохнул дразнящий аромат жареного мяса, пряных приправ, но голода не почувствовал — все заглушала холодная жажда мести.
Длинный, с высоким потолком зал был полон мужчин — главным образом, пьяных. Все ели, пили и громко разговаривали. В гуле голосов тонула веселая музыка, которую в противоположном конце зала исполняла группа музыкантов. Николас отметил, что все, кроме личной охраны короля, были без оружия. Такое не позволялось во время пира, особенно когда пируют рыцари в перерыве между боями.
Стол короля находился на возвышении. Николас сразу заметил Джона — его темноволосую голову, унизанные кольцами руки, которыми он жестикулировал во время разговора. Рядом сидел Уайтхоук — и Николас быстро отвернулся.
Николас рассудил, что первым делом нужно искать наверху. Он отыщет Эмилин, даже если придется все в этом замке перевернуть вверх дном.
Группа солдат обратила на мельника внимание и потянулась к хлебу. Николас не сказал ни слова против, стараясь наклонить голову пониже, хотя в этом крестьянине со спутанными, закрывающими глаза волосами вряд ли кто-нибудь смог бы узнать Николаев Хоуквуда.
За его спиной Питер уже успел отвесить оплеуху какому-то шустрому мужичку. Николас повернулся.
— Это моя жена, сэр, смею сказать, — пояснил он и занял руку солдата буханкой хлеба. Кивком позвал Питера за собой наверх.
Поднявшись на галерею, они обогнули колонну и исчезли из виду.
— Ради всего святого, — прошипел Питер, — быть пойманным в таком виде перед королем и сотней солдат — страшней позора и не придумаешь! — Он сорвал плащ, платье, накидку с головы и с яростью запихнул их в корзину. — Попытаю счастья в доспехах, — пробормотал он, поправляя кольчугу и натягивая на голову тяжелый капюшон.
— Здесь полно наемников с самым разным оружием, с любым из них ты можешь хоть сейчас сразиться в поединке. Но ради Бога, убери свой меч!
Вытащив меч из ножен, Питер спрятал его в большую корзину, закрыв полой плаща.
— Ну, милорд, так где же их держат?
— Прекрасный вопрос, надо признаться! — ответил Николас. — Может быть, нам стоит обследовать верхние этажи, а потом уже спуститься? — С минуту он подумал и начал пониматься вверх по лестнице.
— Стой! — прошептал Питер. — Посмотри! Вон у той двери стоит стражник! Николас обогнул колонну.
— Да, — шепотом согласился он, — ты считаешь, стоит поинтересоваться, как он поживает?
— Эй, сержант! — позвал Питер, подходя к конвойному, — меня послали, чтобы я тебя сменил. Ты уже посидел за праздничным столом? Отведал двойного эля, который только что прибыл?
