они миновали его, то перед ними открылась широкая панорама новой долины. В отличие от той, которую они только что проехали, она не имела уклона, была в три раза больше предыдущей и имела следы человеческой деятельности. Огороженный частоколом парк, обработанные поля, полузасыпанные снегом, и в центре долины — замок, ослепительно белый, с высокими стенами, круто поднимавшимися над водой окружающего его рва, с многочисленными башенками, имевшими на себе острые шпили.
Снова раздался призывный звук трубы. Теперь он был совсем близко и был очень громким. Неожиданно звук затих, и слева от дороги Меланта увидела мальчика с большой собакой, мастиффом. Мальчик был одет в поразительно яркие одеяния. Он улыбался. Казалось, что его мастифф улыбается тоже. По мере приближения Рука мальчик напрягся, присел, точно собирался прыгнуть на коня за спину рыцаря. Тут он увидел Меланту, и на лице его изобразилось удивление, не меньшее, чем у самой Меланты. На мальчике была одежда дворового шута: разноцветные чулки, бубенцы, широкие отвороты на рукавах и шапка, украшенная перьями с отвисающими рогами. Мальчик опустил свой рожок и в крайнем удивлении возмущенно спросил:
— Кто это?
Он говорил так уверенно, будто сам был сеньором по отношению к Руку.
— Позволь мне приветствовать тебя, Дезмонд, — сухо ответил Рук.
Молодой Дезмонд немедленно отвесил такой низкий поклон, что Меланте показалось, что он сейчас перекувыркнется через голову.
— Мой господин, — произнес он сдавленным голосом. — Добро пожаловать.
Ястреб повел своей головой, выражая таким образом крайнее неудовольствие от непонятной задержки. Но Рук удержал его на месте.
— Моя госпожа, это Дезмонд, привратник замка. Ему вменено в обязанность следить за тем, чтобы ни один посторонний не мог проникнуть в Вулфскар без надлежащего разрешения. У меня нет сомнений, что именно стремление как можно лучше выполнить возложенное на него поручение и явилось причиной того, что он потребовал вашего имени так неучтиво.
— Я умоляю простить меня, мой господин, — произнес Дезмонд жалким голосом, по-прежнему находясь в своем очень неустойчивом положении. — Прошу меня простить, моя госпожа.
— Ступай впереди нас и скажи им, что я вернулся со своей женой, принцессой Мелантой Монтеверде и Боулэндской.
Дезмонд поднялся. Рожок он засунул под руку, голова его по-прежнему была опущена, но тем не менее, несмотря на это, он умудрился скосить глаза и внимательно осмотреть ее. В свою очередь Меланта посмотрела на мальчика, но смогла различить только большой красный нос и порозовевшие, то ли от холода, то ли от долгой игры на флейте, щеки.
— Слушаю, мой господин, — сказал он, приседая. — Моя госпожа, — добавил мальчик, повернулся и понесся впереди них со всей скоростью, на какую способна подвигнуть юношеская энергия и заостренные в мысках башмаки. Дорога повернула вправо в центр долины. Пробежав некоторое время, мальчик остановился у развилки, приложил к губам рожок, и над долиной пронесся будоражащий и радостный призыв.
— Это, — произнесла Меланта, — все-таки не сказка.
Рук посмотрел на нее через плечо.
— Конечно, нет, — ответил он. — Этот мальчик менестрель. А что, ты предпочла бы, чтобы тебя встретил эльф?
— Подумать только, а ведь некоторое время назад я вполне уверилась в том, что вышла замуж за самого Томлина.
Он громко рассмеялся, второй раз за все время их знакомства. Как красив и приятен казался ей его смех.
— Ну да, ты так сильно трясла меня, что я чуть не прикусил себе язык.
— И надо сказать, ты того заслуживаешь, — ответила она сердито. — А теперь вези меня в свой замок, я так устала от твоего коня.
Если это нельзя было рассматривать как волшебное место, то иначе, как странным, назвать его было невозможно: странный замок, странное население. Когда они приблизились к замку, Меланта поняла, почему издали он показался ей водопадом. Ажурная каменная работа придавала башням какое-то подобие искрящихся брызг и пены. Известковая побелка местами облезла, видны были большие подтеки, в которых выступал сероватый камень. В целом все сооружение имело какое-то таинственное потустороннее очарование и в то же время напоминало Меланте о тающих сахарных замках, которые подавали на пирах.
Его обитатели — все мужчины, женщины и дети были одеты так, словно должны были участвовать в каком-то шутовском спектакле или пантомиме. От заостренных мысков башмаков на их ногах и до поразительного цвета и покроя головных уборов, их одежды были кричащими, вызывающими и шутовскими. Встречая их, они выбежали из замка и выстроились вдоль дороги. У большинства были музыкальные инструменты от огромных барабанов до небольших арф и бубенцов. Когда Меланта и Рук поравнялись с ними и стали проезжать мимо, они грянули хором какую — то веселую песню достаточно большой сложности, которую исполняли с высоким мастерством, словно тренировались к этому случаю в течение многих недель. Часть встречавших не пела, но все они оказались занятыми делом. Они бежали пред конем, прыгали, кувыркались, жонглировали различными вещами. Среди этих акробатов были даже девочки и женщины, одетые в мужскую одежду и скакавшие никак не хуже мужчин. Два маленьких терьера также участвовали в представлении: они шли на задних лапках задом наперед время от времени делая сальто.
Меланта так и не увидела ни крестьян, каких-нибудь орудий труда для зимних работ хотя и заметила вокруг озера на пастбищах целый ряд серых овец.
— Где твои люди? — прошептала она.
Он повел рукой, указывая на веселую труппу.
— Вот, это они и есть. Это они меня воспитали.
— Эти менестрели?
Он кивнул, наклоняясь и принимая разукрашенный каравай хлеба от маленькой девочки, которая после этого еще шла некоторое время рядом с ними и пыталась напевать, давясь от смеха.
Меланта обвела взглядом поющую и прыгающую компанию.
— Пожалуй, все-таки лучше, чем если бы эльфы или волки, — пробормотала она про себя.
Теперь они уже подходили к внешним воротам в замок, над которым нависала сторожевая башня — барбакан. У самых ворот в надвратной башне у основания подъемного моста их встретил важный человек с большой седой бородой, который показался ей особенно комичным в своем чрезмерно узком одеянии, напяленном на тучное тело, и переливающимся всеми цветами радуги. Рядом с ним стоял еще один человек, более стройный и менее комично выглядевший. У него было молодое лицо, но карие глаза старика. Его взгляд выражал ум и спокойствие. Вся одежда на нем была голубого цвета, за исключением белого заостренного воротника и серебряного пояса. Этот второй человек сделал шаг вперед, музыка немедленно прекратилась, и наступила тишина.
— Ваше величество, — произнес он и сделал изящный глубокий поклон. — Меня зовут Уильям Фулит[Соотносится с англ, «фул» («fool») — дурак., а этот человек носит имя Уильяма Бассинджера. Мы имеем честь приветствовать в нашей скромной обители ее светлость, вашу госпожу, и пригласить ее в дом нашего повелителя и хозяина.
Он протянул руку, в которой находилась связка ключей, Меланте. Посмотрев в его темные, обрамленные мягкими ресницами глаза, она отметила про себя, что уж этот человек, по крайней мере, не дурак. Совсем не дурак, ни в малейшей степени. Она приняла ключи и благосклонно кивнула ему, а затем Бассинджеру.
— Благодарю вас, верные и горячо любимые слуги моего господина, — сказала она громким голосом так, чтобы все могли ее слышать.
Пухлый Бассинджер покрылся густым румянцем.
— Открыть ворота, — произнес он громовым голосом, прокатившимся по всей округе. — Наш сеньор, господин и госпожа, прибыли к нам!
