тебя, кузина?
Поняв его желание поменять тему, Эмма двинулась дальше. К великому его облегчению, она не стала упоминать о шрамах, а дерзко заметила:
– Последнее время весь ваш мужской род меня раздражает.
– Из-за того, что лорд Милбэнк тебя бросил?
– Он меня не бросил, его прогнали прочь, и… – Она внезапно обернулась, расплескав воду из ведра. – А вы откуда знаете? О Боже, об этом уже говорят в Лондоне? Неужели сплетники уже прознали обо всем?
– Ходят слухи…
– Проклятие! – Эмма покраснела. – Ну, и пусть, мне все равно, что там говорят. Пусть сплетничают! – Она сгорбилась, словно стараясь этим защитить себя. – Знаете, Адам не виноват. Просто мой отец повел себя как современный Чингисхан. У Адама не оставалось никакого выбора, кроме как оставить меня и зажить своей жизнью.
– Милбэнк был слишком слабым для тебя.
– Вы ничего об этом не знаете.
– Если ты была ему нужна, он обязан был бороться за тебя.
– Адам для этого слишком цивилизованный человек, – не сдавалась она.
– Цивилизованный? – переспросил Николай, взглядом заставляя ее смотреть ему в глаза. – Значит, ты хочешь такого мужчину?
Глаза Эммы невольно заискрились смехом. Она поглядела на свои замызганные брюки и рубашку.
– Пожалуй. Я сама настолько нецивилизованная, что нуждаюсь в ком-то противоположном для уравновешивания. Согласны со мной?
– Нет, – тихо возразил он. – Тебе нужен человек, который позволит быть такой нецивилизованной, как тебе хочется.
Улыбка застыла на губах Эммы, она покачала головой:
– Ну и хорошенькое зрелище это будет!..
Она повела его в соседнее строение, где в просторной клетке металась ржаво-рыжая лисица. Животное лоснилось и выглядело здоровым, но передвигалось неровными скачками. Николай вздернул брови и, приглядевшись, заметил, что у лисицы нет передней лапы.
– Это лис. Я назвала его Престо. Как в музыке, – объяснила Эмма, – потому что он быстрый и ловкий.
– Видимо, все-таки недостаточно ловкий, если не сумел сохранить все свои лапы.
Лис бойко подскакал к поилке, которую Эмма наполнила до краев. Несколько глотков, и он обратил все внимание на Эмму. Блестящие темные глазки зверя пристально наблюдали, как Эмма вытаскивала из кармана яйцо.
– У меня для тебя лакомство, Престо, – зазывным тоном проговорила девушка. Она очистила вареное яйцо и просунула его сквозь прутья клетки.
Подрагивая от возбуждения, лис придвинулся поближе.
– Он попался в капкан. – С привычной сноровкой Эмма вовремя выпустила из пальцев яйцо. Престо тут же его подхватил и в два укуса с ним расправился. – Он отгрыз себе лапу, чтобы освободиться, и был полумертвым от потери крови и изнеможения. Если бы я тогда не нашла его, он сейчас украшал бы собой плащ или муфту какой-нибудь дамы…
– Ради Бога, – вежливо произнес Николай, – прибереги свое красноречие для членов клуба… как там он называется? Друзья животных или что-то в этом роде?..
– Королевское общество гуманного обращения с животными.
– Вот именно.
В ответ Эмма, обернувшись через плечо, удивила его проказливой улыбкой. Ни у какой другой женщины на свете не было такой улыбки, лукавой и быстрой, как солнечный зайчик. Перед ней невозможно было устоять.
– Если хотите и впредь навещать мой зверинец, Ник, терпите мое красноречие.
Николай чуть вздрогнул, услышав свое сокращенное имя. Так его звали лишь немногие друзья детства в России. В устах Эммы, произнесенное по-английски звонко и четко, оно прозвучало странно и необычно. Он вдруг ощутил потребность скрыться от ее безыскусной улыбки, по-детски незамутненной ясности взгляда. Однако он остался из-за необходимости докончить начатое: осторожно заманить ее в расставленные силки.
– Я не вижу смысла в подобных речах, – услышал он собственный голос. – По крайней мере до тех пор, пока не будет найдено замены продуктам, которые дают животные… включая мясо на вашем столе.
– Я – вегетарианка. – Поняв по выражению его лица, что этот термин ему не знаком, Эмма объяснила:
– Так у нас в Англии называют тех, кто не ест мяса. – Она рассмеялась при виде его поднятых бровей. – Вы удивлены? А разве в России нет вегетарианцев?
– У русских к еде три требования: побольше мяса, чтобы кости были крепкими, а кровь жаркой, черного хлеба, чтобы набить желудок, и водки, чтобы жизнь была веселее. Дайте русскому тарелку зелени, и он скормит ее корове.
На Эмму его слова не произвели особого впечатления.
– Я ем зелень каждый день.
– По-моему, душенька, ты доводишь свои взгляды до крайности. – По глазам Николая видно было, как его забавляет их разговор. – Когда же это ты решила прекратить есть мясо?
– Кажется, лет в тринадцать или чуть позже. Однажды вечером за ужином посреди разговоров я посмотрела на тарелку, где лежала жареная дичь, и вдруг поняла, что ковыряю трупик птицы… Увидела ее тоненькие ребрышки, жилки, мышцы, кожицу… – Ее передернуло при этом воспоминании. – Я извинилась, вышла из-за стола, а когда добралась до своей комнаты, меня вырвало. Мне было дурно несколько часов.
– Странное дитя, – улыбнулся Николай.
– Так все говорят. – Эмма махнула рукой, приглашая следовать за ней, и они направились к двери в соседнее строение. На ходу она искоса посмотрела на него. – Каким русским словом вы меня обозвали?
– Душенька.
– Что оно означает?
– Возможно, когда-нибудь я тебе объясню.
В ответ она сдвинула брови:
– Я, пожалуй, спрошу вечером у мачехи.
– А вот это будет неразумно.
– Почему? Это плохое слово? Ругательство?
Николай не успел ответить, а они уже вошли в строение. Несмотря на то что в помещении было много света и воздуха, проникавшего сквозь зарешеченные окна и двери, едкий кошачий запах ударил Николаю в ноздри. Однако он тут же забыл про вонь, когда увидел, как устремился к Эмме огромный полосатый зверь. Его остановила лишь железная решетка. Великолепный тигр со шкурой яркого красно- оранжевого цвета, с широкими черными полосами и белыми усами. Николай никогда не видел такого большого зверя… тем более так близко.
– Вы принесли его мне котенком. Помните?
– Разумеется, – тихо откликнулся Николай.
Это был единственный его подарок Эмме, тогда еще двенадцатилетней девочке. Он обнаружил больного тигренка в какой-то захудалой лавчонке, полной экзотических животных, купил и принес ей. С тех пор он этого зверя не видел.
Эмма присела около решетки на корточки и заворковала, словно разговаривала с ребенком:
– Маньчжур, это князь Николай.
