Курс русской истории

самое существование их отмечено в ней лишь мимоходом, кстати. Отсюда можно заключить, что такие княжества появлялись и в других местах Руси, но исчезали бесследно. Подобное явление совершалось в то время и среди славян южнобалтийского побережья, куда также проникали варяги из Скандинавии. Стороннему наблюдателю такие варяжские княжества представлялись делом настоящего завоевания, хотя основатели их варяги являлись обыкновенно без завоевательной цели, искали добычи, а не мест для поселения. Еврей Ибрагим, человек бывалый в Германии, хорошо знакомый с делами Средней и Восточной Европы, записка которого сохранилась в сочинении арабского писателя XI в. Аль-Бекри, около половины Х в. писал, что «племена севера (в числе их и Русь) завладели некоторыми из славян и до сей поры живут среди них, даже усвоили их язык, смешавшись с ними». Это наблюдение, очевидно, прямо схвачено со славяно-варяжских княжеств, возникавших в то время по берегам Балтийского моря и по речным путям на Руси.

СКАЗАНИЕ О ПРИЗВАНИИ КНЯЗЕЙ.

Появлением этих варяжских княжеств вполне объясняется и занесённое в нашу Повесть о начале Руси сказание о призвании князей из-за моря. По этому сказанию, ещё до Рюрика варяги как-то водворились среди новгородцев и соседних с ними племён славянских и финских, кривичей, чуди, мери, веси, и брали с них дань. Потом данники отказались её платить и прогнали варягов назад за море. Оставшись без пришлых властителей, туземцы перессорились между собою; не было между ними правды, один род восстал на другой и пошли между ними усобицы. Утомлённые этими ссорами, туземцы собрались и сказали: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил нас по праву». Порешив так, они отправили послов за море к знакомым варягам, к Руси, приглашая желающих из них прийти владеть пространной и обильной, но лишённой наряда землёй. Три родных брата откликнулись на зов и пришли «с роды своими», т. е. с дружинами земляков. Если снять несколько идиллический покров, которым подёрнуто это сказание, то пред нами откроется очень простое, даже грубоватое явление, не раз повторявшееся у нас в те века. По разным редакциям начального летописного свода рассеяны черты предания, позволяющие восстановить дело в его действительном виде. Собрав их, узнаем, что пришельцы призваны были не для одного внутреннего наряда, т. е. устройства управления. Предание говорит, что князья-братья, как только уселись на своих местах, начали «города рубить и воевать всюду». Если призванные принялись прежде всего за стройку пограничных укреплений и всестороннюю войну, значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних врагов, как защитники населения и охранители границ. Далее князья-братья, по видимому, не совсем охотно, не тотчас, а с раздумьем приняли предложение славянофинских послов, «едва избрашась, - как записано в одном из летописных сводов, - боясь звериного их обычая и нрава». С этим согласно и уцелевшее известие, что Рюрик не прямо уселся в Новгороде, но сперва предпочел остановиться вдали от него, при самом входе в страну, в городе Ладоге, как будто с расчётом быть поближе к родине, куда можно было бы укрыться в случае нужды. В Ладоге же он поспешил «срубить город», построить крепость тоже на всякий случай, для защиты туземцев от земляков-пиратов или же для своей защиты от самих туземцев, если бы не удалось с ними поладить. Водворившись в Новгороде, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство в туземцах: в том же летописном своде записано, что через два года по призвании новгородцы «оскорбились, говоря: быть нам рабами и много зла потерпеть от Рюрика и земляков его». Составился даже какой-то заговор: Рюрик убил вождя крамолы, «храброго Вадима», и перебил многих новгородцев, его соумышленников. Чрез несколько лет ещё множество новгородских мужей бежало от Рюрика в Киев к Аскольду. Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чужаков властвовать над безнарядными туземцами, а скорее о военном найме. Очевидно, заморские князья с дружиною призваны были новгородцами и союзными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и получали определённый корм за свои сторожевые услуги. Но наёмные охранители, по- видимому, желали кормиться слишком сытно. Тогда поднялся ропот среди плательщиков корма, подавленный вооружённой рукою. Почувствовав свою силу, наёмники превратились во властителей, а своё наёмное жалованье превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством.

СКАНДИНАВСКИЕ ВИКИНГИ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ.

События, о которых повествует наше сказание о призвании князей, не заключали в себе ничего особенного, небывалого, что случилось только в нашей стране. Они принадлежали к порядку явлений, Довольно обычных в тогдашней Западной Европе. Девятый век был временем усиленного опустошительного разгула морских пиратов из Скандинавии. Достаточно прочитать хроники IX в. монастырей Бертинского и Ваастского,чтобы видеть, что на Востоке с некоторыми местными изменениями повторялось то же, что происходило тогда на Западе. С 830-х годов до конца века там не проходило почти ни одного года без норманнского нашествия. На сотнях судов реками, впадающими в Немецкое море и Атлантический океан, Эльбой, Рейном, Сеной, Луарой, Гаронной, даны проникали в глубь той или другой страны, опустошая всё вокруг, жгли Кельн, Трир, Бордо, самый Париж, проникали в Бургундию и Овернь, иногда на много лет водворялись и хозяйничали в стране из укрепленных стоянок где-нибудь на острове в устье реки и отсюда выходили собирать дань с покорённых обывателей или, взяв окуп, сколько хотели, в одном месте, шли за тем же в другую страну. В 847 г. после многолетних вторжений в Шотландию они заставили страну платить им дань, усевшись на ближних островах; но через год скотты не дали им дани и прогнали их, как поступили с их земляками новгородцы около того же времени. Бессильные Каролинги заключали с ними договоры, некоторыми условиями живо напоминающие договоры киевских князей Х в. с греками, откупались от них тысячами фунтов серебра или уступали их вождям в лен целые пограничные области с обязательством защищать страну от своих же соплеменников: так возникали и на Западе своего рода варяжские княжества. Бывали случаи, когда партия данов, хозяйничавшая по одной реке Франции, обязывалась франкскому королю за известную плату прогнать или перебить соотчичей, грабивших по другой реке, нападала на них, брала и с них окуп, потом враги соединялись и партиями расходились по стране на добычу, как Аскольд и Дир, слуги мирно призванного Рюрика, отпросившись у него в Царьград, по пути засеш в Киеве, набрали варягов и начали владеть полянами независимо от Рюрика. Во второй половине IX в. много шуме.» по Эльбе и Рейну современник и тёзка нашего Рюрика, может быть, даже земляк его, датский бродяга-викинг Рорих, как называет его Бертинская хроника. Он набирал вагши норманнов для побережных грабежей, заставил императора Лотаря уступить ему в лен несколько графств во Фрисландии, не раз присягал ему верно служить и изменял присяге, был изгоняем фризами, добивался королевской власти на родине и наконец где-то сложил свою обременённую приключениями голову. И достойно замечания, что, подобно дружинам первых киевских князей, эти ватаги пиратов состояли из крещёных и язычников; первые при договорах переходили на службу к франкским королям, владения которых только что опустошали.

БАЛТИЙСКИЕ ВАРЯГИ НА ВОЛХОВЕ И ДНЕПРЕ

. Этими западными делами проясняются события на Волхове и Днепре. Около половины IX в. дружина балтийских варягов проникла Финским заливом и Волховом к Ильменю и стала брать дань с северных славянских и финских племён. Туземцы, собравшись с силами, прогнали пришельцев и для обороны от их дальнейших нападений наняли партию других варягов, которых звали русью. Укрепившись в обороняемой стране, нарубив себе «городов», укрепленных стоянок, наёмные сторожа повели себя завоевателями. Вот всё, что случилось. Факт состоял из двух моментов, из наёмного договора с иноземцами о внешней обороне и из насильственного захвата власти над туземцами. Наше сказание о призвании князей поставило в тени второй момент и изъяснительно изложило первый как акт добровольной передачи власти иноземцам туземцами. Идея власти перенесена из второго момента, с почвы силы, в первый, на основу права, и вышла очень недурно комбинированная юридическая постройка начала Русского государства. На то были свои причины. Не забудем, что сказание о призвании князей, как и все древнейшие предания о Русской земле, дошло до нас в том виде, как его знали и понимали русские книжные, учёные