Упоминание куклы, а в особенности – коррекции, испортило Тумидусу настроение. Спустя час, узнав последние новости, он впал в настоящее бешенство. Мало того, что рядом с местом расположения будущей базы контингента помпилианских миротворцев трижды случались инциденты – какая-то сволочь лупила из космоса по дому местного спортивного деятеля, к счастью, скончавшегося до начала провокаций. В придачу к этой головной боли, оказывается, рядом с возводимой базой высадилась делегация спортсменов-тирянцев.
Гости желали отдать дань почтения.
– Списки проверили? – спросил легат.
– Естественно, – сонно моргая, буркнул начальник особой службы. – Чисто, не сомневайтесь…
– Я могу взглянуть?
– Ну, если у вас куча свободного времени…
Времени понадобилось немного. Дойдя до седьмого имени в списке, Гай Октавиан Тумидус вскочил, как ошпаренный. Со стороны могло показаться, что он сошел с ума.
– Машину! – заорал он. – Нет, не надо! Я лечу на моем «Вихре»!
Он торопился.
Седьмым в списке числился Лючано Борготта, корень всех зол в Галактике.
– Спасибо.
– Не за что. Поверьте, это ненадолго.
– Это навсегда.
Юлия терпеть не могла, когда ей выкручивали руки. Но банкир сегодня выигрывал вчистую. Отказаться подписывать акт освобождения детей? Сослаться на священное право частной собственности? Купила с рук, ничего не знаю, требуйте освободить по суду… Это лишь отсрочка. Железный Лука все предусмотрел. Он спокойно, без торжества во взгляде, выложил на стол планшет и продемонстрировал три документа – с печатями и подписями, заверенными нотариусами Лиги.
Каждая печать грозила помпилианке в случае сопротивления кучей неприятностей. Каждая подпись сулила уйму проблем. Начни Юлия упрямиться, ей не дали бы взлететь с Тамира, пока внуки не вернулись бы к деду живыми и здоровыми. И что самое обидное, на законных основаниях.
Месяц торчать в гнусном сугробе из-за раненого самолюбия?
Благодарю покорно!
Мелкие капризы – вся радость, что ей осталась. Шармаль предложил вести переговоры у него на яхте, носившей зубодробительное название «Гмар Тикум». В ответ помпилианка фыркнула и позвала всех к себе на «Герсилию». Как ни странно, банкир согласился. Он ничего не боялся, этот пожилой гематр. Конечно, когда за тобой по пятам следует семейный голем…
Юлия была в курсе, что это такое: семейный голем.
Големов создавали лишь гематры с экстраординарным потенциалом. Один человек не мог завершить творение: требовалась семья, группа кровно связанных людей. Доноры исходного материала, они олицетворяли внутренние структуры психо-физиологии будущего голема – разные и в то же время сходные по ряду параметров. «Четыре стихии и четыре темперамента,» – говорилось в научных трудах. Высший класс гомункулов, голем изначально нес в себе три базовые функции: слуга, спутник и защитник. Само слово «голем» на языке гематров означало «зародыш», «чурбан», из которого можно при необходимости «выточить» что угодно.
Псевдоплоть, способная мутировать с невероятной скоростью.
Псевдоразум, способный задавать характер мутаций.
В критической ситуации голем начинал стремительно развиваться, исходя из требований создавшегося положения. Слуга становился идеалом, спутник – квинтэссенцией поддержки; защитник – кошмаром агрессоров.
Отец рассказывал Юлии, как голем семьи Банцелей, спасая Банцеля-младшего во время погрома на Тиборе, шел через город, как штурмовой танк – увеличиваясь в размерах, наращивая био-броню и дополнительные конечности, оставляя позади трупы и развалины. Он умер от истощения ресурса на трапе хозяйской яхты. Но долг исполнил до конца: Банцель-младший улетел с Тибора живым и невредимым.
Объединись Антоний и его люди с альгвасилами поселка против Луки Шармаля – Юлия останется без охраны, а поселок лишится последних блюстителей порядка. Даже если удастся ликвидировать банкира, мститель не оставит убийц в покое.
Кстати, показания голема принимаются в суде.
– Я вас не задерживаю.
Нет, он не хамил, Шармаль-старший. Гематры не умеют хамить. Он слишком ценил время – пожалуй, единственная слабость финансиста. И не желал тратить драгоценные секунды на помпилианку, бывшую когда-то хозяйкой его внуков.
– В каком смысле?
– Простите. Я имел в виду, что мы оставляем «Герсилию». Благодарю вас, госпожа Руф. Вы были добры к Давиду и Джессике. Вы не заклеймили их. Я понимаю, вы это сделали не из соображений гуманности.
На секунду задумавшись, Железный Лука собрал черты лица в благожелательную гримасу. Так автоконструктор игрушек собирает модель всестихийника из набора деталей, плывущего по ленте конвейера.
– Но все равно, я вам признателен.
Юлии вдруг стало легко-легко. Хоть песни пой. Внезапное облегчение наступало всегда, когда она сбрасывала тяжесть выбора, груз размышлений – и шла по первому пути, какой подворачивался под ноги. Вниз головой с обрыва? – пусть, зато иду.
Лечу!
– Задержитесь на минутку, мар Шармаль. Считайте это знаком расположения ко мне.
Женщина прошлась по каюте. Одета в любимый черный комбинезон, она чудесно вписывалась в кремово-бежевый интерьер. «Клякса на тортике!» – шутила Юлия, когда бывала в хорошем настроении. Голем не следил за хозяйкой галеры, стоя у дверей и мурлыча себе под нос изящную мелодию. У Эдама не было нужды в таком сомнительном инструменте, как визуальная слежка.
– Внуки – ваши. Я ничего не могу с этим поделать. И не хочу. Я больше не нуждаюсь в Давиде и Джессике. Вы забираете отработанный материал. Воспользуйтесь им по своему усмотрению. В любом случае, я твердо знаю, что ваши внуки – помесь. Плод мезальянса энергетки и техноложца. И еще я знаю, что они – гематры. Проверено на практике. Дедушка может гордиться: у внучат чудесный потенциал.
Близнецы чинно сидели на краешке диванчика. Сложив руки на коленках, умытые, одетые в новое, они могли служить иллюстрацией к счастливому финалу каких-нибудь «Приключений маленьких бродяг». Во время оформления вольной и при дальнейшем разговоре они не проронили ни слова. Пай-мальчик и пай- девочка. Лапочки, зайчики. Все в прошлом – похищение, рабство, синяки и травмы, беды и злосчастья.
Богатенькие гематрики летят домой.
– Вам – дети, мне – отец. Профессор Штильнер ждет меня.
– Я знаю, – кивнул банкир. – На Террафиме.
– Уже нет. Не думаю, что вы решитесь на физическую ликвидацию профессора. Если раньше не решились, то сейчас и подавно. Но на всякий случай Антоний отослал Штильнера в безопасное место.
– Я знаю. На Квинтилис, в резиденцию вашего отца.
Удар был нанесен без промаха. Юлии с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Планы и интриги – на этом поле трудно, практически невозможно тягаться с гематрами. Особенно если у гематра за спиной стоит финансовая империя: дивизии банков и батальоны инвестиционных компаний, развернув знамена.
– На Квинтилисе, мар Шармаль, вам его не достать.
– Я знаю. Я не намерен его доставать. Поздно.
– В каком смысле? – повторила Юлия.
Воображению живо представилась ужасная картина. Мертвый профессор на полу отцовского кабинета. Мертвый профессор на стуле в лаборатории. Мертвый профессор в холле гостиницы. Короче, куда ни глянь, везде мертвый профессор.
Поздно…
– Господин Штильнер опубликовал свой метод. Перед отлетом на Террафиму он выслал материалы в «Биофизику и биохимию клетки», научный журнал АНЛ. Главный редактор подумал и решил рискнуть. Параллельно Штильнер подал заявку на изобретение в бюро патентов.
– И никого не смутила его репутация?
– Смутила. Но Академия наук Лиги хочет сменить в журнале главного редактора. Нынешнему терять нечего, он пошел ва-банк. В случае подтверждения он останется в редакторском кресле пожизненно. Кстати, граф Мальцов дал интервью «SNN», где изложил свое видение ситуации с центром «Грядущее». Нет смысла сопротивляться. Я забираю внуков. Мне достаточно.
– Значит…
Юлия по-мужски протянула банкиру руку.
– Прощайте, мар Шармаль.
– Прощайте, госпожа Руф.
Банкир наклонился и коснулся холодными губами руки помпилианки.
– Давид, Джессика, – спел голем от дверей. – Вставайте, мы уходим.
Рыжие близнецы не пошевелились.
– Значит, мы теперь свободны? – спросил Давид.
– Да, – ответил дед.
– Совсем-совсем? – уточнила дотошная Джессика.
– Да, – подтверила Юлия.
