эти часы.
— Не считая стоимости самих часов? Эти часы — редкого качества.
— Миссис Чанг, пришлите сюда быстро Рона.
Часы были в отличном состоянии. Не похоже, что они провели время в брюхе акулы. А не мог ли украсть часы Артура кто-нибудь из слуг отеля до того, как начались эти волнения? Может быть, с полки в ванной комнате? Но ведь Артур никогда не снимал их с руки. Нетерпеливо ожидая Рональда Чанга, он думал, что, по крайней мере, их будет легко идентифицировать. Внутри наверняка выгравирован заводской номер, поэтому наверняка возможно будет найти ювелира, у которого они были приобретены. При удаче по записям в книгах можно было найти и фамилию клиента, который их купил.
Гарри даже и не помышлял сообщить об этих часах полиции Пауи. Как вещественное доказательство, они конфискуют их, что в этой вороватой и некомпетентной стране означало, что уж теперь-то они неизбежно исчезнут, и на этот раз навсегда. Подробности же их обнаружения будут дотошно записываться на какую-нибудь форму в трех экземплярах, это стоило бы Гарри кучу времени и сигарет, ни к чему бы не привело и сделало бы его еще более непопулярным среди местных полицейских, которые не только ненавидели вмешательство в их дела, но и ненавидели вообще любую работу. Ее они рассматривали как прямое оскорбление.
Торопливо вошел Рональд Чанг, которого оторвали от ужина — в открытом вырезе его салатовой полистеровой рубашки все еще торчала салфетка. Он сказал Гарри, что уличный торговец, который продал ему эти часы, купил их у солдата — одного из новеньких, которого звали Филипино. Солдат взял за эти часы девяносто кинас.
Щедро вознагражденный за свои хлопоты, Рональд неторопливо пошел обратно к своему ужину. Гарри открыл свой водонепроницаемый пояс-кошелек, который он никогда не снимал (даже под душем), аккуратно положил в него часы Артура и, застегнув его, снова повязал вокруг талии.
Кто бы ни был тот, кто продал эти часы Рональду Чангу, он знал, что случилось с Артуром, а возможно, и с Анни, и со всеми остальными.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ВЫЖИВАНИЕ
17
Предыдущим вечером Пэтти не смогла заставить себя есть козлятину. Сегодня она отказалась есть ее на завтрак.
— Я не могу есть ничего из того, что когда-то было живым, — говорила она.
Анни, готовившая бульон для Джонатана, заметила:
— Но ты же ешь рыбу, которую ловишь. Пэтти на секунду задумалась, затем сказала:
— Рыбы — это совсем другое. Ты не видишь их предсмертной агонии, поскольку это происходит под водой. И когда ты бросаешь рыбу на землю, ты настолько возбуждена тем, что ее поймала, что никогда не задумываешься об этой рыбе, о том, как в предсмертной агонии она глотает ртом воздух.
— Я два часа билась над тем, чтобы приготовить этого козла, — проворчала Сильвана. — Ты обязательно должна поесть, чтобы хорошо работать.
— Эта работа уже почти сделана, — сказала Кэри. — Мы должны закончить плот к ужину. И опять возник этот спор.
— Нам нужно уматывать отсюда как можно быстрее. Этим же вечером! — настойчиво заявила Сюзи.
— Джонатан говорил, что нам нужно уплыть не позднее двадцать восьмого, — согласилась Кэри. — И сегодня как раз этот день.
— У Джонатана температура сейчас 40 градусов, и он не может двигаться, — решительно сказала Анни. — Не думаю, что это малярия, но наверняка лихорадка. Сейчас он поправляется. Нельзя ли нам подождать еще чуть-чуть?
— Он велел нам придерживаться плана, — настаивала Кэри, — и я за это. Мы могли бы взять его с собой. Можно было бы привязать его к палубе. Возможно, что через пару дней мы могли бы положить его в больницу, — если, конечно, мы двинемся в путь.
— Ему нельзя двигаться, — твердо заявила Анни. — Он может умереть от лучей солнца.
— Мы укроем его навесом из полотна, — предложила Кэри.
Она осмотрела эту группу, сидевшую на корточках у костра и решительно сказала:
— Я намерена доставить его в безопасное место. Кто хочет, может отправляться со мной. Кто хочет оставаться, может гнить здесь.
Все понимали, что, если они не покинут этот остров к вечеру, у них не будет никаких шансов выбраться отсюда до начала сезона дождей.
— Предположим, что сезон дождей запоздает? — спросила Пэтти.
— Предположим, что не запоздает, — и этот плот смоет в открытое море? — ответила ей Кэри.
— Безумие думать, что мы сможем выжить на этом плоту, пока Джонатан болен. Мы ничего не смыслим в навигации и еще меньше знаем о море.
Они продолжали высказывать доводы за и против того, чтобы покинуть остров, пока в конце концов не было решено, что надо закончить строительство плота, а затем решать голосованием.
Со значительным опережением графика, незадолго до полудня, последний кусок сплетенной виноградной лозы был привязан к поперечным балкам. Вспотевшие, но торжествующие женщины, отступив назад, смотрели на этот плот почти со страхом — они все еще не могли поверить в то, что своими руками доделали эту громадину.
Пэтти расплакалась:
— Мы сделали это!
— Пошли! — крикнула Кэри и закружила Сюзи; обе они смеялись от удовольствия.
Сильвана побежала сообщить об этом Анни, которая находилась на наблюдательном дереве. Анни, как всегда упрямая, отозвалась сверху:
— Я собираюсь остаться здесь с Джонатаном. Если вы доберетесь до земли, сможете послать за нами спасательный самолет.
Обе женщины понимали, что она имела в виду, говоря, «если вы доберетесь до земли».
Сильвана крикнула ей:
— Я тоже не уеду, пока Джонатан не поправится настолько, чтобы встать у руля этого плота.
Они спорили весь обед и после него, когда отдыхали в тени. Неожиданно, после стольких дней тяжелого труда, у них до самого захода солнца не оказалось работы, которую надо было обязательно делать. Они могли отдыхать, могли плавать, могли ссориться. Никто не предлагал голосовать, как они решили ранее.
Кэри и Сюзи лежали в тени эвкалипта и спорили с Пэтти, которая не могла для себя решить: оставаться ли ей с Сильваной и Анни или же отправиться вместе с Кэри и Сюзи. Хотя небо было облачным, жара была изнурительной и за последние дни не ощущалось ни дуновения ветра. Деревья стояли в молчании.
— Ты знаешь, у нас будет гораздо больше шансов, если нас будет не двое, а трое, — сказала Кэри. — И у нас будет достаточно продуктов на шестерых.
— Я просто не могу решиться, — печально сказала Пэтти.
— Мы отправимся для того, чтобы спасти остальных, а также самих себя, — напомнила ей Сюзи.
