— Нет, это не самая лучшая мысль, — сказал он и отвернулся, когда она заплакала.
У них оставалось всего несколько спичек, но никто еще не пытался разжечь костер без них. Они все читали о том, что для разведения огня надо потереть вместе две палочки, но никто толком не знал, как практически это делается, а Джонатан до этого слышал, что это было чертовски трудно, гораздо труднее, чем казалось.
Когда в тот вечер они сидели вокруг теперь ставшего еще более ценным лагерного костра, огни пламени подсвечивали снизу лицо Джонатана, отбрасывая черные тени на его исхудалые щеки.
— Когда мне было восемь лет, — вспоминал он, — мы жили в Брисбене и по воскресеньям обычно ходили в Ботанический сад. Мне там было ужасно скучно. Мои родители просто сидели там на одной из лавочек, и все. Мать надевала лучшее выходное платье из ярко-голубого шелка. Она очень гордилась им. Однажды на Рождество мне подарили увеличительное стекло с ручкой — похожее на то, каким пользовался Шерлок Холмс. В одно из воскресений я играл с ним и вдруг обнаружил, что могу собирать солнечные лучи на каком-то месте маминого платья и сфокусировать на нем прожигающую точку яркого света, в результате чего голубое превращалось в маленький коричневый кружок. Я сидел рядом с мамой счастливый и спокойный, выжигая коричневые точки на ее лучшем платье. Потом мне влетело от отца. — Он обвел взглядом женщин. — Думаю, что вряд ли в своих сумочках вы держите лупы?
Они все покачала головами.
Джонатан сказал задумчиво:
— На борту «Луизы» у меня была пара хороших биноклей, но мы не смогли взять с собой абсолютно все… Никто из вас не носит очки для чтения?
Все покачали головами.
— У нас есть солнцезащитные стекла, — сказала Сильвана.
— Нет, нужно толстое, выпуклое, прозрачное стекло. Все покачали головами, кроме Кэри. Она сказала:
— Помните тот скелет на дне шахтного ствола? Помните его фотоаппарат?
— Завтра утром мы сходим за ним, — сказал Джонатан. На рассвете следующего дня Пэтти бегом вернулась с залива у водопада — она была голая, за исключением противомоскитной сетки, которая еще осталась на ее лице с предыдущей ночи.
— Джонатан! Там на берегу ползают какие-то существа. Их три! Мне кажется, это черепахи!
Джонатан схватил острогу и топор и побежал по тропинке с утеса. Он собирался умываться и на нем была лишь набедренная повязка. Спускаясь вслед за ним по тропинке, Пэтти заметила, насколько он исхудал после лихорадки. Его ключицы напоминали торчавшие треугольники, а ребра отчетливо просматривались. Он сказал ей, что его лихорадка, вероятно, повторится. Пэтти считала, что он не мог позволить себе терять больше вес; бросив взгляд на его худые ягодицы и длинные тощие ноги, она подумала, что больше терять было нечего.
Внизу на песке Джонатан двигался медленно и спокойно, пока не увидел этих трех коричневых черепах. Он обернулся и беззвучно показал Пэтти рукой, чтобы она возвращалась в лагерь, но она последовала за ним, не желая ничего упустить.
Поскольку пробить панцирь было невозможно, Джонатан убил черепаху, перевернув ее на спину, стараясь при этом избегать ее опасных лап, и разбив топором нижнюю часть щита. Под ним было розовато-лиловое, шевелившееся тело. Потом он обрубил топором голову, надрезал брюхо и вытащил внутренности, стараясь не разрывать их. После этого он вынул из-под грудной кости сердце и печень.
Джонатан взглянул на Пэтти и нахмурился.
— Разве я не сказал тебе уйти? Я хочу порезать это здесь на куски, а потом помыть в море? По вкусу это мясо напоминает мясо цыпленка. Нам нужен протеин. А Сильвана может приспособить этот панцирь, чтобы готовить пищу.
Пэтти открыла рот:
— Меня сейчас, кажется, вырвет.
— Не смотри на это. Займись чем-нибудь. Где черепахи, там могут быть и яйца. Возьми вот острогу и поищи их.
Чувствуя тошноту, Пэтти пошла вдоль пляжа, тыкая песок вокруг тех черепашьих следов острогой — длинным шестом с острым крюком на конце, который использовался для вытаскивания из воды крупных рыб.
Наконец, когда она в очередной раз вынула острогу из песка, та оказалась покрытой слизью.
Пэтти опустилась на колени и аккуратно разгребла песок. Она обнаружила семнадцать яиц.
На эту кучу яиц упала тень Джонатана. Пэтти отвернулась. Он положил панцирь черепахи и аккуратно сложил в него яйца поверх сырого мяса.
— А откуда, по-твоему, появляется мясо на прилавке супермаркета, перед тем как его расфасовывают в полиэтиленовые мешочки? — спросил он сердито.
Анни стояла на вершине шахтного ствола, а Кэри спускалась по ротанговой веревке; у нее под блузкой был фонарь. Батарейка уже начала садиться, поэтому они пользовались им как можно меньше.
Когда Кэри добралась до мерзко пахнущего дна, она два раза дернула веревку, давая Анни понять, что с ней все в порядке, затем включила фонарь и, прихрамывая, двинулась к этому серому скелету. Они все были согласны с тем, что она имеет право быть там и что они вторгались в ее могилу. Пэтти как-то предложила убрать этот ужасный скелет в темную часть, но никто не захотел беспокоить покойницу.
Кэри присела и осветила среднюю часть скелета. Она осторожно вытянула свою руку и пошарила в серой пыли — останках того, что когда-то было животом женщины.
Фонарь совсем потух, и Кэри оказалась в полной темноте. Она с содроганием шарила рукой среди костей, пока не нащупала фотоаппарат. Аккуратно вытащив его, она положила его в противомоскитную сетку, которая висела у нее на поясе.
То, что казалось простой, хотя и малоприятной задачей вдруг стало опасной затеей. Слава Богу, Анни знала, что она была внизу. Если бы она упала со скалы и сломала ногу или потеряла сознание, то Анни знала бы, где ее найти, подумала Кэри, когда ею вдруг вновь овладела клаустрофобия и она затряслась от страха, боясь пошевелиться.
Прошло минут десять, прежде чем ее дрожь утихла и она снова смогла вздохнуть, не опасаясь, что кто-то сейчас попытается накинуть ей на лицо толстое одеяло. Она понимала, что ей нужно двигаться как можно скорее, пока не наступил еще один приступ.
Вытянув перед собой руки, Кэри шаркающей походкой медленно двинулась вперед, туда, где было отверстие.
Присев у лагерного костра, Джонатан аккуратно очистил старый побитый фотоаппарат от грязи. Он снял объектив и сдул остатки грязи. Затем осмотрел этот черный цилиндр с кольцами и числами. В объективе была оптика отличного качества. Джонатан взглянул сквозь него на ярко-красные и желтые языки пламени.
— О'кей, давайте его помоем, — сказал он.
Сюзи держала в руках половину скорлупы кокосового ореха с теплой водой и пляжное полотенце, пока Джонатан тщательно чистил и сушил объектив.
На следующий день Джонатан повернул одно из колец объектива так, что открылась внутренная диафрагма и сквозь его линзы хлынули солнечные лучи.
На расстоянии свыше 93 миллионов миль от них на поверхности Солнца шла непрекращающаяся реакция ядерного синтеза. Крошечная частичка этой энергии пересекла Вселенную, и вся теплота экваториального солнца с помощью этого объектива сфокусировалась в жгучую белую точку на тыльной стороне руки Джонатана.
Он подпрыгнул, почувствовав, ожог.
— А теперь давайте попробуем на бумаге. — Он сфокусировал луч на обрывках бумаги из шикарной записной книжки Кэри, которые лежали под маленькой кучкой веточек.
Все затаили дыхание.
Пятно на бумаге потемнело, затем начало дымиться.
