— Насколько я успел разглядеть их способы воевать, захватчики должны одержать верх, — ответил Джонатан. — А те их добрые намерения, которые я успел заметить, не внушают мне желания появляться перед ними.
Пэтти нарушила молчание.
— А как же мы доберемся куда-нибудь на плоту, если у нас нет подвесного мотора?
— Начиная с октября, вдоль побережья к югу дуют северозападные пассаты. Течение тоже поможет нам, — объяснил он. — Оно устремляется вокруг южной оконечности острова Пауи в направлении пролива Торреса со скоростью примерно в один узел.
— Что такое узел? — спросила Сюзи.
— Это примерно на пятнадцать процентов быстрее, чем одна миля в час. Эти семьдесят миль мы сможем покрыть примерно в три дня, хотя можно рассчитывать и на большее.
— Три дня! — ахнула Сильвана. — На плоту!
— Это вполне реальное время, — сказал Джонатан. — Альтернатива — остаться здесь.
— Такая скорость не кажется очень внушительной, — возразила Пэтти. — Да я плаваю быстрее, чем миля в час. Кэри сказала:
— Да, но ведь не семьдесят же миль без остановки.
— Да перестанете ли вы обе все отрицать?! — сказала Анни. — Совершенно ясно, что Джонатан думал над этим много часов. Так ради Бога, давайте послушаем его.
— Нам надо сделать этот плот действительно быстро, а не то нас застигнет плохая погода, — объяснил Джонатан. — Сегодня у нас пятнадцатое ноября, сезон циклонов начинается первого декабря, точно, как по часам, и продолжается до конца февраля. Если мы не отплывем перед началом дождей, то застрянем здесь до будущего марта. Так что, как говорится, это будет соревнование со временем.
— Все верно, — сказала Кэри. — В брошюре для путешественников говорилось, что туристический сезон на Пауи длится с апреля по ноябрь.
— А сколько времени уйдет на то, чтобы построить плот? — спросила Сюзи.
— Возможно, дней двенадцать, если только не будет серьезных проблем. Значит, у нас будет три дня форы. Но я всегда понимал, что там, где есть жизнь, есть и проблемы.
— Ну, уж не может же дождь идти три дня подряд? — сказала Сюзи. — А если это и так, конечно, потерпим этот ливень, если только это поможет нам выбраться с этого острова. Джонатан сказал:
— Циклон — это не только сильный дождь. Он расплющивает вас.
В рождественское утро 1975 года он был в составе спасательного отряда, работавшего в Дарвине после циклона. Город на севере Австралии выглядел так, словно там взорвалась атомная бомба. Пожаров не было, но на многие мили вокруг все деревья лишились листьев, а то, что казалось похожим на потемневшие осенние листья, было на самом деле кусками искореженного железа, сорванными с крыш домов. Из двенадцати тысяч домов девять тысяч были разрушены и снесены. Пятьдесят шесть человек погибли, и повсюду лежали трупы погибших животных.
— Значит, покидать это место небезопасно, если этот дождь так опасен, — заметила Сюзи.
— И уезжать небезопасно, и оставаться здесь тоже, — сказал Джонатан. Пэтти спросила:
— Сюзи, почему бы тебе не заткнуться и не послушать?
— Потому что я хочу знать, во что меня хотят втянуть, — резко возразила Сюзи. — Да и тебе бы следовало. Черт возьми, да как МЫ сможем построить этот плот?
— Это может оказаться не так сложно, как вы думаете, — сказал Джонатан. — Все, что нам нужно, — это деревья, топор и нож. В джунглях можно даже обойтись без веревок, нам подойдут лианы.
— А вы когда-нибудь строили плоты? — поинтересовалась Сюзи.
— Нет.
Сюзи расплакалась бурными слезами ярости и унижения.
— Нам никогда не построить этот плот. Я даже в лагере никогда не была. Я не умею пользоваться ни ножом ни топором.
«Осторожнее, — подумал Джонатан. — Держу пари, ты и костра зажечь не сможешь, не сможешь поймать рыбу или ощипать убитую птицу». Эти женщины, со своими длинными накрашенными ногтями, совершенно очевидно были самыми настоящими потаскухами. Он коротко сказал:
— Вы сможете сделать гораздо больше того, что можете предположить. Я покажу вам, как строить шалаши, находить еду и строить плот.
Наступило неуверенное молчание.
— А вам откуда известна эта наука выживания? — спросила Сюзи.
— Австралийская армия посылала один батальон во Вьетнам. Я пробыл там год. Но мне там не понравилось, так что я ушел оттуда. В то время мне не хотелось трубить об этом всем и каждому, — сказал Джонатан. Он начал жевать последний кусочек мякоти кокоса. Этот маленький кусочек напомнил ему, до чего же он сам голоден. Пожалуй, лучше ему добыть им всем поесть что-нибудь основательное, и как можно скорее. Ему уже не в первый раз казалось бессмысленным такое рабское подчинение нуждам своего тела, требующего через определенные интервалы пищи и воды, так продолжалось всю жизнь с неумолимой последовательностью, и ему было жалко тратить каждый единственный в своем роде, благословенный день, прилагая столько усилий для того, чтобы остаться в живых.
Он сказал:
— Мы все хорошо сделали, что остались здесь. Теперь нам надо продолжать в том же духе, пока мы не покинем этот остров. Если вы хотите, чтобы я занимался этим, вам придется делать все, что я скажу. Предупреждаю вас, я буду настоящим рабовладельцем. Нас ждет работа и сон, работа и сон, вареная рыба и кокосовые орехи, пока мы не выйдем в море.
Сильвана разразилась отчаянными рыданиями.
— Да как же мы сумеем все это сделать? Мы не знаем, как выжить в джунглях! МЫ ВСЕ ТУТ ПОГИБНЕМ! Да и как нам выжить, если даже наши мужья не сумели этого сделать?
«Это все равно, что иметь дело с детьми, — подумал Джонатан. — Вот только детям понравилось бы это приключение в джунглях». Вслух он сказал:
— Я не желаю говорить о гибели — это запрещается, слышите?
В темноте они снова начали всхлипывать. Он резко произнес:
— Что толку, что мы будем думать, выживем мы или нет? Я не желаю видеть и слышать ни слез, ни апатии, ни того, чтобы вы сидели и обливались слезами. Люди всегда могут отговорить самих себя не делать того, что они могут сделать.
Пэтти сказала:
— Мы все должны думать только об одном, держаться за нашу цель — если только мы хотим выбраться отсюда. Джонатан кивнул.
— Вы должны настроить себя на то, что вам нужно выжить, решить, что вы обязательно снова должны увидеть
Пэтти спокойно добавила:
— Настроить себя на то, что мы доберемся до тех ублюдков, что убили наших мужей. Кэри сказала:
— Вот это правильно. — Она подумала, сможет ли дальше оставаться одна на ферме. Без Эда это будет одиноко и, возможно, опасно. Возможно, у нее не хватит средств на то, чтобы остаться там.
Анни твердо сказала:
— Мне надо вернуться к моим мальчикам. — Она знала, что они уже почти взрослые мужчины, но она всегда думала о своих сыновьях только как о мальчиках, которые нуждались в ее любви и заботе.
Джонатан сказал:
— Здравый смысл и воля к жизни — вот все, чего я от вас требую. Иначе у вас нет никаких шансов. — Он проглотил последний кусочек и выплюнул волоконце. — Я никогда не смогу помочь ни одной из вас, если вы бросите работу или будете сидеть и тосковать только оттого, что на руках у вас будут мозоли и пузыри или вы устанете. Если кто-то не готов к тяжелой работе без каких-либо жалоб, если кому-то хочется выбираться в одиночку, сейчас как раз время сказать об этом.
Никто из них не пошевелился.
