— А что за дело?
И я рассказал ей о происшествии на станции «Невский проспект». И обо всем, что узнал потом. И о своих догадках, что некто убивает однокурсников ее сестры. Но вот почему…
— А ведь верно, — задумчиво сказала Вера, — что-то слишком часто Ларискины однокурсники стали под поезда попадать.
— Вот-вот, — обрадовался я, — а еще были Гоча Начхебия, Наталья Ламитина и Сергей Нарышев. Они тоже были однокурсниками твоей сестры. И тоже погибли. Хотя и не в метро. Я думаю, что и твоей сестре угрожает опасность.
— Ну, Лариске вряд ли что-то угрожает, — усмехнулась Вера. — Она сейчас в Швейцарии, в какой-то крутой клинике — бабки зашибает. И будет там еще почти год.
На моем лице, видимо, проступила досада. И Вера сразу спросила:
— Ты хотел у нее что-то узнать об однокурсниках?
— Хотел, — признался я, — она могла натолкнуть меня на мысль, зачем убирают ее однокурсников? Она ведь знает их всех — как они живут, чем дышат, какие у них проблемы. А теперь придется идти к кому-то другому.
Я взял со стола бокал и залпом выпил. А потом посмотрел на Веру.
— Но все это может подождать до завтра, — я пытался исправить ситуацию. — Хоть я и не помню, где и когда мы с тобой встречались, но сегодняшний вечер я хочу провести с тобой.
Вера задумчиво смотрела в свой бокал. Повертела его в руке, стуча о стенки льдом (мы решили не выпендриваться с ведерком, а просто положить лед в бокалы, хотя в шампанское лед класть и не принято), тряхнула волосами, выдохнула и выпила.
— Все мужики сволочи, — констатировала она, — не я первая это сказала и, к сожалению, не последняя. Ты падла редкостная, но ты мне нравишься.
Еще с того самого дня рождения у Самойлиных.
И вот тут я вспомнил. Еще в то время, когда я занимался бизнесом, мы с Гошей провернули пару сделок, довольно удачных. А потом его кто-то кинул, и он остался на бобах. Ему надо было срочно ехать выкупать товар, а денег не было. Он бросился к партнерам, у которых лежал его товар под реализацию. В том числе и ко мне. По договоренности, я должен был отдать ему деньги за его товар через два месяца, но мне стало жаль парня, и я отдал деньги досрочно. И поимел от своей Юльки за этот шаг шикарный скандал.
Тем более что часть уже оплаченного товара «зависла» на прилавке и продаваться не желала. А Гоша в тот раз выкрутился, затем опять поднялся. Через некоторое время он пришел ко мне с каким-то предложением, но я уже ушел из бизнеса да к тому же разводился с Юлькой. В общем, мне было не до него. Но Гоша не забыл моей доброты и, встретив меня месяца три назад, пригласил на свой день рождения. В тот раз я как-то очень быстро нажрался и напрочь забыл все, что происходило на празднике.
Я налил в бокалы шампанское, кинул лед. Обошел стол, подошел к Вере и… встал на колени.
— Если можешь, прости меня, — сказал я (между прочим, совершенно искренне).
— За что? — удивилась Вера, принимая бокал.
— За то, что забыл тебя. Я не помню, что между нами было в тот вечер.
Да и вряд ли могло что-то быть. А я очень хочу, чтобы было. Ты мне нравишься, мы вполне взрослые люди и…
Договорить мне не дали, закрыв рот очень приятным способом. Бокалы упали на пол, а Вера опустилась рядом со мной…
Я закурил две сигареты и передал одну Вере. Мы уже давно переместились с пола кухни на широченную кровать, где нам было не в пример удобнее.
И тут замузицировал мой мобильник, оставленный в куртке. Я вскочил и бросился в коридор.
— Ты чем занимаешься? — спросила трубка голосом Гвичия.
— Трахаюсь, — честно признался я.
Уж кому-кому, а Князю в этом конкретном случае я мог сказать правду.
— Хорошее дело, — согласился Зураб, — но тебя тут разыскивает какая-то девушка. Говорит, что ты ей Серегина обещал.
«Рита», — понял я.
— Князь, будь другом, отдай ей один экземпляр нашего подарочного набора собрания сочинений шефа.
— Ты что? — возмутился Гвичия. — Это у нас для очень важных информаторов!
— Она очень важный информатор! — Я попытался привнести в свой голос как можно больше убежденности.
— Но у нас осталось всего два…
— Князь, — не дал я ему договорить, — я завтра же куплю еще и сам возьму у Андрея автографы.
— Ну, смотри.
Князь отключился, а я вернулся в комнату. Вера все еще блаженствовала в кровати, покуривая. Я залез под одеяло и попытался отобрать у нее сигарету.
— Погоди, — отмахнулась Вера. — Ты знаешь, а ведь Лариса рассказывала мне о скандале, который произошел на последней их встрече.
— Что за скандал? — Я уже как-то и забыл, для чего, собственно, сюда пришел.
— У них полгода назад была встреча однокурсников. В каком-то ресторане гуляли, — начала Вера. — Лариса рассказывала, что Игорек Каштанов вдруг взъелся на Сергея Немолова и начал обвинять его, что тот в начале перестройки воровал бюджетные деньги мешками, а теперь зарабатывает на бедных пенсионерах.
— Погоди, — не понял я. — А каким образом зарабатывает?
— Ну, не грабит, конечно, — усмехнулась Вера и взяла еще одну сигарету. — Немолов сейчас заместитель председателя комитета по здравоохранению Питера. Знаешь, какие там денежки бродят?
— Да уж, слышал, — усмехнулся я.
Здесь я попал в свою сферу. — Лоббирование интересов определенных фармацевтических фирм. Предоставление этим фирмам эксклюзивного права на поставки лекарственных препаратов для льготников. Солидные деньги.
— Шаришь, — одобрительно сказала Вера. — Но Капланов обвинил Немолова в том, что тот в конце восьмидесятых выбивал деньги на ремонт больниц, ничего не делал, а денежки присваивал.
Игорек и сам был в этом замешан, он тогда работал в одной из городских больниц. А потом Немолов где-то зарвался, появилось уголовное дело. Заодно потянули и тех, кто в этой афере участвовал. Немолов отмазался, а вот Капланов и еще несколько человек поимели кучу неприятностей. Хоть и не сели, но с работы повылетали. Я всех нюансов не знаю, да и не хочу знать. Мерзко это все.
— Мерзко, — согласился я и потянулся к ней, — в отличие от тебя.
Ради справедливости следует сказать, что в моем порыве была изрядная доля возбуждения отнюдь не сексуального свойства. Я понял, что нашел «маньяка». Ларчик просто открывался — Немолов убирает свидетелей своей противоправной деятельности. В последнее время в отношении чиновников слишком часто возбуждались уголовные дела.
А если Немолов собирается занять место председателя Комитета по здравоохранению (по слухам, в отношении прежнего председателя уже возбуждено дело и начальствовать ему читалось от силы месяц), то давнее дело, неожиданно реанимированное, может сыграть решающую роль и погубить Немолову всю карьеру.
На следующее утро я пришел в Агентство без пяти минут десять, что являлось почти абсолютным
