месте…
— А кто ж тогда двери-то запер? А?.. — хохотнул третий и осекся.
«А вот это уже конец», — подумал я и услышал, как наверху кто-то вскочил.
— Старый, на чердак, быстро! — стал командовать Иваныч. — Васька, чулан проверь! Найдете — бейте сразу! Но без мокрухи, поняли?
Шаги загрохотали по всему дому.
— Вот дурак…— сказал Лысый.
— Ты-то умный, — оборвал его Иваныч. — Чего с товаром будем делать?
— Вывозить надо срочно.
— На чем, блядь, вывозить? Мы тут и за десять ходок все не вывезем!
— Главное, волыны вывезти и гранаты.
Остальное — как получится.
— Как полу-у-чится… Твою мать!
Тут «поисковая группа» вернулась в комнату, и я утроил усилия. Мне кое-что удалось отыскать, и теперь я лихорадочно соображал, что же мне с этим делать — времени у меня оставалось минуты две по самым оптимистичным расчетам…
— Нет нигде, — спокойно сказал Старый.
— Что же он, сквозь землю?.. — взвился Иваныч и замолк. — Ну, бля-а-а…
Я прямо-таки увидел, как он выскочил из комнаты и, остановившись перед крышкой подпола, присел на корточки.
За ним прибежали остальные, и даже, судя по кряхтению и стонам, притащился Лысый.
— Ты что, мудила, замок открывал? — близко-близко прошипел Иваныч, обращаясь, видимо, к Лысому.
— Хотел волын взять, припугнуть гандона…— заныл Лысый. — А он там греметь стал, ну я пошел проверять и…
— Кино…— хихикнул Иваныч и постучал в крышку подпола. — Эй, красавец!
Таиться дальше было ни к чему, и я сказал как можно спокойнее:
— Открывать не советую, я растяжку поставил…
— Молодец! — похвалил Иваныч. — Кто ж тебя научил?.. Ты что там, ящики какие-нибудь открывал?
Я промолчал, и правильно, поскольку вопрос, оказывается, адресовался Лысому.
— Всю последнюю партию…— прогнусавил тот. — Сам же сказал — пересчитать…
Иваныч тихо выматерился и снова обратился ко мне:
— Не темно тебе там, сынок, не холодно?
— Нет, спасибо, твой дебил мне тут фонарь оставил! Так что я и запалы нашел, и патроны, и рожки!.. Не извольте беспокоиться!
Руки затекли, но я должен был это сделать. Укрепив фонарь между ящиками, я тупо смотрел на автомат Калашникова с коротким прикладом, который положил перед собой на ящик с патронами. Рядом лежали затвор и заряженный магазин. Но я ни хрена не помнил, что куда вставляется.
«Ну давай, Леха, вспоминай военрука, двоечник хренов!» — я ругал себя последними словами, но толку от этого было немного. А Иваныч уже собирался поднять крышку… «Газоотводная… Так… Затвор…
Рычажок… Пружина…» Пальцы дрожали, пот заливал мне глаза. Чтобы потянуть время, я безостановочно тарахтел:
— Один мой знакомый служил в Чечне. И там его научили ставить растяжки.
Так после возвращения он всю квартиру оборудовал этими растяжками, говорил, что надежней любой сигнализации. Правда, вместо гранат он использовал другие устройства — то водой обольет, то краской заляпает… Первой, кстати, подорвалась теща. И все быстро пришлось свернуть.
— Не верится мне что-то, сынок, насчет растяжек…— подтвердил мои худшие ожидания Иваныч. — Да и оружие надо сначала к бою приготовить, а?
И тут у меня получилось! Я неожиданно ловко справился с газоотводной трубкой, влепил куда надо затвор и прищелкнул крышку.
— Так попробуй, чего там? — гостеприимно предложил я, воткнув рожок.
— Попробую, пожалуй…— добродушно сказал Иваныч.
Я передернул затвор, почти физически почувствовав, как патрон ушел в патронник.
— Будешь пролетать над Питером, не обосрись! — посоветовал я, сняв автомат с предохранителя и поставив его на автоматическую стрельбу (уроки нашего военрука вдруг всплыли в голове с предельной четкостью). — Город культуры все-таки!
— Слышь, Иваныч, он же бешеный, — зашептал Лысый. — Хрен его знает, чему их там в «расследованиях» этих учат?
— А, блефует, сука, — уверенно возразил Иваныч. — Умирать-то никому не хочется. Эх, етит твою мать…
Услышав, что он пытается поднять крышку, я что есть силы нажал на курок.
В крышке появилась дыра, и я на секунду увидел очумелое лицо Иваныча — худое, бородатое и до смешного испуганное. Он рухнул на пол, и я почувствовал себя каким-то Рэмбо и сдуру шмальнул еще разок в образовавшуюся дыру.
— Ты что, гнида, делаешь?!! — завизжал Лысый. — Там гранат штук триста, мы ж на воздух взлетим!
— Я и говорю — будете лететь, не срите, где попало!
— Эй, слышь? Чего ты хочешь? — торопливо заговорил Иваныч, по-прежнему уткнувшись мордой в пол.
Я сидел на земле с автоматом в трясущихся руках и тяжело дышал.
— Вызывайте УБОП! заорал я и вспомнил рассказы Обнорского, замуровавшегося как-то в подвале у одной сволочи, — к нему тогда привели подставного мента. — Они мне сунут три удостоверения, и я их впущу. А сами можете валить!
— Срываться надо, пусть пыхтит там, захлопнутый…— заговорил откуда-то издалека осторожный Старый, и по его говору стало понятно, что он блатной. — От этого погреба уже тайгой пахнуло.
— А ты за товар жопой своей расплачиваться будешь, придурок? — шумно отползая, прокряхтел Иваныч.
— Язык не бережешь, — спокойно ответил Старый, полностью оправдывая мои предположения. — Хлопотно жить будешь.
А на это я не подписывался. И работу свою сделал. Так что гони долю, я теряюсь!
— Вали! — зло крикнул Иваныч. — Бабки получишь завтра, как договаривались.
Вали отсюда!!!
— Мальчики, не ссорьтесь! — томным пидорским голосом пропел я. — И звоните в УБОП наконец. Я уже соскучился.
Наверху сплюнули, и раздался голос Старого: «Васек, теряемся!» Хлопнула дверь.
Я облегченно вздохнул — только блатных мне не хватало!
— Сынок, послушай, — после паузы заговорил Иваныч. — Там, где ты засел, — товар. Лимона на два баксов… Хочешь в долю?
— Хочу в УБОП! Там такие мальчики…
— Ах ты, сука!!! — заорал он, и его тень вновь показалась в проломе.
Не долго думая, я вновь полоснул очередью по доскам.
Наверху стало тихо, потом послышался громкий шорох — Лысый с Иванычем по-пластунски поползли в кухню. Усмехнувшись, я направился за ними, прямо под прогибающимися досками. Честно говоря, я едва удерживался от желания выпустить еще пару очередей…
