– Это Камыш. У которого вы колеса увели и должны остались.
На другом конце провода твердость в голосе почувствовали, а потому ответили также спокойно и уважительно:
– Геша. Работаю с татарами. А что, серьезный вопрос, братан?
– Вы, как я понимаю, люди солидные и для вас сотни зеленых - пыль. А я с Воркуты. У нас там, как за угол, так за пятачок по гриве.
– Не кипятись, братан. Хочешь, давай встретимся - перетрем?
– Хорошо - поговорим, - ответил Камыш, решив лично взглянуть на махновцев.
На встречу Женя подъехал с двумя мелкими воркутятами, однако к казанским подошел один. В ту пору те ездили грядками человек по восемь, всегда с железом, а потому были немного шокированы таким поворотом темы.
– А где твои пацаны?
– Дел много. Стаями галдеть - времени нет. Говорите.
Его обступили и начали наперебой дешево путать.
– Слышь, ты чо, за барыгу вступаешься? Ну откусили кусочек, с кем не бывает… Давай его лучше разведем - скажем, что-нибудь отвалилось… У нас ведь как? Надо тебе - к нам приезжай, бери - не жалко. Общее дело-то!
Камыш глянул на облака бешеными от злобы глазами и грубо прервал:
– К вам приезжать - куда?
– В Альметьевск! - сыронизировал Геша.
– Не, не могу! Расходы большие. Я лучше в ваше кафе заеду.
– Зачем? - не к месту задал вопрос один из Гешиных подручных.
– А скоро праздник религиозный - день святого Себастьяна. Гулять будем. Не боись, нас не много - человек тридцать. Только вы официантов предупредите, чтоб в этот день летали и о счете не думали. Ведь одно дело делаем.
– Не понял?!
– Вы во мне кого увидели?!! Вы что, в зоопарке были - верблюда встретили?! Чо ты гонишь тут?! Чо ты жалом целишься?! Хочешь конфликта - получишь!
Часть татар отошла, почувствовав, что Камыш их не опасается, а у того в этот самый момент некстати заныло поврежденное в спарринге на тренировке ребро. Камыш засунул правую руку за пазуху и потер грудь слева. Геша это расценил по-иному:
– Да ладно-ладно! Договоримся!
– Так что ты завтра денег завези на базу. И завези лично! А то хлопотно будет, - подвел итог базару Камыш.
– Хлопотно - это как?! - поднял тон Геша.
– А хлопотно по-разному бывает: бывает сяк, бывает наперекосяк. Я ж говорю - по-разному. И еще - у меня братьев нет. Один я у мамки. Она меня, когда на Большую землю с мешочком вареных яиц и кусочком докторской колбасы провожала - все приговаривала: «Женечка, в большом городе злых людей много! - не давай себя в обиду!» Так что с тех пор я жадный и недоверчивый!
На этом он развернулся и, задев плечом Гешу, удалился, а его малые без шума и пыли довели Гешину машину до съемной квартиры.
А татары денег не довезли. Решили - авось и так прокатит.
Но не прокатило. Видать, русский авось для татарского менталитета неподходящий. Через неделю Камыш и двое его товарищей подкараулили Гешу возле срисованной парадной. Они быстро свалили его ударом в затылок толстой ножкой от стола, а Гешиного кореша запинали ногами. Камыш подошел, два раза врезал носком ботинка по ребрам Геше и сломал пару, поучая при этом: «Бывает ТАК хлопотно». Затем, ударив несколько раз в голову его коллегу по бизнесу, он столь же философски заметил: «Бывает и СЯК хлопотно!» Тем временем один из подручных Камыша поднял за один край скамейку и уронил на лежащих: «А бывает - жопой об косяк!» После этого «воркутинские» выбили стекло машины и влили туда заблаговременно приготовленную трехлитровую банку с бензином. Машина занялась быстро - теперь ее было уже не потушить. А впрочем, никто и не собирался.
При выезде со двора дорогу перегородила машина ОВО. Разумеется, ее никто не вызывал. Просто те вдруг решили для порядка проехаться по дворам новостроек и практически сразу засекли огонек в ночи. Здесь Камыш немного опередил события. Он скомандовал парням: «В рассыпную!» и оба из задних дверей устремились в разные стороны. А самого Камыша ОВОшники таки повязали. В оперчасти он уверял, что подвозил ребят - халтурил, а что они-де натворили, не ведает. Однако Жене не поверили. Более того, опер уговорил сержантов дать показания, что те видели, как именно он и поджигал. А терпилой тогда вышел юридический хозяин автомашины - замдиректора гидролизного завода. К чести татар, из травмпункта они тогда испарились, в противном случае одним поджогом для Камыша дело бы не ограничилось.
Друзья подсуетились, заслали сколько надо и куда требуется, и Женя уехал на зону не поближе к исторической родине, а в поселок Ме-таллострой, откуда электричкой до города всего-то минут двадцать езды. Он отсидел оставшиеся два года полностью - от звонка до звонка. Можно было, конечно, этот срок скостить, но в активисты ему идти было не то чтобы западло, а просто лень, не захотелось. Впрочем, выйдя в сентябре 1998 года на волю, Женя лишний раз убедился, что поступил в высшей степени мудро. По большому счету эта недолгая отсидка, возможно, спасла ему жизнь, так как к тому времени из трех десятков «воркутинских», начинавших свою трудовую деятельность в далеком девяностом, в живых осталось человек двенадцать, не больше.
Естественно, не все они ушли из этого мира насильственным путем. Тот же Валера-Сухарь, к примеру, полгода назад скончался от цирроза -не помогли ни гипноз, ни кодирование, ни лечение у престижных шарлатанов. Светка Сухарева отчаянно пыталась раскрутить пришедший в упадок бизнес мужа, однако августовский дефолт подкосил его окончательно. Отчаявшись, она сама разыскала Камыша и попросила его взять «техничку» в свои руки. Женя подумал немного и согласился, поскольку все равно нужно было с чего-то начинать, а снова идти в рядовые стрелки было вроде как «некомильфо». Ему удалось по старым связям наскрести немного денег и вложить их в переоборудование станции. Затем Женя подобрал новую команду механиков из числа чуть менее пьющих, завел опытного прохиндея-бухгалтера и уже к двухтысячному году выправил ситуацию настолько, что смог прикупить к своему хозяйству еще и соседние автомойку и шиномонтаж. Светка с детьми уехала жить в Германию, и Камыш регулярно переводил туда ее долю. Хотя официально Сухарева в состав учредителей не входила, обмануть жену умершего друга для Камыша было делом невозможным. Несмотря на то что в те годы такое благородство уже казалось старомодным.
Полностью от прежних контактов и знакомств Камыш не открестился, но держался несколько в стороне, шарахаясь, как черт от ладана, от явного криминала. Несмотря на это, в определенных кругах он продолжал считаться «правильным пацаном», с хорошей репутацией, небесп-редельщиком и человеком, способным решать вопросы. К тридцати годам Камыш уже крепко стоял на ногах, многого добился и теперь был всерьез озабочен проблемой благоустройства личной жизни: пресытившись любовницами и девочками по вызову, он мечтал теперь о семейном очаге и сыне. И вот когда ему стало казаться, что судьба в очередной раз отнеслась к нему благосклонно и подарила ему встречу с Полиной, с той вдруг стали происходить пугающие его перемены. Многие женщины, с которыми Камыш имел какие-либо отношения, чаще всего относились к нему настороженно, а порою даже и злобно, осознавая, что целиком он все равно никогда им не принадлежал, а он с ними, в свою очередь, мог поступать, как считал нужным. И вот теперь, впервые в жизни. Камыш сам попал в точно такую же зависимость.
По результатам первой исполненной экипажем оперативной установки в адресе на Застав-ской выяснилось, что если Ташкент и бывал здесь, то, как минимум, лет пять назад. С тех пор в квартире дважды сменились хозяева и веских причин подозревать нынешних жильцов в их связи с объектом не нашлось. В тот же вечер Полина обвинила Нестерова в дилетантизме, заявив что на одних импровизациях в таком серьезном деле, как установка, далеко не уедешь. Бригадир, немного ошалевший от такого напора, тем не менее был вынужден согласиться с ее аргументами и за подготовку остальных установок Ольховская взялась сама. В качестве легенды Полина решила использовать дико популярную в прошлом году, но почти утихшую в нынешнем общественную организацию «Народный контроль». Заказав в типографии
