Людмила Васильевна так и простояла здесь весь день в одной и той же позе в ожидании Пашиных объяснений. Врать убедительно в силу слабости организма Козырев был не в состоянии, а неубедительно не было смысла, поскольку Михалева все равно бы не поверила. Поэтому Паша лишь вздохнул (по причине того, что человек он отныне - конченый) и рассказал соседке всё. Вот уж воистину: водка и женщины во все времена губят разведчика! Впрочем, в данном случае слово «губит», пожалуй, не совсем уместно, так как именно с этого дня двадцатидвухлетний Паша Козырев и пятидесятидевятилетняя Людмила Васильевна Михалева стали друзьями.
Утром после смены Михалева как обычно застала Пашу на кухне и, хитро прищурившись, потащила к себе в комнату. В «бумажную конуру», как про себя называл ее Козырев, поскольку процентов на девяносто жилище одинокого кандидата исторических наук состояло из книг, газет, скоросшивателей, бумаг и прочей, в его понимании, макулатуры.
– Паша, у меня такое есть! Зырь! - и Людмила Васильевна пододвинула к нему папку с бумагами.
Козырев осторожно ее раскрыл. (Однажды, примерно в такой же ситуации, он отнесся к бумагам Михалевой в высшей степени непочтительно, что-то рассыпал и получил за это тяжеловесный подзатыльник. Так что теперь был умнее.) Это были пожелтевшие, погнутые со всех сторон листы с отпечатанным на машинке синими чернилами текстом, изобилующим дореволюционными «ятями». Документ назывался так: «ДНЕВНИК пребывания в Ташкенте сотрудника японской газеты 'Осака-Майници' -японца Кагеаки Оба». Вверху на первом листе черными чернилами от руки стояла резолюция: «К докладу от 17 сентября 1910г. Развед. Отд.»
– Паша, что ты держишь в своих непутевых руках?
– Разведка какая-то…
– Мама, роди меня обратно! Паша, это же сводки наблюдения Разведывательного отделения при Охранном ташкентском отделении! Понял?!
– Ну…
– Паша, это сводки наружного наблюдения, составленные в 1910 году! Теперь ты понимаешь, почему вас называют разведкой?… Нет, Паша, умоляю - молчи! Потому что раньше -до революции аналогичные ОПУ назывались Разведывательным отделением.
Перед Людмилой Васильевной Козырев всегда пасовал. Удивительное дело, но она куда лучше него знала, как структурно устроены и МВД, и ФСБ. А какими фамилиями при этом сыпала!… Нередко домой к Михалевой приходили то работники каких-то неведомых архивов, то недобитые сотрудники НКВД, то офицеры СВР [16] (непонятно, действующие или нет). На фоне всего этого «великолепия», Козырев, конечно же, был пацаном. Даже со своим «НН».
– Читай! - приказала директор музея, а сама начала готовить ему нехитрый завтрак.
«…С вокзала Кагеаки Оба отправился на извозчике № 302 в гостиницу 'Новая Франция'. Следом за ним ехали на другом извозчике штабс-капитан Козырев и поручик Машковцев. В 1 ч 35 м г. Оба поехал в книжный магазин 'Знание'. Здесь он купил путеводитель по Туркестану и 'открытыя письма' с видами Туркестанского края».
– Блеск?! - прервала Михалева его, поставив на угол стола яичницу и сгребая в сторону газеты и записи.
– Как в кино. Они, наверно, в котелках были, -с искренним интересом предположил Козырев.
– Сам ты котелок! Читай! - и Людмила Васильевна слегка нажала ему ладонью на затылок, пригнув голову к документу.
«…В 1 ч 55 м г. Оба поехал к себе в номер гостиницы, отпустил извозчика и велел подать обед. После обеда лег отдыхать. От 4-х до 9,5 просматривал купленные книги и открытки. В этот же промежуток времени позвал к себе прислугу - коридорного гостиницы и начал расспрашивать его как здесь обстоит дело насчет 'девочек' - нет ли японок. Коридорный ответил, что не слыхал, чтобы в Ташкенте были японские женщины, но обещался сейчас же навести об этом справки. Услужливый коридорный отправился в соседний номер к проживающей там Мешовой и в разговоре высказал ей, что 'японец', по-видимому богатый, - ищет себе 'девочку'».
– Класс?! - обратилась вновь Людмила Михайловна к Козыреву.
– Класс! - не соврал Паша.
Павел вдруг представил себе, как штабс-капитан Козырев подслушивает в коридоре гостиницы. Представил очень ясно и четко, как будто это был он сам. Но еще больше его поразил стиль изложения сводки - абсолютно человеческий, не канцелярский. Он тут же вспомнил ругань Гурьева по поводу того, что его, Козырева, сводки читать не интересно. Есть почему-то резко расхотелось, и Паша продолжил читать. И то сказать, настоящий аппетит к жизни приходит без еды.
«…В результате, когда около 6,5 часов вечера г. Оба отправился в уборную, то на обратном пути его встретила Мешова, которая и завела с ним разговор. От 9 до 2 час ночи - г. Оба оставался у Мешовой причем огонь в ея комнате был потушен. В 2 ч 5 м ночи в гостиницу неожиданно приехал сожитель Мешовой - помощник пристава С. Последний был в пальто и при револьвере. Подойдя к двери Мешо-вой, стал стучать в нее, но ответа на свой стук не получил. Стучал С. с маленькими перерывами 17 минут. После этого изнутри комнаты послышался оклик: 'Господи Боже мой, да кто же это'».
Паша заржал. Потом успокоился. Потом снова заржал, понимая, как штабс-капитан Козырев столетие назад давил в себе такие же чувства.
– Наконец дошло! - улыбнулась Людмила Васильевна.
«Помощник пристава С. ответил: 'Я!' Тогда голос проговорил: 'Сейчас отворю'.И все смолкло. Прошло 12 минут молчания. С. снова начал стучать. Снова послышался оклик: 'Да кто же это?' - 'Я' ответил С.»
– Менты все-таки тупорылые! - вновь засмеялся Паша.
– Сам-то! - потрепала его по волосам Людмила Васильевна.
«Наконец замок щелкнул и дверь отворилась. С. вошел в комнату, зажег свет и начал делать обыск. Не найдя ничего он, по-видимому, успокоился».
– Офигеть! Они указывают в сводке даже «по-видимому»! - ахнул из-за этой уточняющей информации Павел.
– Учись, брат, у своего предка! - довольно цокнула языком Людмила Васильевна.
«Отсутствие сцены ревности дало уверенность, что японец был выпущен в сад (на двор) через окно. Как только поручик Машковцев заглянул со свечкой на террасу - с земли двора поднялся с корточек японец (перед этим шел сильный дождь), весь в грязи, и начал махать руками, чтобы обратить на себя внимание. Машковцев сделал вид, что ничего не заметил и после попросил коридорного помочь какому-то человеку. Вскоре японца вытянули на террасу. От 3,5 до 7,5 японец приводил себя в порядок и спал. В 8 часов утра 16 сентября японец выехал на вокзал, не напившись в гостинице даже чаю из боязни встретиться с С, который должен был, по мнению японца, - убить его, что стало известно штабс-капитану Козыреву из разведопроса коридорного».
– Вопросов нет! - оторвался от чтения Паша.
– Лейтенант Козырев, тень прошлого штабс-капитана Козырева легла на вас! Это обязывает знать историю своей службы. Я доступно изъясняюсь? - улыбалась историк.
– Людмила Васильевна, вопросов нет! - Козырев настолько почувствовал текст, что ему показалось, что он ощущает даже запах в коридоре, в котором разыгрались эти шпионские и слегка водевильные страсти.
– Поручик, чайку? - спросила Людмила Васильевна.
– Не откажусь.
– Сейчас налью. Вот только сначала послушай. Дай-ка я тебе еще немного почитаю, с правильными комментариями.
Михалева начала читать: «Мероприятия Разведывательного отделения»… Так… Ага, вот!
«Внутри гостиницы в номере №10 находились два, переодетых в штатские костюмы, офицера Разведывательного отделения с соответствующими паспортами на нужных лиц». Скажу я тебе, Пашутка, как старый контрразведчик контрразведчику - паспорта на нужных лиц - это по вашему документы прикрытия, а возможность находиться в номере №10 - это оперативные расходы. Подслушивали они, очевидно, через
